Книга Изнанка правды - Сергей Бакшеев

— Что с моим джипом? — на ходу спросил Кочанов.

— Ребята вытащили, отволокли в автосервис, — сообщил водитель, для убедительности щелкнув пальцем по рации.

— И? — напирал старлей.

— Икота напала? — грубо вмешался куривший. — Деньги занесешь, починят. Ты лучше расскажи про выстрелы. И где твой табельный?

Вопросы были самыми неприятными, но ожидаемыми, и начальник конвоя к ним подготовился.

— Самсонов, падла, стрелял. Не хочет срок мотать за убийство.

— Теперь болтают, что Самсонов не убийца, а жертва правосудия, — заметил флегматичный опер из машины.

— Погоди, из чего он стрелял? Из твоего пистолета? — не унимался второй, который, был старшим.

— Да, выхватил, гад, пытался бежать.

— Как выхватил? Вы же его в наручниках перевозили?

— А ничего, что нас в реку столкнули? У меня двое с переломами, я с травмой — это вам по барабану? — разозлился Кочанов и почувствовал, как пульсирует кровь в зашитой брови.

— Нас все волнует, — заверил въедливый опер. — Как было дело?

— Сообщник у него имеется — буддийский монах. Бритый, босой, в рыжем балахоне.

— Монах в балахоне? — усомнился сидевший в машине и посочувствовал. — Крепко тебя приложило.

— Не верите? Тинджол его имя. В мотеле «Путник» с Самсоновым ночевал, но мы посчитали монаха безобидным, не стали трогать. А он нас догнал и столкнул в реку.

— Бегом догнал и босой пяткой вдарил? — съехидничал старший. — Прям, как в кино!

— На машине он был.

— На какой?

— Я не видел. Спросите у Ширко, он был за рулем.

— Спросим. В какой он палате? — оперативник сделал последнюю затяжку и придавил окурок ботинком.

— Мужики, мы время теряем. Надо в погоню. Моторка есть?

— Откуда, — флегматично отозвался водитель.

Кочанов склонился к нему, стал убеждать:

— Поехали по поселкам вдоль реки. Беглецы где-нибудь сойдут, а монах приметный.

— А ты шустрый, — окликнул его второй. — Сейчас к начальству поедем. Потеря ствола — не шутка! Тебе еще рапорт писать.

— Потом отпишусь. У меня свое начальство. Ну, мужики, погнали? — Кочанов пытался уговорить водителя.

Тот недовольно морщился:

— Самсонов и так в розыске. Найдется.

— А где оружие моих сержантов? — спохватился начальник конвоя.

— За их стволы не волнуйся, у нас в багажнике. В оружейку сдадим на хранение.

— Пойдем опросим сержантов, я одного, ты второго, — решил старший опер.

Кочанов болезненно сморщился, потрогал рану на голове:

— Башка трещит и шов кровоточит. Салфетки есть?

— В бардачке, — ответил водитель, вылезая из машины.

— Ребята, я посижу, отдохну? — Кочанов сел в полицейскую машину, не дожидаясь ответа.

Оперативники ушли в больницу.

Кочанов понимал, что службе его конец. Дважды упустил подконвойного, потерял табельное оружие — этого ему не простят. Замучают объяснительными, проверками, а потом уволят без выходного пособия. И это в лучшем случае, а то и статью припаяют. Оставался единственный шанс — сегодня же догнать и уничтожить беглеца, повинного в его несчастьях. Ведь победителей не судят, а если и судят, то снисходительно.

Старший лейтенант выпил последнюю таблетку амфетамина и пересел за руль. Ключ торчал в замке зажигания. Он завел машину и рванул с места.

Через несколько километров пути таблетка подействовала, он почувствовал новый прилив сил, легкость в теле и здоровую злость. Остановился, достал из багажника пистолет и автомат своих подчиненных, проверил патроны — все на месте. Оружие добавило уверенности.

Кочанов включил карту в телефоне, чтобы составить маршрут поисков, и в этот момент увидел входящий звонок. Он быстро ответил.

Звонил прокурор Чуприн. Чувствовалось, что он озабочен полученной информацией.

— Буддист Тинджол — это Анатолий Грачев. Много лет прожил в Тибете, чему там научился, неизвестно. Может, и боевым искусствам, — рассказывал прокурор.

— Против лома нет приема, а против пули и подавно, — бахвалился приободренный офицер.

— Но самое главное в другом. Он родной брат следователя Петелиной, — с нажимом в голосе произнес Чуприн.

— Которая засадила Самсонова? — припомнил Кочанов. — Это нужно использовать. Она должна быть на нашей стороне.

— Не совсем. Баба вбила себе в голову комплекс вины и хочет помочь беглецу.

— Дура что ли?

— Беременная.

— Еще хуже.

— Сейчас она тоже ищет Самсонова в ваших краях, поэтому надо ее опередить.

— Я готов. Как?

— Самсонов выложил в сеть новое обращение из мотеля.

— Заколебал, гаденыш!

— Вы изъяли у него телефон?

— Нет, — нехотя признался Кочанов и стал валить вину на подчиненных: — Мои дурни лопухнулись, не обыскали. Ну, я им устрою…

— И хорошо, — прервал его прокурор. — Сигнал телефона можно запеленговать. Я займусь этим вопросом и сообщу.

32

Быстрое течение реки и горная местность помогли беглецам в лодке скрыться с места происшествия. Но чем дальше, тем спокойнее текли воды реки Черной и чаще попадались жилые поселки, в которых могла ждать засада. Из деревянного мостка, вдававшегося в реку, Самсонов вытащил тонкий гвоздь и не сразу, но избавился от наручников, используя знания тюремного «университета».

Несколько раз беглецы причаливали к берегу, но выйти к людям не отваживались. Каждый раз приходили к выводу, что путь по реке безопаснее, ведь лодка дважды спасала их — это хороший знак, убеждал Тинджол.

Все это время на дне лодки лежал пистолет. Черная сталь лоснилась от брызг и притягивала взоры. Монаху не позволяла прикасаться к оружию вера, а Самсонов опасался, что, вооружившись, он потеряет ореол праведника в глазах сочувствующих, и пропаганда превратит его в особо опасного преступника.

— Не мы уронили, не нам поднимать, — изрек Тинджол в самом начале пути.

Добавить было нечего, и Самсонов постарался забыть об оружии.

В середине дня Игорь почувствовал голод, увидел, как птицы оклевывают рябину, и признался:

— Жрать хочется. А тебе?

Монах пожал плечами:

— Я умею не думать о еде.

— Религия помогает? Будешь меня в буддисты агитировать?

— А надо? — серьезно спросил монах.

— Чем твоя религия лучше других?