Книга Люблю (ненавидеть) тебя - Дана Алексеева

— Кажется, началось… — задрожал ее голос.

Глава 36. Мартин

Рев мотора гудел в ушах, и я давил на газ все сильнее, разгоняясь до бешеной скорости. Но куда я мчусь? Впереди кромешная тьма и неизвестность, слабо освещаемая фарами байка. Я слышал зов ее слабого умоляющего голоса, который заставлял мое сердце сжиматься и причинял боль.

— Мартин… Мартин, – отдалось эхом в сознании.

Я оглянулся и опять никого не увидел. Где ты? Где ты, Оливия!

Я летел вперед, как слепец, оглушенный желанием найти ее и помочь. Я слышал ее, чувствовал, что она где-то рядом.. но не видел.

— Оливия! – крикнул я в пустоту и злился все сильнее на свое бессилие.

Зарычав в отчаянии, я поднял на дыбы байк… Впереди обрыв, который я обязан преодолеть. Возможно, именно за ним меня ждет она. Откуда я знаю про обрыв? Я уже был здесь однажды.

Я взлетел над обрывом и кричу, что есть мочи, словно мне это поможет… На этот раз я должен это сделать!

Мой полет оброрвался перед самым выступом, который сулил спасение, и я снова падаю вниз.

Удар, и я вздрогнул во сне, резко просыпаясь от кошмара, который преследовал меня последние недели.

Открыв глаза, я увидел озабоченное лицо Лили и тяжело выдохнул.

— Опять этот сон… — проконстатировала она и поджала губы. – Ты снова звал её.

Я зажал пальцами внутренние уголки глаза, пытаясь вырваться из состояния, в котором пребывал секунды назад. Сейчас я видел и слышал Оливию только во снах, и это сильно мучало меня. Именно ночью мои страхи и сомнения вырывались наружу, и я не мог спокойно спать.

— Да, – сипло сказал и прочистил горло. – И я опять не смог перелететь этот обрыв.

Лили налила из графина воду и передала мне стакан. Она переживала за меня и, к сожалению, ничем не могла помочь. Больше всего я опасался того, что внутренние муки будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь

— Выпей, – она присела рядом, скрестив ноги.

Лили взяла меня за руки и посмотрела на меня проникновенным взглядом, пытаясь затронуть самые глубины души.

– Ты любишь её? – тихо спросила она.

— Имеет ли это сейчас значение… — глухо усмехнулся я, и внутри все защемило при звуке этого вопроса.

— Я вижу, что любишь, – слегка нахмурилась она.

Я запрокинул голову на стену и закрыл глаза. В темноте я всегда видел ее лицо. Такое красивое и с искрой в глазах…

— Почему ты сдался, Мартин? Перед самым финишем, когда надо, наоборот, собрать все силы?! – прозвучал упрек в голосе сестры.

Я открыл глаза и удивленно посмотрел на это обеспокоенное создание, выдвинувшее протест-претензию против меня. Лили сердилась на меня, и ее хмурое лицо и обиженный высокий тон был первым признаком.

— Сдался? О чем ты говоришь, Лили?

— Если ты любишь ее, так зачем позволил уйти ей… Ты хочешь снова потерять ее?! Уже навсегда?!

Ее слова кольнули в грудь, задевая за живое и трепещущееся.

— Когда стучишься в закрытую дверь, Лили… — напряженно выдавил я, пытаясь совладать с эмоциями.

— Тебе рано или поздно откроют.

— Да… Откроют, — кивнул я и продолжил с горечью в голосе. – Чтобы плюнуть в лицо… со всей ненавистью.

В какой-то момент я потерял контроль над тем, что происходило между мной и Оливией в Сан-Франциско. Я думал, что знаю эту девушку, и верил в то, что, не смотря на всю прошлые обиды, она любит меня. Как люблю я. Но так я еще никогда не ошибался.

Она ненавидит меня, презирает, хочет сделать больно при случае и словом и делом. «Это ничего не значит!» , — ее фраза после бурной ночи до сих пор звенит у меня в голове. А ведь в ту ночь я действительно поверил, что все еще может быть, как она смотрела на меня, как смущенно улыбалась и как прижималась к груди. Она со всем желанием отдалась мне, томно постанывая мне на ухо и выкрикивая мое имя. Все маски были сняты, и мнимое счастье казалось таким близко… Но, видимо, только для меня.

Она назвала ту ночь ошибкой, как и меня самого… И преподала жестокий урок. Я захотел ее наказать и проверить одновременно.

Еще одна ночь со мной. Еще одна ошибка в ее случае …И она не за чтобы не пошла на это, будь той Оливией, которую я знал.

Но она согласилась… И в ее глазах я увидел страх. Страх потерять свое положение и жениха. Чертов Дэйв, будь ты проклят! И я, как последний мерзавец, взял ее, когда она пришла ко мне в кабинет. И что я получил в итоге? Ночные кошмары, разбитое сердце, неизгладимое чувство вины и противную тошноту при одном взгляде в зеркало.

— Не дай ей выйти замуж за Дэйва, – сказала Лили и добавила: — Она не любит его.

— Не говори глупостей, – усмехнулся я и забрался под одеяло. — Судя по ее словам, Оливия очень гордится тем, что является его невестой. И дорожит своим будущим браком. И что за захватнические мысли на ночь глядя? Дуй, давай спать!

Я нажал на кнопку ночника, и в комнате стало темно. Не хватало мне еще вплетать в свои сердечные дела сестру… Меньше всего мне хотелось этого. Она — смышленная малышка, и ее не просто провести. Но ее маленький любопытный нос еще не дорос до больших взрослых вопросов.

Лили резво включила ночник, и свет озарил ее упрямое надувшееся лицо.

— А я говорю не любит! Я своими глазами видела, как она на тебя смотрит!

— И как же она смотрит?! Она может и на Дэйва так смотрит, откуда тебе знать?

— Нет уж! Так можно смотреть только на одного человека в мире, которого любишь!

— Ах, ты мой маленький психолог… Много понимаешь, значит, да?

— Ну, видно, побольше некоторых. А смотрит она точно так же, как ты смотришь на нее. Тут и думать нечего!

Я вздохнул и притянул взбунтовавшуюся сестру к груди.

— А если я скажу, что Оливия ненавидит меня?

— Я не поверю тебе.

— Ясно. Тогда нет смысла говорить это...

— Ты и так уже это сказал, потому что боишься, что это может оказаться правдой. Тебе надо поговорить с ней, Мартин. Сказать, что ты чувствуешь… Или хочешь потом всю жизнь жалеть, что так и не сделал это?

Лили завела меня в тупик и давила на болевые точки. Запрещенные удары… которые бывают нужны в безысходном случае. Возможно, именно в таком находился я.

— Хорошо. Завтра семья Джейкоба устраивает праздник в честь рождения сына, и, наверняка, там будет Оливия. Я поговорю с ней, как представится случай. Но знай, Лили…

Я сделал паузу и посмотрел на сестру, которая внимала каждому слову. Я обхватил ее маленькое лицо руками и с болью в голосе произнес:

— Я иду на большой риск. Если она откажет мне, я навсегда потеряю надежу стать счастливым человеком. Иногда лучше жить в неведении и в несбыточных мечтах, чем узнать правду.