Книга Не уходи - Маргарет Пембертон

— Мне очень жаль, папа, но я не могу утаить это от тебя.

Граф взглянул на дочь:

— Это так серьезно?

Лизетт кивнула. Под глазами у нее залегли синие тени. Она очень мало спала, обдумывая, как лучше сообщить обо всем отцу.

— Мне очень трудно говорить тебе об этом, — начала Лизетт, когда они пошли по гравийной дорожке между цветущими розами.

— Не волнуйся. Речь пойдет о майоре Мейере, да?

— Да, — тихо промолвила Лизетт. — Папа, я люблю его. — Лицо графа болезненно исказилось, и Лизетт поспешно добавила: — Все не так плохо, как ты думаешь. Пожалуйста, выслушай меня.

Граф тяжело опустился на деревянную скамью.

— Да как ты можешь это объяснить? Мейер — немец. Он застрелил Поля и Андре. Как же объяснить твою симпатию к такому человеку?

Лизетт села рядом с отцом и взяла его за руку.

— Поля и Андре он застрелил из-за меня. Это я виновата в их гибели. И буду нести бремя этой вины всю жизнь. Я бы сделала все, что угодно, и отдала бы все, лишь бы только этого не случилось. Но по крайней мере я поняла, почему майор сделал это. Так что ответственность за случившееся лежит на нас обоих.

— Да при чем здесь ты? — Граф оцепенел от изумления.

— Дитер… майор Мейер… знал, что я была связной. Знал, зачем в замке появилась Элиза. Когда арестовали Поля и Андре, он не мог освободить их, потому что об этом аресте уже было известно в штаб-квартире гестапо в Кане. Майор Мейер понимал, какой допрос им там предстоит. — Лизетт побледнела. — Он испугался, что Поль и Андре под пытками назовут меня. И оказался прав: Андре действительно выдал меня ему. Именно из-за меня майор позволил им бежать, а потом застрелил при попытке к бегству, чтобы у гестапо не возникло подозрений. Так что во всем виновата я! Если бы он не влюбился в меня, этого не случилось бы.

— Ты уверена, что ему известна роль Элизы? — прошептал перепуганный граф.

Лизетт кивнула и смахнула слезы ладонью.

— Он знает, что Элиза собиралась проникнуть в столовую и сфотографировать карты и документы.

Анри провел по лбу дрожащей рукой. Его охватил ужас. Ведь это он взял в замок Элизу. И если бы девушку арестовали, убили…

— И майор дал ей возможность скрыться? — дрожащим голосом спросил граф.

— Да, он отпустил ее. Если бы мог, майор отпустил бы и Поля, и Андре. Папа, прошу тебя, постарайся понять! Мне очень жаль, что так получилось. Дитеру пришлось принять решение в считанные минуты. Если бы их отправили в Кан, то через несколько часов гестапо потребовало бы, чтобы арестовали меня, Элизу, тебя, возможно, даже маму… Да, майор совершил преступление, но в тех обстоятельствах ему не оставалось ничего другого. Постарайся это понять, папа.

Лизетт показалось, что отец сразу постарел. Плечи его поникли.

— Я понимаю, — вымолвил он наконец, — но простить не могу. Ничего не могу простить. Ни их присутствия в моем доме и в моей стране, ни их отвратительных убеждений, ни их высокомерия, ни крови, которой они никогда не отмоют. Вокруг много мужчин, Лизетт. Почему же ты влюбилась именно в майора Мейера? В немца?

— Не знаю, но так уж случилось, что я полюбила его. И тут ничего не изменишь. Я люблю Дитера и хочу стать его женой.

— Женой? — Граф посмотрел на дочь с таким видом, словно она лишилась разума. — Но ты не можешь выйти за него замуж, Лизетт. Немцы не женятся на француженках.

— У меня будет ребенок, папа, и я стану его женой.

— Но, мое дорогое дитя, он не женится на тебе! — с болью воскликнул граф. — А если обещал, то его обещания ничего не стоят!

Лизетт крепко сжала руку отца.

— Стоят, папа. Дитер сделал мне предложение еще до того, как узнал о ребенке.

Анри закрыл глаза. Лизетт, его единственное дитя! Он не способен отречься от нее, оставить без поддержки. Граф вспомнил свое первое впечатление о майоре Мейере. Ему ведь понравился этот человек. А потом этот расстрел. Неужели Лизетт действительно арестовали бы, если бы Поль и Андре попали в гестапо? Вполне вероятно. Нельзя предвидеть, как поведет себя человек под пытками. Значит, ценой жизни Поля и Андре его дочь избежала ареста, допросов и смерти. Граф горько вздохнул.

— Тебе будет тяжело, — сказал он. — Проиграют немцы войну или выиграют, ты все равно не сможешь растить ребенка в Вальми, если станет известно, кто его отец.

— Война скоро закончится, папа. — Лизетт очень хотелось рассказать отцу о заговоре против Гитлера и об участии в нем Дитера. — И когда это произойдет, мы поселимся в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Скажем, в Швейцарии.

Анри улыбнулся и погладил руку дочери.

— Конечно, дорогая. Когда закончится война.

* * *

Дитер вернулся в Вальми с наступлением сумерек. Граф уже поджидал его.

— Дочь рассказала мне о ваших отношениях, — начал Анри, увидев Дитера. — Конечно, я не одобряю всего этого, но ради Лизетт вынужден смириться.

— Благодарю вас. — Дитер наклонил голову. Он заметил, что граф подавлен, но держится с достоинством. — Выпьете со мной? — предложил Дитер.

Анри покачал головой:

— Нет.

Дитер задумчиво посмотрел на графа.

— Вы знаете, что я хочу жениться на Лизетт?

— Да. Она сказала, что ждет ребенка.

— Об этом я тоже желал бы поговорить с вами, но не здесь. Прошу вас, граф де Вальми, давайте выпьем и потолкуем.

Граф замялся, Дитер взял его под руку и повел к кабинету.

— Я написал письмо фельдмаршалу Роммелю с просьбой об аудиенции, ибо намерен попросить его разрешения на брак. И он даст мне такое разрешение, уверен.

— Но брак нельзя заключить здесь, — возразил граф, когда Дитер распахнул дверь кабинета. — Если ваши отношения станут известны в округе, Лизетт обвинят в пособничестве оккупантам. Общество изгонит ее и ребенка.

— Я прекрасно понимаю, какие трудности нас ожидают. — Дитер подошел к бару.

Граф удивленно посмотрел на него:

— А при чем здесь вы? Какие трудности могут возникнуть у вас?

Майор улыбнулся.

— У меня есть мать, граф, и я сильно сомневаюсь, что она хочет иметь невесткой француженку.

— О да, конечно, — смутился граф. Ему и в голову не приходило, что у немецких офицеров могут быть матери. И уж тем более то, о чем эти матери думают.

— Но прошу вас, не волнуйтесь. Все это вопрос времени. Что будете пить? Коньяк? Виски?

— Коньяк, пожалуйста. — Графу и впрямь захотелось выпить. Ожидая майора, он собирался сказать ему лишь несколько слов и уж точно не предполагал говорить о его матери. Слава Богу, что удержался от вопроса, хорошие ли отношения у майора с матерью. Граф помотал головой, понимая, что он очень устал и здорово состарился за последние несколько месяцев.