Книга Любовь по смете не проходит - Дасти Винд

— Не знаю, — я взяла одеяло и подушку. — Ты же дяде Жене этого не скажешь?

Лида упрямо замотала головой.

— Ничего не скажу. Это секрет.

— Секрет, — вздохнула я.

Мы вернулись на палубу и прошли к кокпиту. Ветер затих и занавески опали. И в этой тишине я отчетливо услышала мужские голоса.

— Ты все собрался выжрать? — спросил Шершнев.

— Почему нет?

— А кто будет смотреть за детьми?

— Ты, — кашлянув, ответил Алексей Алексеевич. — Потренируешься…

Шершнев ничего не ответил, и зам, недовольно цокнув, сварливо продолжил:

— Вот только давай без этого выражения обиженного высочества. Если бы сам хотел, давно бы у тебя все было.

— Хотения тут мало, — раздраженно заметил Шершнев.

— Да нет, — зам вздохнул. — Как раз хватит.

— Мы все принесли! — проскочив через занавески, восторженно зашептала Лида. — Сейчас все сделаю!

И тут же отобрала у меня одеяло и принялась запихивать его в кресло. Я наклонилась, чтобы помочь ей, а когда закончила и обернулась, пива на столе уже не было. Зам вернул все бутылки на пол, ни одну не открыв. На их месте появился огромный, спелый арбуз.

Лиду как ветром сдуло — мигом оказалась у блюда, мешая отцу резать здоровенную ягоду.

Шершнев подошел ко мне. Крестник во сне пускал слюни на его рубашку.

— Ты не торопишься домой? — шепотом спросил Женя.

— Нет.

— Хорошо. Поможешь мне с ними?

— Конечно, босс, — улыбнулась я и отступила, чтобы не мешать ему укладывать крестника.

Домой меня привезли поздно вечером. Я чертовски устала и физически, и морально. Дети зама на месте не сидели. Антошка так и норовил нырнуть за борт. И как мать не боялась оставлять их с Алексеем Алексеевичем, который ну никак не мог похвастаться расторопностью. Конечно, он умел их развлекать, но уследить за ними не мог. Зато Женя всегда был на подхвате. Антошка лип к нему, как родному. Пищал, стоило "Сене" пропасть из поля зрения, топал по палубе, держа его за штанину. Шершнев смешно возился с ним, но и отчитывал строго, когда крестник шкодил.



И все же… Несмотря на дружелюбную, теплую атмосферу, что сотворили дети своим смехом, забавами и проказами, я не могла отделаться от ощущения напряжения между нами. Шершнев словно избегал меня, а когда я кормила Антошку арбузом, то поймала на себе совершенно непонятный взгляд. Злой, мрачный и тоскливый. Мне стало как-то не по себе, и я всучила Антошку отцу.

— Спасибо, Ань, — Алексей Алексеевич благодарно посмотрел на меня. — Хорошая ты девчонка, не замороченная.

— Ещё никто не заморочил.

— Ну, — зам искоса глянул на Шершнева. — Тогда держись.

Неудивительно, что устав от всех этих тайн и недомолвок, от чужих разводов и ссор, я совершенно никого не хотела видеть. Вот только открыв дверь, сразу узрела босоножки Маргариты и ещё чьи-то огроменные ботинки. Чьи — нетрудно было догадаться. Я закрыла глаза и улыбнулась, вслушиваясь в родной и любимый голос.

— Здравствуй, дочь.

И отец, выйдя с кухни, крепко обнял меня.

Как оказалось, папа приехал днем. Забирал детали на машину, и вот, решил погостить у нас. Марго его очаровала — напекла им с Пашкой блинов, сделала окрошку, а на ужин — куриных котлет с пюре и два салата. Отец добирался до города на автобусе, поэтому взял пива, и они с Пашкой, как цари, сидели вечером на кухне, а Марго суетилась рядом.

Семейная идиллия.

Раньше меня бы выбесил тот факт, что Рита хозяйничает на моей кухне, но, по правде сказать, я вообще не помнила, когда сама готовила тут последний раз. Марго нас баловала, хотя не раз жаловалась, что все у неё получается не так. Нарывалась на комплимент, не иначе. Готовила бывшая жена моего босса очень вкусно. По крайней мере, получше меня. Я-то знала рецепты только из книжки к мультиварке.

В общем, злиться на Марго мне совсем не хотелось. Она тут же усадила меня на свободный стул и поставила перед носом тарелку с ужином.

— Рит, ты, конечно, чудо, но я за сегодня объелась. Честно.

Отец, прищурившись, посмотрел на меня.

— Хахаль появился?

Говорить с папой о Жене я была не готова. Поэтому беззаботно пожала плечами и весело ответила

— Вот ещё! С однокурсницами гуляла.

Пашка и Марго не подали виду, а отец вдруг огорченно вздохнул и с печалью в голосе спросил:

— Советов моих наслушалась, да?

— Вроде как.

— А зря, дочь. Дурак я старый. Вот женим Пашку, и тебя бы под венец. А то ведь от дочери внуков и не увижу.

Маргарита, опустив глаза, покраснела, а мы с Пашкой недоуменно переглянулись.

Я, если честно, ушам своим не поверила. Отец всю мою сознательную жизнь утверждал, что торопиться с браком не следует, а мужа выбирать нужно тщательно, и чтоб именно он любил без памяти. Ответная любовь приложится. Очень уж отец переживал, что ранний брак или, что уж совсем позор, дети в восемнадцать, загубят мою молодость. Это при том, что моя мама вышла за него замуж как раз на свое совершеннолетие.

— Ты чего это, пап? — спросил Пашка. — Аньке мужа, что ли, нашел?

— Да нет! — отец замахал руками. — Не говори ерунды! Так, подумалось… Ладно, что мы о свадьбах-то? Ты расскажи лучше, дочь, о своей серьезной работе. Да поподробнее.

Мы разговорились и просидели до поздней ночи. Отец лег в гостиной, Пашка с Марго ушли в спальню, а я, зевая, доплелась до своей комнаты. Не успела расстелить постель, как в дверь тихо постучали. На пороге стоял растерянный Пашка.

— Чего-то отец темнит, — шепотом сказал он, пробираясь в мою комнату.

— Темнит, — кивнула я.

— Может, с матерью что? Или с домом? Он ведь детали всегда в райцентре покупал.

— Или соседка таки позвонила и настучала на нас.

Мы одновременно пожали плечами.

— Все равно не скажет, — вздохнул Пашка.

— Значит, позвони маме. Тебе она точно проболтается.

— А может Сашке? Или Витьке? — вспомнила я о старших братьях.

— Не, если нам ничего не сказал, то они точно не в курсе.

Пашка почесал макушку и, наконец, озвучил ту причину, которая казалась нам обоим самой правдоподобной и от того самой страшной:

— А если с ним чего?

— Паш, — я положила брату руку на плечо. — Не нагнетай. Разберемся и все узнаем. Иди спать. И Маргарите скажи спасибо. Я сто лет такой вкусной домашней еды не ела.

— Сама завтра скажешь. Нашла тут сломанный телефон.