Книга Лунара - Ксения Пашкова

– Мне нужно поработать немного, – начал он, поднимая крышку ноутбука. – Ничего страшного?

– Конечно, нет, – я недоумевающе посмотрела на него, – почему ты вообще спрашиваешь?

– Просто ты согласилась поехать со мной, и я хочу, чтобы эта поездка прошла максимально комфортно для тебя.

– Ты сейчас должен думать о себе, – я снова отвернулась к окну, – эта поездка важна для тебя. Я читала в интернете, что для всех писателей – это шанс заявить о себе и найти новых читателей.

– Так и есть, но другие вещи не менее важны.

Мы снова встретились взглядами, от чего меня насквозь прошиб горячий пот. Флориан сразу отвел глаза и вернулся к ноутбуку. Пока он над чем-то работал, сосредоточенно стуча по клавиатуре, я кое-как справилась с постельными принадлежностями и забралась под теплое одеяло, прижимая мягкую подушку к груди.

– Кто эти двое? – спросила я, не сумев сдержать любопытство.

– Кто именно? – Флориан наклонился, чтоб увидеть на каких именно персонажей я указываю.

– Они, – я провела кончиком указательного пальца по наклейке с изображением держащихся за руки парня и девушки.

– А, это – главные герои аниме «Скажи: Я люблю тебя».

– Никогда не слышала о таком, – я непроизвольно вздрогнула, когда услышала название. – Странно видеть их среди остальных стикеров, рядом с Наруто и L.

– Думаешь, мне чужды любовные переживания?

– А это про любовь?

– Не только. Про взаимоотношения людей в целом, – Флориан последовал моему примеру и, прижав подушку к груди, откинулся на стену позади себя. – У каждого героя собственная внутренняя трагедия, и она раскрывается на фоне зарождения большой любви. Посмотри, как будет время, если хочешь.

– Обязательно посмотрю, – я неуверенно кивнула, размышляя, стоит ли говорить ему свое мнение о написанном им детективе. – Кстати, мне понравилась твоя книга.

– Дочитала, значит? – он даже не шелохнулся, будто был придавлен тяжелыми бетонными плитами.

– Да. Ты не хочешь услышать мое мнение?

– На самом деле, – я видела, как он борется с самим собой и страхами, лишившими его спокойного сна, – твое мнение, и правда, мне интересно.

– Думаю, после случившегося с тобой в школе, ты намеренно избегаешь всего, что связано с сильными чувствами. Твои герои – умные и находчивые, но они напоминают заведенных кукол, обделенных банальными человеческими эмоциями.

– Детектив не может быть про любовь, – довольно грубо отрезал писатель, но его голос оставался тихим.

– Но герои детектива тоже могут любить. Они должны чувствовать хоть что-нибудь, помимо желания поймать убийцу и раскрыть преступление, – я начала махать здоровой рукой, рассекая ей воздух, в надежде достучаться до собеседника. – Думаю, логика ничто без сострадания.

– Логика и сострадание, – Флориан удивленно приподнял брови, – это же из книги Сеселии Ахерн, которую мы читали.

– Да, ты, наверное, кучу всего прочел, но так ничего и не понял.

– Это обидно, – писатель подался вперед и наградил меня пронзительным взглядом. – Ты меня сейчас выставила недалеким и глупым.

– Лишь человеком, не умеющим выносить для себя полезные жизненные уроки, – я сама не заметила, как из меня вырвалось недовольное фырканье.

– Я такой потерянный и неисправимый, – Флориана мои осуждающие интонации не смутили, он впервые не ерепенился и соглашался с каждым услышанным словом.

– Ты не потерянный, – заверила его я, – ты невероятно талантливый.

– На одном таланте далеко не уедешь. У меня через полтора месяца планируется издание второй книги, а редактор вернул мне рукопись со словами «Это очень плохо, переделывай».

– Значит, этим ты постоянно занят? – я кивнула в сторону ноутбука, стоящего на столике.

– Да, пытаюсь отредактировать, сам не знаю что, – писатель прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Твои герои снова напоминают роботов и мертвы внутри?

– Наверняка, так и есть. Я же их создал, – он пожал плечами и иронично улыбнулся.

– И тебе под силу изменить их. Просто сделай это.

– Сделать что?

– То, что ты умеешь со школьных времен. Подари героям эмоции, позволь им чувствовать, пусть они ощутят себя любимыми, сделай их, в конце концов, счастливыми.

– Мне страшно, – признался Флориан, и меня глубоко тронула его честность. – Не известно, как это воспримут читатели.

– Поверь мне, они узнают в этом себя. В твоих нынешних героях себя узнает только мертвый.

– Оптимистично ты описала книгу, которую мы прямо сейчас едем представлять публике.

Я, громко ойкнув, прикрыла рот рукой, и Флориан громко рассмеялся, окончательно разрушив существующую между нами стену.

24 глава

Я проснулась, когда нам оставалось ехать около часа. На небе сквозь тучи уже прорывались первые признаки начинающегося рассвета. Через несколько минут в наше купе просочились бледные лучи солнца, освещая спящее лицо Флориана. Стараясь не издавать ни единого звука, я достала из сумки блокнот с интересными фактами, собранными за время учебы в институте, и, пододвинувшись к окну, принялась залпом их перечитывать.

Писатель продолжал еле слышно посапывать, пока я возвращалась к воспоминаниям о тех днях, когда впервые услышала тот или иной факт. Пораженная мыслью, что могу забыть нечто удивительное об окружающем нас мире, я купила блокнот и начала записывать в него все, что вызывало у меня неподдельное восхищение. Преподавателям раз за разом удавалось рассказать нечто такое, что просто не укладывалось в голове. Уже к двадцатому факту ко мне пришло осознание, что в природе нет ничего случайного, и каждое живое существо идеально.

– Что ты там делаешь? – раздался сонный голос Флориана, приподнявшего голову с подушки. Его растрепанные волосы напоминали огромное воронье гнездо.

– Читаю, – тихо ответила я, не желая нарушать то недолгое волшебное мгновенье, бывающее только на рассвете, во время рождения нового дня.

Заметив мой пристальный взгляд, которым я встречала солнце, он отвесил штору со своей стороны и прильнул к окну. Мы молча наблюдали за осенним рассветом, не особо отличающимся яркими красками, но серым и холодным он нравился мне ничуть не меньше.

– Раньше я не пропускал ни одного восхода солнца, – снова заговорил писатель, – специально вставал, чтобы сделать фотографию. У меня дома целый альбом, в нем ровно триста шестьдесят пять изображений этого восьмого чуда света.

– Правда? – у меня внутри все запылало от мысли, что кто-то разделяет мою любовь к рассветам. – Ты собирал их целый год? Я бы хотела их увидеть.

– Значит, увидишь, – Флориан расплылся в широкой сонной улыбке. – Так, что же ты читала, пока я мирно спал?