Книга Одержимый тобой - Валентина Кострова

Поворачиваю голову, малышка продолжает спать, не подозревая, какие будит во мне мысли. Что если взять ее спящую? Такого у меня опыта не было. Осторожно, чтобы ее не разбудить, меняю положение тела. Рука ложится на ее бедро, медленно ползет под свободные шорты, сжимаю ягодицу. Трогать ее для меня сейчас наслаждение вперемешку с мукой, слишком тяжело мне дается контроль над собой. Мне хочется не просто потрахаться, мне хочется видеть ее глаза и в них отражение себя. Слышать ее стоны, свое имя. Каждую ночь, каждый раз, когда я прикасаюсь к ней. Мне ее ничтожно мало, хочу испить ее до дна, заставить распасться на мелкие молекулы, умереть и возродиться от моих поцелуев.

Целую кончик носа, перестаю сжимать ее попку, поднимаю руку и глажу спину. Смотрю на губы, после секундного колебания, прижимаюсь к ним. Диана дергается в сторону, но прижимаю к себе. Мое состояние не ускользает от ее проснувшегося сознания, замирает.

— Моя сладость, — шепчу в губы, облизывая их языком.

— Я вообще-то спала, — шепотом возмущается.

— Не надо было ко мне прижиматься, — беру ее руку и опускаю ладонь к паху. Широко распахивает глаза, зрачки полностью перекрывают радужку.

— Адам… — пытается одернуть руку, не позволяю. — Я еще не начала пить таблетки.

— У меня есть презерватив. Расслабься, я знаю, как сделать тебе хорошо.

— Не надо, — протестует, но я не слушаю ее. Диана оказывается на спине с широко раздвинутыми ногами, я нависаю над ней, блуждая горящим взглядом по ее шее, ключицам, останавливаясь на грудях.

— Адам, прошу тебя, — что просит, сама не знает, в глазах борьба рассудка с чувствами, дыхание учащенное, напряженная.

— Что ты просишь? Чего ты хочешь? — рука опускается вниз, втягивает живот. Встречаемся глазами, облизывает губы, да так эротично, что мне приходится сделать глубокий вдох, потом медленно выдохнуть.

— Расскажешь о своих желаниях? — приходится просто гладить ее ноги, следит за выражением лица, не упуская ни одной эмоции. Краснеет, точно что-то вспомнила. Ее глаза изучают сначала мое лицо, потом спускаются ниже, еще ниже. Я улыбаюсь.

Ее смущение забавляет, учитывая, что видел ее голой и мои руки, губы были повсюду. В этот раз не тороплюсь стащить с нее одежду, сдерживаю резкие порывы, внутреннее нетерпение. В какой-то момент понимаю, что нужно перевести дух.

— Поласкай меня, — тихо прошу, ложась на спину, Диана резко садится. Хлопает глазищами, языком облизывает уголки губ, косится на эрекцию в трусах.

— Ты хочешь минет?

— Не отказался бы, — краснеет, отводит глаза в сторону. — Не настаиваю. Просто потрогай меня, погладь. Делай все, что хочешь.

— Все? — собирает волосы на одну сторону, заплетает в косу. Я киваю головой, закидывая руки за голову, сцепляю пальцы в замок. Выдержу все, пусть мне потом и гореть в личном аду, но не позволю себе напугать малышку. Наблюдаю, как она пристраивается возле моего бока, рассматривает сквозь опущенные ресницы. Ее ладони ложатся мне на грудь, обводит пальчиками соски, нагибается и прижимается губами к одному. Трогает языком сосок и наблюдает за моей реакцией. Ее невинная игра стоит мне железных нервов. Каждое ее движение, ее неуверенная ласка отдается жгучим желанием.

— Ты очень…мужественный, — от ее низкого голоса бегут мурашки, сжимаю зубы. Меня никто не называл мужественным. Красивым тоже. Уродом — да. Моральным уродом. Бессердечным. Хладнокровным. Мужчины мечтали да сейчас мечтают меня уничтожить, сравнять с землей, — мечты моих конкурентов, обиженных партнеров, недругов. Мой официально существующий бизнес слишком лакомый кусочек, а сколько еще у меня активов, долей в других направлениях— многие и приблизительно не представляют. Не зря пытаются ушлые журналисты прикинуть мое состояние. Чет не о том думаю, глядя на Диану.

Она, прикусив губу, рассматривает пресс, поглядывает на член в плену ткани. Она возбуждена. Чувствую, как ее потряхивает от желания, как сжимает и разжимает бедра.

— Презерватив в кармане брюк, — вскидывает на меня глаза с поволокой, прикусывает язычок. Пойдет или нет? Пойдет. Жадно слежу за ее задницей, за тем, как она находит фольгированную упаковку и возвращается к кровати. Я забываю, как дышать. Диана берется за края шелкового топа для сна, снимает его. Хорошенькая, чертовка. Шорты падают на пол, смотрю вниз. У меня во рту становится слишком влажно, в паху слишком жарко и напряженно.

— Хочешь сверху?

— Сверху?

— Да, будешь мной руководить, — последнее слово приходится ей по душе, крутит в руке презерватив, изгибает губы в невинно-порочной улыбке. Блядь, как такое возможно? Я сам снимаю с себя боксеры, тянусь за презервативом, качает головой, приказывая глаза вернуться в исходное положение. Мне приказывает? Мне сто лет никто не приказывает, тем более женщины, но тут я подчиняюсь. Дико интересно, что предпримет моя скромняшка, если при взгляде на член ее щеки покрываются румянцем.

Я приблизительно начинаю понимать, как морально издеваются над людьми. Невыносимо лежать неподвижно и наблюдать, как Диана медленно разрывает упаковку. Невыносимо сдерживать себя, пока она нагибается ко мне, чтобы раскатать латекс на члене. От ее дыхания я едва не кончаю.

— Диана! — рычу свозь стиснутые зубы, смотрит на меня невинным взглядом, словно не понимает мои мучения. Ладно, сладкая, сегодня ты руководишь полетом в другую Галактику, завтра уже буду я подчинять тебя себе.

— Тебе не больно? Ты хмуришься.

— Мне очень хорошо, — матерные слова крутятся на языке, но оставляю их при себе. Прикрываю глаза, сжимая до боли свои пальцы над головой. Сейчас будет кислородное голодание мозга, потому что не дышу, не шевелюсь. Диана садится на мой член, медленно опускаясь. Какая же она узкая! Стенки влагалища плотно сжимают мой член, это одновременно невероятно и невозможно.

— Что мне делать?

— Двигаться, — разжимаю руки. Смотрю ей в глаза, подхватывая за ягодицы. Медленно приподнимаю, медленно опускаю. Ее губы складываются в «О», в глазах появляется лихорадочный блеск от новых ощущений. Этот неспешный темп меня доконает, у меня выступает пот на лбу от напряжения, от контроля своей похоти, важно, чтобы малышка кончила. Пусть постепенно подсаживается на наркотик «секс» только со мной.

Диана стонет, царапается, это срывает мне башню, превращая в обезумевшего похотью животного. Сжимаю ее талию, задаю бешеный темп, от которого у девушки сбивается дыхание и плывут глаза. В одну руку накручиваю ее волосы, тяну на себя, присасываюсь в жестком поцелуе к раскрытому рту. Стонет мне в рот, чувствую, как сжимается, дрожит в моих руках, всхлипывает. Выгибается в пояснице, сильнее насаживается на член. Отпускаю ее талию, обхватываю голову, прикусываю губу, совершаю несколько мощных толчков, рвано стону ей в рот, стискивая в руках светлые пряди волос.

— Ахренеть, — выдавливаю из себя, тяну за волосы Диану, заглядывая ей в глаза. Часто моргает, пытается прогнать скопившиеся слезы в глазах.