Книга Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

  Таксист недовольно пробурчал, что время ожидания вышло, Эля проигнорировала, всё равно лишних денег у неё нет, пусть и не старается развести. Это поначалу её легко было обмануть. Пару раз переплатив, она держала ухо востро и обманывать себя не позволяла.

  – Чтоб тебя понос пробрал! – громогласно объявил таксист, ударив по тормозам.

  – Что? – Эля ухватилась за ремень безопасности, с опозданием, но всё же пытаясь его нацепить.

  – Посмотри на этого барана, – эмоционально жестикулируя, прокричал таксист. – Остановился, как у себя дома.

  Прямо перед капотом такси горели стоп сигналы дорогой иномарки. Эля плохо разбиралась в машинах, но дорогое авто от дешёвого отличит и первоклашка.

  – А разве это не место для остановки? – непонимающе спросила девушка. Действительно, они выезжали с парковки перед фитнес-центром, только вынырнули за шлагбаум. Сразу справа находилась небольшая бесплатная стоянка, именно на ней и остановилась та, дорогая машина, и почему-то такси с эмоциональным водителем, ругающимся на всё и вся, невзирая на пассажирку рядом, тогда как должен был продолжить свой путь по проезжей части, не сворачивая ни на какие стоянки. 

  – Место! А кто так останавливается, когда я еду?! – привёл железный аргумент таксист. – Эй! – крикнул он в окно, перегнувшись через Элю, мужчине, вышедшему из машины и быстрым шагом направляющемуся обратно к фитнес-центру. – Эй, я тебе говорю! Остановись! Поговори как мужчина с мужчиной!

  То ли мужчина не слышал, то ли сознательно не обратил внимание. Он прошёл всего в нескольких шагах от машины такси, напрочь проигнорировав брань из окна. Эля видела эмблему на распахнутой куртке, фирменную обувь, тёмные джинсы, ладонь, небрежно одергивающую ткань свитера у пряжки ремня, почему-то остановилась на костяшках пальцев. Шквальный ветер влетел в раскрытое окно автомобиля, она зажмурилась, боясь поднять глаза выше, к лицу мужчины. Такого не бывает, быть не может никогда! Это нервы, недосып, усталость.

–   Мужчина, мы поедем, наконец?! – воскликнула Эля. – Я опаздываю.

–   Э! Не надо кричать! Сейчас я поговорю, как человек с человеком, и довезу в лучшем виде!

–   Давайте без разговоров, я действительно опаздываю, – почти закричала девушка.

  Да нет, нет! Такого быть не может. Человеческая память не настолько изощрённая, чтобы запоминать такие странные детали, как костяшки пальцев на мужских руках. Будь эта память сто раз профессиональная и жестокая – подобного совпадения быть не может!

  – Ай, не ругайся, такая молодая, а такая злая, – уставился на девушку, хмурясь и шевеля усами, похожий на таракана-мутанта таксист. – Поехали, – недовольно пробурчал и начал огибать впереди стоящее авто, пока Эля, в каком-то суеверном страхе, боялась поднять глаза и столкнуться со своим прошлым.

Успели с огромным трудом, Эля заскочила в садик в последний момент. Он, конечно, частный, в муниципальный очередь подойдёт, когда Серафима будет ходить в начальную школу, но опаздывающих родителей не любят так же, как и в бесплатном саду. Есть группы вечернего пребывания – если заранее написать заявление, ребёнка заберут в эту группу. Без заявления тоже заберут, на улицу не выгонят, только счёт выставят такой, словно перед детьми артисты Большого театра лично танцевали, и на ужин подавали трюфеля с фуа-гра.

  – Мама, – подпрыгнула Серафима. – А я говорила, что ты сейчас придёшь!

  – Постарайтесь не опаздывать, – вместо приветствия пробубнила Изольда Самуиловна, владелица садика собственной персоной, по какой-то причине заменяющая сегодня воспитателя. 

  – Я не опоздала, – Эля выразительно посмотрела на настенные часы, показывающие без семи минут семь.

  – Но всех деток уже забрали, – резонно заметила владелица.

  – Интересно, а если всех деток не приведут, мне тоже свою дома оставить и на работу не ходить? – это она скорее бубнила, натягивая на Серафиму комбинезон, помогая той справиться с кнопками и молнией.

  – Ведь ваша девочка устаёт, – сменила тактику Изольда Самуиловна. – Поймите, долгое нахождение в детском коллективе сказывается на психике ребёнка. Мы, конечно, создаём все условия, но вы, как мама, должны понимать, что…

  – Как мама я понимаю, что должна работать, иначе нам нечего будет есть, и платить за ваш прекрасный садик тоже, – отрезала Эля, тут же отворачиваясь, чтобы скрыть раздражение и не видеть жалость и снисхождение в глазах женщины. Ещё бы. Мать-одиночка. Человек второго, а то и третьего сорта.

  – Мам, – невольно пробурчала Серафима, стаскивая яркий шарф. – Жарко.

  – Это в помещении жарко, а на улице ветер.

  – Всё равно жарко.

  – Заболеешь, – Эля потуже затянула шарф и взяла ладошку недовольно пыхтящей дочки. Прямо ёжик, посмотри на неё!

  – Ты чаще болеешь, – Серафима вздохнула и выразительно посмотрела на маму.

  – Я взрослая, мне болеть можно.

  – И ночью работать тоже можно?

  – И ночью работать.

  – Хорошо быть взрослой…

  – Ещё бы, – задорно улыбнулась Эля. Сплошные преимущества, что ни говори. Хочешь – днём работай, хочешь – ночью.

  Пока добрались домой, Эля промокла, кажется, до трусов. Вроде и не сильный дождь, а ветер буквально ввинчивал влагу в одежду. Куртка ещё держалась какое-то время, только на подходе к дому девушка почувствовала, как становится холодной и влажной спина, а обувь и джинсы сдались сразу. Хорошо, что на Серафиме непромокаемый комбинезон, фирменный, дорогой, и обувь хорошая. Отхватила летом на распродаже, долго сомневалась, уж очень дорого. Продавец убедила, что по такой скидке «оторвать» Экко – огромная удача, а потом можно и продать или отложить для второго ребёнка. О втором ребёнке Эля в кошмарном сне не мечтала, а вот продать – хорошая идея.

  Маршрутка идёт по основным улицам, в многочисленные переулочки, закуточки и проулки, из которых, кажется, и состоит та часть города, где Эля снимала жильё, маршрутчики не сворачивают. Тесно, узко, не разъехаться. А то и вовсе дорога прерывается крутой лестницей вверх или вниз. Эля жила здесь с лета и всё ещё путалась в названиях и топографии, ругаясь на себя – неужели не могла найти городишко посимпатичнее… чтобы улицы прямые и снег зимой?..

Первым делом бросила стирать, сушиться промокшее, закуталась в спортивный костюм с начёсом, в такой же запихала сопротивляющуюся Серафиму.

  – Жарко же! Жарко, – топала ногами дочка.

  – Серафима, ты же не хочешь заболеть?! – строго спросила Эля, хотя на строгость уже не хватало никаких сил, а нужно ещё приготовить ужин и обед на завтра, и домашнее задание сделать. Детский садик, а уже домашнее задание!

  – Не заболею, – со слезами прокричала Серафима, стаскивая тёплую толстовку. В итоге сошлись на фланелевой рубашечке. Господи, какой упрямицей иногда бывала дочка.