Книга Санаторий имени Ленина - Нина Стожкова

Незнакомец, как и Воронов, шел по коридору в окружении охраны. По тому, как вальяжно ступал этот мужчина, как поспешно вскочила со стула секретарша в приемной Воронова, как предупредительно распахнул дверь один из охранников, Лине стало ясно, что неизвестный гость главного редактора равен ему по статусу или, возможно, даже превосходит по значимости. Она вспомнила популярное еще недавно слово «тяжеловес» и поняла, что этот человек как раз из таких. Бледное и слегка помятое лицо гостя со следами алкогольных возлияний показалось ей странно знакомым. Где-то она его уже видела, вот только вспомнить бы – где…

– Ой, Уля, привет! Зашла поздороваться, а заодно дверь за твоим боссом и вон тем дяденькой прикрыть, – прошептала Лина референтше Воронова, когда шеф и его важный гость скрылись в кабинете, а охранники отправились покурить на черную лестницу. Видимо, встреча двух важных персон предстояла долгая. – Ульяша, а что это за господин к Воронову пришел? – как бы невзначай спросила Лина, показывая глазами на дверь главреда.

– Один очень крутой чиновник, – таинственно зашептала секретарша. – И одновременно – большой друг Петра Михайловича. Он так и зовет его – Большой Шурик. Извини, но фамилию я тебе не назову ни за какие шоколадки. Впрочем, он нередко по телеку мелькает, увидишь – тогда и узнаешь фамилию. Скажу одно. Петр Михайлович всегда откладывает дела и переносит встречи, если этот человек назначает ему рандеву тет-а-тет. Обычно они встречаются в ресторане Дом Жура, но почему-то в этот раз он выбрал для встречи кабинет Воронова. Больше я об этом ничего не знаю, да и знать не хочу, поскольку предпочитаю крепко спать.

Лина сунула Уле большой тульский пряник, купленный в санаторском ларьке, и пока секретарша прятала «комплимент» в ящик стола, забитый шоколадками, поспешно покинула приемную Воронова.

Чтение под стук колес

Несколько дней назад Лина завела в планшете папку «Петр Воронов». Гугл и Яндекс активно пополняли папку материалами из СМИ, и Лина каждый день находила в ней все новые и новые сообщения. Вот и теперь, возвращаясь в тульской электричке в Санаторий имени Ленина, Лина кликнула заветную папку. Так и есть! Новые файлы!

«В последние дни Жанна Воронова и ее адвокат Роман Злобишин развернули настоящую кампанию травли против Петра Воронова». А это что еще такое? В ю тьюбе появился телефильм известного тележурналиста Пыркина. Фильм был сделан в формате телепередачи, и Пыркин, видимо, надеялся продать его какому-нибудь из федеральных каналов. Там было все «по-взрослому»: интервью с оскорбленной Жанной Вороновой, сопровождаемое трагической музыкой и фотографиями их общих с Петром сыновей, любительская съемка Воронова в Париже, на яхте и в театральной ложе с молодой девушкой, пламенная речь Злобишина и наконец – осуждающие Воронова выступления известных политиков и бизнесменов, – разумеется, из числа тех, кого главред «Столичного сплетника» регулярно критиковал в своей газете.

Все это показалось Лине, по меньшей мере, странным.

«То, что Воронов мерзавец, не подлежит сомнению, – думала она, трясясь в электричке, – однако статьи и телепередачи, направленные против него, рождают больше вопросов, чем ответов. Кто заставлял Жанну Воронову жить два десятка лет с таким подлым, мерзким и жестоким человеком? В своих многочисленных интервью она утверждает, что ее родители – порядочные и обеспеченные люди. Неужели они желали дочери такой вот бесправной, практически рабской жизни, о которой она рассказывает теперь журналистам? Сомнительно, чтобы родители Жанны не имели ни желания, ни ресурсов вырвать дочку из лап ее мужа – садиста и негодяя. Почему они терпели столько лет издевательства над любимой дочерью? Маловероятно, что гнусная сущность Воронова открылась Жанне и ее родителям только сейчас».

Лина вспомнила свое детство. С трех лет она жила без отца, с мамой и бабушкой. Стоило отцу пару раз напиться, повысить на маму голос и поднять на нее руку, как его судьба была решена. Мать подала на развод и ни разу потом не пожалела о своем решении. Она была убеждена: тот, кто избил жену однажды по пьяному делу, будет делать это еще и еще не один раз. Так тигр-людоед, однажды попробовав человеческой крови, обязательно возвращается в ту же индийскую деревню в поисках легкой добычи.

– Я решила развестись с ним ради тебя. – говорила Лине мать. – Не хотела, чтобы ты росла с психологией жертвы. Жизнь подтвердила мою правоту. У тебя в детстве был любящий папа, который навещал по выходным, дарил подарки и водил в зоопарк. В любом случае, это лучше, чем папа, который напивался бы, скандалил и дрался, чем папа, которого пришлось бы стыдиться перед одноклассниками, друзьями и соседями.

Мама Лины была физиком, кандидатом наук и, разумеется, денег у нее было в тысячу раз меньше, чем у Жанны Вороновой, много лет рулившей успешным издательским бизнесом, замешенным на шальных столичных деньгах. И все-таки мама Лины решилась остаться одной с ребенком на руках.

Под стук колес хорошо думалось, и Лина продолжала размышлять:

«Мама не испугалась растить меня в одиночку в аскетичное советское время, когда и продукты, и детские вещи были в дефиците. Что же помешало успешной и богатой Жанне Вороновой давным-давно уйти от мужа – деспота и бл@дуна, а не рожать ему год за годом сыновей? Маловероятно, что образцовый прежде муж к семидесяти годам съехал с катушек и принялся гулять направо и налево, попутно угрожая молодой жене нищетой и расправой. Черного кобеля, как говорится, не отмоешь добела, а этот тип никогда не был белоснежным. Интересно, почему Жанна затеяла этот скандальный судебный процесс именно сейчас? Дескать, если суд не примет единственно возможное решение, Воронов отберет у нее мальчиков (два из них, кстати, вполне взрослых молодых человека давно могут сами решать, с кем им жить), деньги и, разумеется, бизнес. Что стало «пусковым крючком», сделавшим примирение супругов Вороновых невозможным? Большая часть жизни прожита вместе. Неужели расстояние от любви до ненависти растянулось на два десятка лет?».

Решая, без особого, впрочем, успеха, эту головоломку, Лина не заметила, как доехала на скоростном поезде до Тулы. Она вышла из вагона и отправилась разыскивать автобус или такси, которые довезли бы ее в Санаторий имени Ленина.

Автобус лихо подпрыгивал на разбитой дороге, словно мастер фристайла на «черной» горнолыжной трассе, и чтение планшета пришлось прервать. Лина смотрела в окно на дивные пейзажи тульского края и вспоминала в подробностях свой визит в «Столичный сплетник». Интересно, чем была так напугана Мурлыкина? Что за посетитель был в тот день у Воронова? Откуда его потасканное лицо со следами алкогольных и, возможно, наркотических излишеств кажется таким знакомым? Если он мелькает по телеку, значит какой-то крупный чиновник. Лине понимала, что Мурлыкина рассказала отнюдь не все. Интересно, что еще она знает про Жанну Воронову? Хорошо бы выяснить, какое журналистское задание дала Жанна Алексею Артюхову.

Ничего путного так и не надумав, Лина вышла на остановке и направилась в сторону столовой.

– Ах, это вы… Здравствуйте.

Женщина с тусклым, словно оцепеневшим лицом подняла на Лину заплаканные глаза. Лина не сразу узнала Инессу Леопольдовну, заведующую клубом. Совсем недавно весь ее облик излучал бодрость и оптимизм, но теперь ее васильковые глаза выглядели какими-то полинявшими под красными припухшими веками. Бледное лицо Инессы не носило никаких следов косметики, причесалась женщина тоже на скорую руку, светлые пряди там и сям выбивались из прежде безупречной укладки.