Книга На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927 - Уильям Миллер

Лидер румелиотов, вспыхнув от радости, естественно, отказался признать этот комитет, но его заставили войти в город и начать переговоры о компромиссе. Он вошел в Нафплион как триумфатор; радость народа была так велика, что Августинос, увидев, как принимали его врага, бежал вместе со своими родственниками, которые уцелели после гибели его брата. С ним и Мастоксиди, историк с острова Корфу (Керкира), перебрался на русский корабль, который доставил их на Корфу. Здесь он и Виаро присоединились к противникам британского протектората. После долгих переговоров был достигнут компромисс, согласно которому число членов комитета увеличивалось до семи, причем только двое из них были горячими сторонниками Каподистрии, а все семь министров, подчиненные этому комитету, выступали за конституцию.

Впрочем, для принятия решений требовался больший кворум, что всегда становится фатальным для ведения дел, так что влияние большинства в комитете было парализовано. Таким образом, несмотря на отставку Августиноса, партия сторонников Каподистрии продолжала действовать и после смерти своего лидера.

Колеттис, одержав победу, не имел средств на оплату своих румелиотских наемников; и они решили заплатить себе сами, разграбив Морею. Эти странные «конституционалисты», руководимые Теодоросом Гривасом, при поддержке отряда албанских мусульман вскоре вынудили мореотов, естественно завидующих «континенталам», призвать на помощь своего знаменитого вождя Теодороса Колокотрониса, чтобы защитить полуостров.

Старый воин с радостью пришел к ним на помощь и выпустил прокламацию, в которой объявлял все действия комитета беззаконными, а его сын Иоаннис Геннеос остановил наступление румелиотов.

Встревоженное правительство стало умолять французов занять Нафплион и Патрас (Патры). Французский отряд превратился в гарнизон мощной крепости Паламиди в Нафплионе; но еще до того, как французы смогли дойти до Патраса, Кицос Цавеллас (Дзавеллас, Тзавеллас), сулиотский вождь, который когда-то возглавил героическую вылазку в Месолонгионе, захватил этот великолепный замок и отказался его сдавать. Он распространил свою власть над двумя фортами, которые защищали вход в Коринфский залив, и удерживал их до тех пор, пока не приехал король Оттон, позже назначивший его своим премьер-министром.

Цавеллас не был уроженцем Мореи, но он стал не единственным лидером за пределами полуострова, который восстал против правительства. Салона находилась в руках оппозиции; а жители островов Тинос, Эгина и Спеце не желали или не могли признать власть комитета. В стране воцарилась анархия, конституция была фикцией; люди, как с горечью выразился поэт Суцу, были «раздеты волками», то есть чиновниками.

Необходимо было провести сессию Национальной ассамблеи еще до приезда короля, чтобы даровать всеобщую амнистию и признать его назначение. Эта Ассамблея, на которой присутствовали 224 депутата, включая нескольких жителей Крита, рассматривалась как продолжение той, что работала в Аргосе.

Она приступила к работе 26 июля 1832 года в простой деревянной лачуге в Пронойе, в щели которой делегаты просовывали свои трубки и курили! Ассамблея приняла закон об амнистии, единогласно признала королем Греции Оттона, но отменила сенат, оскорбив тем самым послов европейских стран. Один из них, представитель Великобритании по имени Докинс, случайно ехал верхом по дороге, которая вела в Арейю, деревню в 3 км от Нафплиона, где стояли румелиотские войска, которым давно уже ничего не платили, и им не на что было купить себе еды. Заметив посла, голодные и нищие солдаты стали кричать, чтобы он им помог. В ответ Докинс указал своим хлыстом на сарай, в котором депутаты обсуждали будущее Греции, добавив, что там собрались люди, умеющие хорошо платить. Солдаты поняли намек, ворвались в сарай, стащили престарелого Нотараса с председательского места и увезли его вместе с семью богатейшими депутатами в Арейю в качестве заложников, пообещав отпустить их только после того, как будет выплачена вся задолженность. У государства денег не было, и пленникам пришлось растрясти свою мошну.

Оставшиеся 62 депутата, написав протест, 1 сентября объявили о перерыве в заседании Ассамблеи до тех пор, пока не приедет король. Однако то, что случилось в Пронойе, сыграло на руку противникам парламентских институтов, и следующее заседание греческого законодательного собрания состоялось лишь через одиннадцать лет! Потребовалась революция 1843 года, чтобы возродить утерянные в 1832 году свободы.

Так в сентябре 1832 года Греция осталась без законной власти, способной руководить страной. Ассамблея была распущена; сенат отменен; что касается комиссии семерых, то Дмитрий Ипсиланти только что умер, прослужив идее эллинизма одиннадцать лет; двое его коллег отправились в Мюнхен приветствовать Оттона; а другой вернулся на свою родную Идру. Трое оставшихся: Колеттис, Заимис и Андрей Метаксас – не могли продолжить работу, ибо не имели необходимого кворума. Тем не менее все понимали, что правительство короля, который скоро приедет, обязано будет продолжать свою работу, поэтому сенат отменил закон, принятый Ассамблеей, и признал членов триумвирата верховными правителями.

В стране царил такой беспорядок, что все суды были временно закрыты, и французские военные приняли на себя обязательство охранять порядок в городе Нафплион. Но худшее было еще впереди. Сенат, детище Каподистрии, сохранил симпатии к России, которыми прославился его создатель; и часть его членов хотела, чтобы, вместо франкофила Колеттиса, правительство до приезда короля возглавил человек, симпатизирующий России. Эти сенаторы, прихватив с собой правительственный печатный станок, бежали в Астрос, а оттуда – на остров Спеце, где предложили президентское кресло адмиралу Рикорду, которого общественное мнение обвиняло в том, что он сжег в Поросе греческий флот.

Адмирал частенько вмешивался во внутреннюю политику Греции, но от поста президента вынужден был отказаться, хотя и с большой неохотой; тогда сенаторы создали новый правительственный совет, куда вошло семь человек, все – военные командиры, вроде Колокотрониса, Криезотиса и Цавелласа.

В Нафплионе и Каламате власть триумвиров и «конституция» держались исключительно на французских штыках. Во всей Греции начался бы настоящий хаос, если бы не умелые действия муниципалитетов, которые, увидев, что центральное правительство не в состоянии поддерживать порядок, приняли меры для его сохранения. Эти муниципалитеты действовали во время кризиса гораздо решительнее и оказались для страны полезнее, чем конституции, существовавшие пока только на бумаге; коренные традиции народа всегда более живучи, чем идеи, импортированные из других стран. И вправду, само слово «конституция» вызывало у крестьян Мореи ярость. Оно ассоциировалось у них с французским гарнизоном Каламаты и майнатами, которые грабили плодородную равнину Мессении; свинопасы говорили путешественникам, что конституция сожрала их свиней; матери пугали расшалившихся детей тем, что придет конституция и заберет их!

До приезда короля в этой несчастной стране случилась еще одна трагедия. По мере того как этот день приближался, сенат и военные вожди все чаще думали о том, как произвести впечатление на суверена. Двое из них, Криезотис и Аргив Цокрес, решили оккупировать Аргос, чтобы продемонстрировать свою власть соседнему Нафплиону. Триумвиры попросили французов создать в Аргосе военный гарнизон, и те перевели часть своих войск из Нафплиона и Мессении. Греческая оппозиция уже научилась ненавидеть французов и задумала устроить «Аргивную ночь», которая помогла бы избавить полуостров от иноземных войск, которые поддерживали правительство.