Книга Воспоминания - Даниэла Стил

– Месье и мадам Лависсе, моя невеста, принцесса диСан-Тибальдо.

Сирина смутилась, услышав свой титул, и протянула руку дляприветствия. В ответ оба несколько натянуто поклонились:

– Рады приветствовать вас.

– И мне очень приятно с вами познакомиться. –Сирина окинула взглядом открывшуюся за их спинами часть дома и добавила: –Здесь так чудесно.

Супругам Лависсе комплимент пришелся по душе, как если быдом был их собственным, и они тут же пригласили Сирину пройти ознакомиться сдомом.

– Он, вынужден, к сожалению, признать, уже не тот, чтопрежде, – извинился Пьер, показывая ей внутренний садик, – но мы сженой делали все возможное, чтобы сохранить все, как было прежде, для месьебарона.

Владелец вот уже пять лет не видел своего дома и, вероятно,теперь, в возрасте семидесяти пяти лет от роду, пораженный тяжкой болезнью,вряд ли его увидит. Преданные старые слуги хранили дом для него, а он щедро платилим. Сначала он доверил им солидную сумму на покрытие всех расходов, а теперь,после окончания войны, стал еще ежемесячно посылать им дополнительный чек. Всвою очередь, они заботились об этом прекрасном доме с неослабной любовью ивниманием. В начале войны они перенесли и спрятали в подвале в потайной комнатенаиболее ценные вещи. Немцы за время оккупации не сумели их отыскать. И теперь,в период пребывания американцев в Париже, супруги Лависсе относились к дому какк своему собственному.

Так же как и в римском дворце, холлы были отделаны мрамором,однако здесь мрамор был мягкого светло-розового оттенка. Вдоль коридора наравном расстоянии друг от друга стояли банкетки в стиле Людовика XV,бледно-розовый бархат которых украшало золотое шитье. На стенах красовались двапрекрасных полотна Тернера, изображавшие красочный заход солнца в Венеции. Встену был встроен большой комод в стиле Людовика XV, верхняя часть которогобыла отделана мрамором. Там и здесь стояли уникальные по красоте предметымебельного гарнитура. Из холла открывался вид на сад, узкие французские окнавыходили на мощеные дорожки, вдоль которых были расположены клумбы с цветами.Сейчас сад не являл всей своей красоты. Когда они прошли в центральную залу,Сирина застыла в изумлении. Стены комнаты были задрапированы темно-краснойтканью и белым бархатом, в ней стояла массивная мебель времен Наполеона,несколько кресел-качалок, обтянутых полосатой тканью, две огромные китайскиевазы высились по обе стороны бесценного стола. Портреты членов семьи барона,выполненные в полный рост, и огромный камин, в который свободно мог зайтичеловек и в котором пылал огонь, производили неизгладимое впечатление. Комнатабыла убрана так, что вызывала трепетный восторг и замирание сердца у каждого,кто в нее входил. Невольно возникало желание поудобнее устроиться в одном изкресел перед камином. С нескрываемым восторгом Сирина смотрела на миниатюрныекитайские произведения искусства, персидские ковры, серию небольших портретовкисти Зона, изображавших барона и его сестер в детском возрасте. Затем Брэдпрошел в другую, меньшую по размеру комнату, отделанную деревом. Здесь тожеимелся камин, правда, гораздо меньшего размера, в котором так же радостноплясало пламя. Три стены занимали шкафы с красиво переплетенными книгами. Тут идо там на полках виднелись пустые места, на которые указал Пьер, состроивпрезрительную гримасу. Это был единственный след, единственный ущерб,причиненный дому немцами. Офицер, живший здесь во время войны, покидая дом,часть книг прихватил с собой. Однако Пьер полагал, что им еще повезло,поскольку ничего из других вещей взято не было. Немец оказался человеком честии больше ничего с собой не взял.

На том же этаже располагалась красивая небольшая овальнаякомната для завтраков, окна которой выходили в сад, а за ней парадная столовая,одну стену которой занимала удивительная картина, изображавшая сцену из жизникитайской деревни. Холст хранился с восемнадцатого века, был написан в Англиипервоначально для графа Йоркширского, однако один из предков барона перекупилэту картину непосредственно у художника и переправил во Францию. Проходя свосхищением по комнатам, Сирина вспоминала дом бабушки в Венеции. Этот дом былне таким большим, но не менее прекрасным. Итальянский дворец, в котором жилаона, отличался огромными размерами и более броской архитектурой, однако в этомдоме находились удивительные по уникальности и красоте вещи, и хотя он уступалразмерами, тем не менее, производил более сильное впечатление. Когда Сиринабродила по комнатам, она тихо поинтересовалась у Брэда, как удалось сохранитьвсю эту прелесть во время войны и оккупации. Особенно ее тронуло то, что старыймажордом – домоуправитель настолько доверял Брэду, что достал из своего тайникапо-настоящему прекрасные вещи.

– Этот старик – нечто особенное, – шепотомпроговорил Брэд, показывая на Пьера, когда они поднимались за ним следом полестнице наверх. Мари-Роза, его жена, пошла на кухню приготовить Сиринечто-нибудь перекусить. – Судя по тому, что он мне рассказал, большая частьвещей по-прежнему спрятана в подвале. Думаю, лучшие веши все еще находятся там.

Но, насколько понимала Сирина, Пьер не мог спрятать вподвале мебель, поэтому просто невероятно, что ничто из этих удивительныхтворений, которые она видела вокруг себя, не было повреждено или вывезено.

Наверху располагались четыре прекрасные спальни. Огромнаяспальня хозяина была отделана сочно-голубым атласом и гладким полированнымдеревом. Здесь находились красивый шезлонг, уютное и удобное канапе, небольшойстол и камин. Из окна открывался превосходный вид на сад и небольшую частьПарижа, рядом располагалась маленькая студия, которую Брэд иногда использовалкак рабочий кабинет, а также гардеробная, отданная в полное распоряжениеСирины. За гардеробной располагалась еще одна спальня, отделанная вкрасно-розовых тонах, принадлежавшая последней баронессе. Пьер пояснил, что дведругие спальни предназначались для гостей. Одна отделана в сочно-зеленых тонах,с картиной, изображавшей сцену охоты, над камином висела целая серия рисунковна ту же тему. Следовавшая за ней спальня была выдержана в серых тонах, скартинами, изображавшими пасторальные сцены.

– Еще выше – чердак, – улыбнулся Пьер, емунравилось показывать дом.

– Дом просто великолепен, Пьер, – похвалилаСирина. – Не знаю, что и сказать. Он гораздо красивее всего, что мнеприходилось видеть до этого в Италии и в Америке. Согласен, Брэд?

Глаза девушки светились восторгом. Пьер подумал, что отодного только взгляда на эту пару на сердце становится легче.

– Я же говорил вам, что ей понравится этот дом, не такли? – улыбнулся Брэд Пьеру.

– Да, сэр. А теперь не согласится ли мадемуазель пройтивниз в библиотеку… Уверен, Мари-Роза уже приготовила кое-что вкусненькое длявас.

Его предположение оказалось абсолютно верным, в чем ониубедились, войдя в библиотеку и обнаружив на столе блюда с сандвичами инебольшими пирожными, рядом стоял высокий кувшин горячего шоколада.

Брэд не мог дождаться, когда же Пьер оставит их наедине. Чтотот, кстати, не замедлил сделать. Как только он вышел из комнаты, Брэд тут жеобнял Сирину и жадно поцеловал.