Книга Черное облако души - Татьяна Бочарова

– Погоди! Что значит «одна»? Ты что же, драться с ними надумала? – не поверил Никита. – Девушка против бандюганов?

– Ну это ты зря. – Влада тряхнула кудрями. – Я с детства дзюдо занималась, могу здорового мужика на раз-два уложить. Не веришь? Я б тебе продемонстрировала, но боюсь, ты коньки откинешь.

Никита смотрел на неё изумлёнными глазами. Сколько в этом создании разнообразных талантов! Интересно, чего ещё он о ней не знает?

– Что дальше? – спросил он, позабыв о еде.

– Ну, врезала я одному. Он вырубился. Их двое было. Другой материться стал, кричать, что убьёт меня, из-под земли достанет. Я не поверила вначале, думала, на понт берет. Они ушли, но через два дня вернулись. С ножичками.

– Ужас какой, – испугался Никита. – Какая же это сошка? Настоящие уголовники. Может, тебе не стоило с ними связываться?

– А что стоило? Деньги им отдать, кровью и потом заработанные? – вскинулась Влада. – Думаешь, нам много платят в этой долбаной усадьбе?

– Думаю, нет.

– Ну вот. Ты бы на моем месте как поступил?

– Я бы так же поступил, – твёрдо проговорил Никита Кузьмич. – Ты молодец, герой. И я… я горжусь тобой. – Он резко замолчал.

Эк его дедовская гордость разобрала! Начисто позабыл о том, что невиновность Влады так и не доказана. Вдруг все же из-за неё погибла Надя?

Влада смотрела на него молча, с ожиданием.

– Скажи, почему ты перестала петь на Арбате? Ведь там платят значительно больше.

Она вздохнула.

– Так надо было. Поверь.

– Скажи почему, – настойчиво повторил Никита. – Ты боялась, что тебя будут искать? Центр, видное место. Из-за этого, да?

Она с хмурым видом кивнула.

– Влада, пожалуйста! Ты должна мне рассказать, что произошло в тот день. Пойми, я не могу так! Это выше моих сил – знать, что по твоей вине погибла моя жена, и заботиться о тебе, защищать, прятать от всех. Пожалуйста, Влада…

Она перестала есть и опустила голову. Роскошные рыжие кудри упали на лицо.

– Я уже сказала тебе – я не могу.

– Не можешь что?

– Рассказать, что произошло в тот день. Когда я пришла, она уже лежала.

– Врешь! Ты врешь!! – Никита Кузьмич в сердцах отшвырнул вилку. – Она произнесла твоё имя перед тем как… перед тем, как уйти. Она пыталась что-то сказать. О тебе!

– Откуда я знаю, почему она так сделала? – Влада подняла на него глаза, и в них читалась мольба. – Мало ли что придёт в голову перед смертью? Почему ты не веришь мне?

– Хорошо. Зачем ты приходила? Ты же не собиралась.

– Мне нужны были концертные туфли. Я их забыла.

– Положим. Но дальше ничего не связывается. Почему ты оставила человека умирать, а сама убежала? Не позвонила мне? Не вызвала врачей? Телефон для чего выключила?

– Неужели ты не понимаешь? Так всякий бы на моем месте бы поступил!!

– Всякий? Что ты несёшь?

– Да, всякий! Я никто, девчонка из провинции. Без родных, без денег, живу у вас Христа ради. Кто бы мне поверил, что она упала сама, без моей помощи? Да на меня бы тут же всех собак понавешали. Я и убежала. Симку выбросила. Мне ребята другую достали.

Никита понял, что ничего не добьётся, они ходят по замкнутому кругу. Казалось бы, вот она, Влада, нашлась, сидит напротив. Зависит от него, поневоле слушается. Но до истины все равно не докопаться, как ни старайся. Она всегда найдёт лазейку, куда увильнуть от ответа, у неё на все есть оправдание. И в то же время каждое ее слово – ложь. Он отчетливо видит это, чувствует всеми фибрами души. Она насквозь лживая, фальшивая, преступная и… невероятно родная и близкая. И он снова готов прощать ей все козни…

– Спасибо, – чинно проговорила Влада и сладко зевнула. – Теперь, пожалуй, можно и спать ложиться. Ты посуду уберёшь?

Никита грустно усмехнулся:

– Куда я денусь? Похоже, я связался с белоручкой. Выхода нет.

– Ну, тогда спокойной ночи. – Она вылезла из-за стола, подошла к кровати и, нисколько не смущаясь, расстегнула пуговицы на кофте Надежды Сергеевны.

Никита покраснел как рак, закашлялся и поспешно выбежал в сени, а оттуда на крыльцо. Свежий ветер обдул его разгоряченное лицо. Из кустов выскочил Шоколад, нос его был перемазан чем-то зелёным.

– Возможно, я схожу с ума, чёрный, – пожаловался ему Никита. Пёс в ответ коротко и звучно гавкнул. – Пошли домой, спать пора.

Он впустил Шоколада в сени и запер дверь, затем вернулся в комнату. Влада уже лежала под одеялом с закрытыми глазами. Никита подошёл к столу и стал собирать грязную посуду. Взгляд его упал на жвачку, аккуратно прилепленную к столешнице. «Вот ведь свинуха», – подумал он в сердцах. Никита брезгливо отколупал жвачку и хотел уже кинуть в мусорное ведро, как вдруг замер, поражённый интересной мыслью. Вот же отличный материал для генетической экспертизы! Можно завтра по-быстрому съездить в ближайший центр и заказать анализ. Нужен только бумажный конверт.

Пока Никита раздумывал, где его взять, Влада во сне зашевелилась и застонала. Он вздрогнул, жвачка выпала у него из рук на пол. Никита нагнулся поднять ее, но неожиданно передумал. Взял в углу веник, быстро смел жвачку в совок и выкинул в мусорку. Потом так же быстро вымыл тарелки и чашки, сложил их в сушку, потушил свет и лёг.

21

На этот раз он уснул почти мгновенно. Сказалась прошлая бессонная ночь, много часов, проведённых за рулём, а главное, особенный дух деревянного, хорошо протопленного дома, который врачует душу лучше любого лекарства и психолога.

Никите снилась мать. Она была совсем молодой, красивой, улыбалась и плела венок из одуванчиков. Пальцы ее были выпачканы в белом соке, она смеялась и манила его к себе.

– Иди сюда, Никитушка, иди, не бойся. Как же я соскучилась.

Он хотел пойти к ней, но ноги сковала страшная тяжесть. Никита кинул взгляд вниз и вздрогнул: вокруг его щиколоток обвилась толстая железная цепь.

– Ну что ты стоишь? – рассердилась мать и бросила венок. – Сколько тебя можно звать?

– Я не могу. – Он нагнулся и попытался распутать цепь, но не тут-то было. Та прочно сковала его ноги и не поддавалась. – Я не могу, – повторил он беспомощно.

– Как это ты и не можешь? – недоверчиво проговорила мать. – Ерунду несёшь.

Она нагнулась и принялась шарить в траве, пытаясь найти венок, но трава почему-то на глазах превратилась в ярко-желтый песок. Захотелось пить, так сильно, что у Никиты запершило в горле.

– Мама, – позвал он, но матери уже не было.

Вместо неё совсем рядом стояла Надя. Она была одета в какое-то бесформенное чёрное платье. В глазах тоска.

– Предал ты меня, Никитка, – сказала она, и голос ее дрожал. – Предал. И все из-за этой рыжей девчонки. Кто она тебе? Думаешь, внучка? Как бы не так.