Книга Я беду от тебя отведу - Ульяна Динова

В доме сестры Мисс Магды на первом этаже обнаружился небольшой магазинчик, где можно было купить всё самое необходимое — от продуктов до средств гигиены, — что значительно экономило моё время, не отвлекая меня от подготовки к экзаменам.

Мои соседи по лестничной площадке оказались тихими пожилыми людьми. Предусмотрительная Мисс Магда не забыла предупредить их, что какое-то время в квартире соседки будет проживать «её троюродная внучатая племянница», чтобы не возникло ненужных подозрений и кривотолков.

И всё было бы ничего, если бы меня не начали мучить тяжёлые ночные кошмары, причём подозрительно часто и с какой-то пугающей периодичностью. Иногда тревожные, плохие сны снились мне по нескольку раз за ночь, заставляя меня просыпаться, после чего я уже не могла уснуть до утра. Все эти кошмары отличались очень сильной яркостью, и происходящее в них надолго оставляло в памяти полное ощущение реальности. Один из снов особенно запомнился мне своей жестокостью.

Мне приснилось, будто я «проснулась в своём сне», словно очнувшись от забытья в странном и необычном месте. Затхлый запах подвальной сырости ударил мне в нос и по коже скользнуло ледяное дыхание склепа. Замёрзшая, с клацающими от холода зубами, я лежала на каменном столе, наподобие алтаря. Вокруг меня возвышались мрачные серые стены средневекового замка, тускло освещаемые огарками свечей. С поржавевшей металлической люстры надо мной белыми длинными хлопьями свисала развевавшаяся от сквозняков паутина; с брезгливым отвращением я увидела, что мои волосы тоже все покрыты этой липкой паутиной. В руки и ноги мне больно впивались толстые цепи, намертво приковывавшие меня столу. Где-то совсем рядом, за стенами, слышался гул голосов, смех и чьи-то безумные вскрики. Внезапно массивные дубовые двери со скрипом отворились, и из соседнего помещения в зал вошла группа людей зловещего вида в чёрных длинных плащах; они встали вокруг моего стола и с какой-то звериной жадностью принялись пить что-то из принесённых ими железных кубков. Характерный сладковатый запах не оставлял сомнений в том, что пришедшие пьют кровь; лица и руки их также были перепачканы кровью. Сердце моё учащённо забилось от ужаса и нехорошего предчувствия. Один из незнакомцев наклонился ко мне и убрал с головы скрывающий лицо капюшон, оказавшись Лаурой, — в её зелёных фосфоресцирующих глазах на мертвенно-бледном лице светилось откровенное торжество зла.

— В расход её! — приказала она кому-то, и я увидела над собой занесённый кинжал — его окровавленное стальное остриё, неумолимо приближающееся к моим глазам.

Я дёрнулась, закричала, и проснулась в холодном поту, упав с кровати на пол, больно ударившись об него локтями и коленками. Тяжело дыша и ощущая бешеный стук сердца, я сидела на полу, усилием воли вырываясь из кошмара, всё ещё цеплявшегося за моё сознание мёртвыми холодными щупальцами. Из смежной комнаты доносился какой-то шум. Преодолевая страх и слабость, я поднялась и подошла к тёмной комнате, но, ещё не включая свет, поняла, что это с истошными криками мечется по клетке бедный Жако.

— Ну что ты, малыш? — спросила я у разволновавшегося попугая, протягивая ему руку, на которую тот тут же забрался. — Неужели тебе тоже привиделся страшный сон?

Мне показалось, птица посмотрела на меня как-то осмысленно, словно хотела что-то сказать, но не смогла — видимо, не зная нужных слов. Я осторожно почесала шейку Жако, он немного успокоился и закрыл глаза, засыпая.

Наступил день первого экзамена. Вечером накануне меня посетила Мисс Магда с Аврилом, принёсшим в обеих руках несколько пакетов. Оказалось, они потратили полдня, чтобы купить для меня новую одежду. Ну вот зачем ещё?! Мне было ужасно неловко перед Мисс Магдой, ведь я была для неё никем, совершенно посторонним человеком, а заботилась она обо мне так, будто я была её родной дочерью. В то же время мне не хотелось обижать пожилую женщину, которая проявила ко мне столько доброты и участия. Возможно, таким образом она пыталась реализовать свои материнские потребности, поскольку своих детей у неё не было. Такое иногда бывает…

— А теперь слушай внимательно и запоминай, — наставляла она меня перед уходом. — Когда пойдёшь отвечать, постарайся сделать так, чтобы экзамен у тебя принимал лысый, худой, в очках. И не забудь включить… — она многозначительно постучала указательным пальцем себе по лбу. — Сама знаешь, что! И ещё. Ничего не бойся и будь уверена в своём успехе на все сто, поскольку в отношении тебя всё уже решено. Окончательно и бесповоротно. Это понятно?

— Лысый, в очках, ага… запомню, — повторила я, нервно улыбаясь.

С утра от волнения никакая еда не лезла в меня. Я сделала глоток остывшего чая и ушла, не позавтракав.

В вагоне метро на меня напал такой мандраж, что моё тело стала сотрясать дикая неконтролируемая дрожь. Все попытки справиться с ней только усугубляли положение, вызывая, как нарочно, новый, ещё более сильный приступ. И как я ни сжимала и ни напрягала дёргающиеся руки и колени, они продолжали ходить ходуном, будто жили своей отдельной от моего тела жизнью; в конце концов мне даже стало казаться, что подо мной подпрыгивает сидение вместе со всеми сидящими на нём пассажирами. Наверняка люди заметили моё странное состояние и решили, что либо у меня малярия, либо я наркоманка. Слава Богу, на одной из станций в вагон зашла старушка с палочкой. Я поспешно уступила ей место и встала у дверей, привалившись к ним спиной, проигнорировав надпись «Не прислоняться!» Ехать стоя почему-то оказалось куда лучше, — по крайней мере, частота судорог в моих конечностях значительно уменьшилась.

Чтобы хоть немного отвлечься, я стала заниматься какой-то ерундой и случайно, совершенно того не желая, открыла у себя ещё одну необычную способность — не так уж, чтобы очень важную с точки зрения полезности, но тем не менее она позабавила меня. Суть её заключалась в том, чтобы заставить человека почувствовать то, что я мысленно себе представляю, как бы оказавшись в его теле. Началось всё с того, что мой взгляд случайно упал на ногу ближайшего пассажира. Я принялась фантазировать, будто у меня (то есть у него) сильно чешется правая нога под коленом. Не прошло и десяти секунд, как он наклонился и почесал свою ногу именно в том самом месте, где я представила. Потом я проделала то же самое с ногами ещё нескольких людей, и они все как один нагибались и почёсывали свои правые ноги в одном и том же месте. Это показалось мне настолько смешным, что я не выдержала и довольно громко рассмеялась, чем неосмотрительно вновь привлекла к себе внимание окружающих. Стоящий рядом мужчина с опаской покосился на меня и ушёл в середину вагона, вероятно, приняв меня за нервнобольную, что немудрено: то трясусь, как в малярийном приступе, то хохочу сама с собой без причины. Отругав себя за неосторожность, я продолжила свои эксперименты. На противоположной стороне сидел парень и читал газету, рядом с ним дремал пожилой мужчина. Я стала «внушать» пожилому, чтобы он легонько укусил парня за ухо. Какое-то время мужчина продолжал спать, но вот, почмокав во сне губами, он пошевелился, открыл глаза и повернул голову в сторону молодого человека. Затем взгляд пожилого заскользил по соседу и заинтересованно остановился на его ухе. Наверное, тот почувствовал на себе плотоядный взгляд старика и, оторвавшись от спинки сидения, выдвинулся в проход, продолжая чтение, сидя чуть сгорбившись над газетой. Но когда на остановке старик открыл рот и наклонился близко к нему с непонятными намерениями, парень вскочил как ужаленный и выбежал из вагона, бросив газету на сиденье. Едва сдерживая смех, я стала выбирать себе новый «объект» для опытов. Неподалёку, держась за боковой поручень, стояла маленькая коренастая таджичка с большой хозяйственной сумкой и смотрела на меня, как мне показалось, с явным неодобрением. Заметив мой взгляд, она тут же отвернулась, а я принялась тихонько «колоть» её спину маленькими воображаемыми иголочками. Странно, но никакой реакции от неё не последовало. Тогда я мысленно «взяла спицы побольше», и всё равно это не подействовало; даже когда я «вонзала» в её спину «огромные стальные копья» — ничто не заставило её хотя бы немного вздрогнуть или пошевелиться. Поскольку таджичка никак не реагировала на мои «уколы», я вновь переключилась на других пассажиров. В результате остальных моих «шуточек» один мужчина поцеловал женщину, стоящую рядом с ним, вызвав её откровенное недоумение и возмущение, несколько джентльменов уступили места дамам, а ещё у двоих я удалила «сухих червей» и одну «летучую мышь». Мой мандраж как рукой сняло.