Книга Встретимся в следующей жизни - Аля Морейно

— Ну попробуй вот это визуализировать, — протягивает мне рисунок гостиной. Мне и самой он больше других нравится. — И ещё вот эту спальню.

В первый момент теряюсь. А я точно это умею? Не уверенна…

Открываю программу, жду, когда загрузится. Руки трясутся.

Сначала кажется: катастрофа, я не умею ею пользоваться. Потом руки начинают водит мышью, что-то клацать, разворачивать окна, располагают на экране примитивы, создают материалы. Работаю несколько часов. "Глаза боятся, а руки делают" — как раз обо мне. Раньше я занималась дизайном? Никто мне об этом не рассказывал.

Вожусь целый день. На обед прерваться категорически отказываюсь. Азарт меня уже не на шутку захватил. Я смогу!

Зову Колю. Он смотрит придирчиво. Меняет ракурс, снова рендерит и внимательно смотрит результат.

— А чертёж по деталям сделать сможешь?

— Не уверена, но попробую.

— Приходи завтра.

После работы меня забирает Рита. Дома за ужином она говорит:

— Коля сказал, чтобы ты на курсы пошла. Говорит, ты то ли раньше дизайном занималась, то ли у тебя талант. Попробуй с ним. Если сработаетесь, будет тебе хороший кусок хлеба с маслом. Давай поедим и посмотрим, где какие курсы есть. А потом я Савчуку скину, что он посоветует.

Втягиваюсь. Всё лето по жаре мотаюсь на работу в цех и на курсы. К августу защищаю проект и получаю диплом. Вошла в раж и не собираюсь на этом останавливаться. Иду на следующий уровень, а потом ещё на следующий. Спустя год я уже сертифицированный дизайнер. Мебель по моим эскизам пользуется спросом. Буквально живу в цеху, уползая домой только поспать. Снимаю маленькую квартиру. Больше не боюсь людей, но по-прежнему предпочитаю одиночество.

Глава 16

Кира

Сидела в отделении полиции и нервничала. Меня вызвали на 10 часов, но часы показывали уже начало одиннадцатого, а следователь всё ещё был занят и не принимал меня.

Я не слышала ничего о работе полицейских с тех пор, как Рита наконец уволилась и устроилась психологом в фонд помощи жертвам насилия. Общение с ней и её братом Геной в домашней обстановке создало у меня в подсознании положительный образ полицейского. Но теперь, сидя тут, я уже совсем не была уверена в своих ассоциациях. Мужчины в форме ходили злые, на всех рявкали. Каждый раз от их окриков у меня всё внутри сжималось.

Коридор был мрачным, давящим, вызывал дискомфорт. Хотелось уйти отсюда как можно скорее. Для чего поддерживать в посетителях негативные эмоции, было непонятно. Я бы им, конечно, предложила более спокойный дизайн.

Не понимала, зачем понадобилось меня сюда вызывать? Машину я не водила, ничего не нарушала. Перебирала в памяти полтора года своей короткой жизни, пытаясь понять, чем я могла заинтересовать полицию. Ничего на ум не приходило.

Может, что-то из прошлой жизни? На автомате полезла в сумочку и нащупала пальцами медицинскую справку об амнезии. На всякий случай. Вдруг пригодится?

Наконец дверь открылась, вышли люди, а меня пригласили войти.

Вопреки ожиданиям, кабинет следователя оказался светлым, но сразу было видно, что работали в нём не слишком аккуратные мужчины. На столах царил хаос, пиджаки были небрежно брошены на спинки стульев. В воздухе витал запах сигаретного дыма. Тут, конечно, не курили. Запах носился за обитателями этого кабинета из курилки по коридорам и всем помещениям, где они бывали.

Интересно, пропадал ли он после стирки одежды или впитался намертво?

Следователь представился и предложил мне присесть.

— Кира Валерьевна, мы вызвали вас, чтобы сообщить обстоятельства смерти ваших родителей.

Наверное, этого я ожидала меньше всего. Ощутила, как глаза полезли на лоб. Родителей своих я не помнила. Единственная имевшаяся у меня информация: они были врачами и погибли в пожаре семь с половиной лет назад, когда мне было почти четырнадцать. Почему этот вопрос вдруг всплыл сейчас?

— Простите, я не понимаю…

— Когда мы занимались установлением вашей личности, мы напали на интересный факт прекращения посещения консультаций беременными женщинами на поздних сроках беременности. Почти все они снимались с учёта в связи со сменой места жительства, но не вставали на учёт в другой консультации и, главное, не рожали на территории страны. Именно последнее обстоятельство вызвало наибольший интерес. Но и это не всё. Разыскать большинство из них нам не удалось. Как сквозь землю провалились.

Следователь начал как-то совсем издали. Никак не могла уловить взаимосвязь между пропавшими женщинами и пожаром.

— Об исчезновении этих женщин в большинстве случаев никто не заявлял, никто их не искал. Нескольких из них мы обнаружили совершенно случайно. Удалось выяснить, что по всем городам на протяжении длительного времени действовала преступная группировка, которая выявляла одиноких беременных женщин. Их увозили в пансионат на окраине столицы, там они находились некоторое время, оздоравливались и рожали. Детей у них забирали и фактически продавали. Очень хочется верить, что всех младенцев усыновляли иностранцы. Мы проверили часть детей, рождённых гражданками других государств. Оказалось, что все они не являются кровными, то есть справки о рождении были липовыми. А две женщины признались, что усыновили детей, обратившись в благотворительный фонд. Причём сделали этому фонду очень щедрое пожертвование. Кстати, фонда такого у нас никогда не было зарегистрировано!

Следователь остановился, давая мне возможность переварить услышанное.

— Интересная ремарка: иностранки могли выбирать внешность матерей и даже их род занятий. Например, для одной из них искали мать-блондинку, которая профессионально занималась музыкой. Несколько девушек, найденных в борделях Ближнего Востока и спасённых благодаря дипломатическим миссиям, оказались в нашем списке. Что стало с остальными — неизвестно. Следы их теряются, но мы не прекращаем поиски.

— И всё же, какое отношение к этому имеет тема нашего разговора? Вы сказали, что расскажете мне о смерти родителей.

— Самое прямое. У Вас не возник вопрос, откуда преступники брали сведения об этих девушках?

Пожала плечами. Мало ли способов?

— Большой живот тяжело спрятать. Может, выслеживали как-то.

— Большинство попали туда по наводкам из женских консультаций. Бандиты работали в основном с главврачами — именно они имели доступ к базе всех пациенток и были в курсе семейного положения, наличия близких родственников и прочего. Именно они уведомляли преступников о подходящих пациентках. Далее, скорее всего, всё обставляли, как будто клали на сохранение или отправляли в специальный санаторий для беременных на отдых, якобы, от благотворительного фонда. Одна из девушек пришла в консультацию делать аборт, но её отговорили, пообещав выплатить за рождение ребёнка круглую сумму, то есть она пошла на продажу малыша сознательно и всю беременность прожила в пансионате на всём готовом, но денег не получила и в итоге оказалась в борделе.