Книга Адель и 40 оборотней - Екатерина Бакулина

— А потом, Олин? Если я освобожу коконы от магии, то как их снять?

— Это мое дело, не волнуйся.

Олин не боялся. А если боялся, то по нему этого не сказать. И его спокойная уверенность передавалась мне. Он знает, что делает.

Давай попробуем.

Не торопясь.

Я понимала, что если пойдет не так, то первый удар придется по Олину, он прикроет меня. Мне сложно понять, почему он позволяет мне делать это — ведь это его жизнь. Ладно бы, я все делала сама, помочь он мне не может, только прикрыть… Но если все получится — мы можем спасти пять человек. Я очень надеюсь, что еще не поздно. Потому что если нет, то все это… Все зря. И не стоит рисковать.

Попробуем — говорит Олин.

Ладно. Рано или поздно мне все равно придется начинать, это моя работа. И гарантий даже самому опытному магу никто не даст. Всегда риск. Когда я получу диплом… если доживу… у меня не будет отговорок. И никакого Олина рядом не будет.

Мы притащили из дома здоровенный стол, спрятались за ним. Не знаю, сможет ли стол хоть немного защитить… Если сорвутся тонкие нити — то сможет, тут даже стола хватит. Но если нити зацепят основную паутину с земли, то тут никакой щит не спасет, нас просто сомнет…

Олин рядом, готов в любое мгновение прикрыть меня собой.

У меня трясутся руки.

— Не волнуйся, — тихо говорит Олин. — Я с тобой.

Без него — я бы точно не справилась.

Страшнее всего — коснуться первый раз. Кажется — только коснешься, и тебя накроет.

Осторожно-осторожно, почти кончиками пальцев, коснуться так, чтобы не дернуть, а чуть приподнять, отцепить, перенести в сторону так, чтобы не потянуть концы. Не уронить. Я вся взмокла, кажется, уже на первой же минуте. Главное — сосредоточиться, чтобы не дрожали руки. Дышать ровнее.

Отлепить, и на ветку чуть пониже.

Нам показывали, как работать с энергетическими нитями, это как раз то, что у меня выходило хорошо… хотя поначалу не раз обжигала пальцы. Но одно дело — учебный макет, другое — когда от этого зависит жизнь людей. Здесь совсем другая мощность.

И еще — мне вдруг пришло в голову… я аж похолодела, поняла, что сейчас ни в коем случае нельзя думать о таком. Это сигнальные нити. Возможно, мое прикосновение к ним почувствую твари. Твари будут знать, что я здесь. Возможно, для этого они приманку и развесили.

Нужно сделать все побыстрее и уходить.

— Одну сделала! — я всхлипнула от напряжения, от радости.

Первое — самое сложное, дальше уже я знаю как.

Главное, не пропустить ничего. Не думать, просто делать.

Я освободила один кокон, потом второй, третий…

Мне казалось — несколько часов прошло, даже голова закружилась от напряжения, в горле пересохло. Но на самом деле двадцать минут.

Все это время Олин тоже был наготове.

— Все, — сказала я. — Теперь я хочу протянуть под коконами свои нити, чтобы чуть-чуть перекрыть поле. Паутина внизу будет меньше реагировать на движение и, в случае чего, нити возьмут на себя часть удара. Не спасут, конечно, но хоть немного поможет.

Очень сложно понять — когда хватит. Не стоит слишком увлекаться, теряя время и силы, но и если сделать слишком мало… Моя сила еще наверняка понадобится людям, если мы сможем их спасти. Они… кажется… живы, но с ними точно что-то не так. Мне нужно будет попытаться помочь, кроме меня некому.

А потом — очередь Олина.

Дерево рядом с домом, но вплотную касаются только тонкие ветки. Можно попробовать прыгнуть с крыши на дерево один раз, но перетаскивать туда и обратно так не получится.

В сарае нашли длинную лестницу. С крыши — на дерево, как мостик, на основание толстой ветви. На крыше, чтобы не упала, лестницу держит Роин. Халле со мной, вот так же с бусиной-щитом в руках. Но мы отошли подальше, сейчас я уже ничем не могу помочь. Но мне стоит внимательно следить, подстраховать.

Олин выгреб все из карманов, чтобы не вывалилось.

Если дерево выдерживает пять коконов, то Олина оно должно выдержать…

Нашел рабочие перчатки в машине — кто знает, можно ли это трогать голыми руками. Можно ли это вообще трогать? Я, все же, действовала издалека, а ему надо лезть туда.

Он делает это спокойно, словно не в первый раз.

С крыши на дерево. Ветви прогибаются под ним… но я очень надеюсь, Олин понимает, что делает, видит где ему можно встать, а где уже нельзя. Выдержит….

Перебирается в нужное место.

Сначала ближний кокон, некрупный… там ребенок?

Олин ложится на ветку, обхватив ногами, сначала осторожно дотрагивается, проверяя, потом не спеша раскачивает кокон. Подтягивает к себе, перехватывает поперек одной рукой, другой — достает нож и режет паутину, за которую кокон крепится к ветке. Режется плохо, и я вижу, как держать и держаться самому тяжело. Почти слышу, как Олин рычит сквозь зубы. Но паутина, в конце концов, поддается.

Теперь нужно вернуться…

Балансируя с тяжелым грузом, одно неверное движение и сорвется. И страшно даже не упасть, тут не так уж высоко. Страшно — коснуться нитей. Невыносимо смотреть на это, хочется закрыть глаза. И я почти не смотрю, только чуть-чуть подглядываю из-за плеча Халле, он сам стоит вытянувшись…

По лестнице Олин ползет на четвереньках, тащит за собой.

Снимает с крыши на землю.

Я бегу к нему.

Сейчас хоть один кокон открыть, посмотреть… мне страшно говорить о таком, но — если вообще смысл пытаться спасать этих людей, можно ли еще что-то сделать.

У Олина лоб блестит от пота и мокрые волосы на висках. Не столько даже физически тяжело, хотя и это тоже, сколько огромное напряжение.

Паутина кокона поддается с трудом, я вижу, у всех уже потихоньку сдают нервы.

Я не смотрю. Не могу. Очень боюсь увидеть там… что поздно… мое воображение рисует полуразложившихся мух в паутине… но ведь люди еще живы, я чувствую. Не двигаются, но живы. Мне тяжело смотреть, и живот сводит почти до тошноты.

Я отворачиваюсь, закрыв руками лицо.

Слышу треск паутины, которую режет Олин.

— Мальчик, — говорит он, — лет десять-одиннадцать… Сейчас.

Треск снова. Он вытаскивает, освобождая, кладет рядом.

— Дышит… Дел, посмотрит, ты медик.

Да. Немного отпускает. Я оборачиваюсь.

Мальчик. Светлые кудрявые волосы… в чем-то липком местами, но в целом…

Дышит. Пульс очень слабый, но есть. Руки холодные, чуть синеватые губы. Зрачки… слабая реакция на свет, но все же есть. Он без сознания, но живой. Без явных внешних повреждений. Нет следов магии на нем самом. Яд? Но следов укуса или каких-то повреждений на коже я не вижу тоже.