Книга Скверное дело - Селим Ялкут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но Стамбул…
— У нас Музей Византии. Причем здесь Стамбул.
— Ваша правда. Стамбул не причем.
Отчет был внушительный, текста много и фотографий хватало. Кости, аккуратно выложенные на дне квадратной ямы рядом с линейкой. Фрагменты ржавого оружия, глиняные черепки.
— Тут захоронения времен последней осады. Так Павел Николаевич считал. До того, как турки взяли город.
— И после. — Уточнила Света. — Они с Алексеем Григорьевичем спорили.
Балабуев тем временем рассматривал снимок: Участники раскопок стояли, запечатленные в рабочих позах, опершись на лопаты. Балабуев повел пальцем. Кульбитин. Живой еще (Вздохнул). А Плахов где?
— Они по очереди ездили. — Пояснила Света.
— Понятно. Это английская, так сказать, леди. Это кто?
— Это из Греции профессор. У него проблемы были, турки его пускать не хотели.
— А почему пустили?
— Они, как международная экспедиция. Не имели права.
— Прямо, шпионы. Тоже международные.
— Как вы можете… — Обиделись женщины.
— Шучу, шучу. Святые люди… — Признал Балабуев, а Картошкину подмигнул, выбрал мгновение.
— Это рабочий. Смешной такой. Его Павел Николаевич нашел. Карапузом звали. Он и сюда приезжал.
— Интересно. — Сказал Балабуев. — Приезжал, значит. А эти?
— Еще один рабочий. А это Гарик.
— Кто такой? — Насторожился Балабуев. Сравнительно молодой человек, лет тридцать, выделялся бравым видом. Стоял, небрежно опершись на лопату. Вместе со всеми и чуть отдельно. Обращал на себя внимание.
— Он у Павла Николаевича стажировался, хотел в аспирантуру. Откуда-то из Еревана. Гарик. Габриель, если полностью.
— А фамилия у Гарика есть?
— Антонян, кажется. Там в конце отчета должна быть.
— Позвольте, я запишу.
— Но он недолго был. Ушел в бизнес. Света, скажи. — Разговорилась Наташа, а Света, всегда общительная, теперь помалкивала. Волобуев это отметил.
— И сразу в командировку?
— За свои ездил. Он богатый.
— Ой, Наташа, откуда ты знаешь.
— Секрета никакого нет.
— И где он сейчас? — Справлялся Балабуев. — Неужели пропал. Профессия редкая, ему кроме вас идти некуда. Разве что в бизнес. Светочка, включайтесь, включайтесь… Голос Балабуева стал бархатным.
Женщины переглянулись и покачали головами. Вроде бы, нет. Хотя звонил Свете, пару раз. Последний раз месяца три назад. А так, не видели. Сказал, что ездит много.
— И на конференции не был? — Интересовался Балабуев. — И память Павла Николаевича не почтил? Исчез человек и адрес не оставил… Или оставил? Значит, так и запишем для порядка. Может, приметы какие особенные? Привычки? Я почему спрашиваю. — Неожиданно обратился Балабуев к Картошкину. — Вы — человек новый. Вам домой хочется, в уют, в тепло. А женщины наши помнят. Не могут не помнить… Ну, что, давайте дальше смотреть.
— Отчет — само собой. — Говорил Балабуев Шварцу. — Но сейчас подробно расскажи. Не упуская деталей.
Леня только вздохнул. Не то, что рассказывать, самому вспоминать историю с подслушкой было горько. Сорвалось буквально в последний момент, около самого берега, когда всего-то оставалось дотащить добычу и внести ясность….
— Раскопки временно прикрыли. Я там работягу прикормил. Карапуз по имени…
— Знаю Карапуза.
— Сергей Сидорович, вы что… Откуда…
— В музее есть фотография. Его Кульбитин в экспедицию взял. Потом, потом… Давай дальше.
Вышла пауза. Если коротко объяснить, от восхищения. Превзойти Балабуева было невозможно.
— Экспедицию свернули. Раскоп огородили, может, рассчитывают продолжать. Плахов вернулся. За день до меня. Я бы его там одного не оставил. Ну, это вы знаете.
Балабуев кивнул. — Как с англичанкой?
— Старые отношения. Предлагала ему остаться
— Что они там такое нашли?
— Не знаю.
— И Карапуз не сказал? Он ведь в музее был. Чего ездил? Возил, значит, что-то.
— Здесь? В музее?
— А ты как думал. Съездишь в музей, уточнишь, когда Карапуз приезжал и отследишь перечень поступлений. Может, они зарегистрированы.
Леня взял еще одну паузу. — Вы, Сергей Сидорович, прямо Нострадамус…
— Обижаешь. Тому легче было. Ладно, давай дальше.
— Плахов поддерживает переписку с Берестовой. Что-то им Кульбитин выдал.
— Как это выдал?
— Плахов ей написал. Не должен Кульбитин этого делать… Вот оно. — Перед Балабуевым лежала фотокопия черновика. И с англичанкой они этот вопрос обсуждали.
— Сведения откуда?
— Жука поставил.
— Риск — благородное дело.
— Никакого риска, Сергей Сидорович. Замок ногтем открыть можно.
— Ногтем? Без санкции прокурора. За границей… Ты мне этого не говорил. Я не слышал. Ну, и что?
— Нашли его. Жука, то есть. Я по инструкции. В самом удобном месте. Кто знал, что Плахов под стол полезет…. Вот, что успел. — Леня положил перед Балабуевым включенный диктофон.
— Не густо. — Подвел итог Балабуев, прослушав запись. — Мутный этот Плахов. По виду тюфяк, а дело нам портит. Наверно, ты им экспедицию и сорвал. Интересно, что они думают. Если бы турки постарались, у англичанки жука поставили.
— А, может, и нет. Что она будет сама с собой разговаривать. Телефон всегда можно прослушать. Еще вот что. Карапуз сказал, эта Элизабет — натуральная гречанка. С английским паспортом.
— Что же ты молчал. — Балабуев взвился. — Другое дело. Они же с турками во (Балабуев постучал кулаками). Потому у нее фитиль и задымился. Решила, турки ее пасут. Ладно, что гадать. А про жука забудь. Этот Плахов нам все дело портит. А сажаем Картошкина.
— Фамилия такая. Не посадим, сгниет.
— Не скажи. Он зубастый.
— Под вашим руководством. — Подсластил Шварц.
— Это верно. — Согласился Балабуев. — А это кто такой? — Балабуев взял снимок с портретом артиста (так про себя Леня назвал найденную у Плахова фотографию). — Видал, какой фраер. Ты по английски, как?
— Почти как по древнегречески. В книге была заложена. Тезисы их конференции.
— Кто такой? Я каталу в Сочи брал, точь в точь..
