Книга Яся ищет мужа - Ярослава Танькова

Наконец вернулась Анжела. А следом за ней подоспел и Костя, ведя за собой элегантно одетого, но излишне полного типа с красными, нездорово блестящими от алкоголя глазами. «А ведь какой-то несчастной девочке-охотнице достанется этот „суперприз“, — подумала я. И в ту же минуту Костя провозгласил:

— Вот, Аркадий, с кем я хотел тебя познакомить, — Яся!

— Бог мой, какая грудь! Добрый вечер, русалка, — «Суперприз» мокро ткнулся носом в кисть моей руки.

— Девочки, это мой лучший друг — Аркаша. Яся, вверяю его тебе, как самой мудрой девушке на этой вечеринке. Проследи, чтобы он поел, иначе напьется и начнет буянить до того, как мы дойдем до ночного клуба.

Я расплылась в радостной улыбке и защебетала что-то на тему паштетов, которые просто необходимо попробовать, и «как ему понравился тенор?». На все вопросы Аркаша отвечал исключительно шутками, причем плоскими, при этом сюсюкая, глядя на меня с вожделением и, видимо, в качестве комплимента, повторяя периодически: «И как же это мы раньше-то с тобой не встретились?»

— Тенор? А мне показалось, это бас. Нет? Ах ты моя умница! Отличница? Ух, молодец! А в консерватории училась? И как же это мы раньше с тобой?..

Особенно он был непробиваем на тему его профессии и бизнеса.

— Аркадий, а вы чем занимаетесь?

— Да мы что? Люди простые… Вот, картохи накопаем, продадим, в Монако съездим, все деньжата просадим и айда опять копать!

— Ха-ха-ха… Ну а если серьезно?

— Да что о нас — старикашках — говорить! Давай лучше о тебе. Вот только мне, и по секрету… У тебя какого размера грудь? Натуральная? А потрогать можно?

— Только в обмен на ваше сердце, — натянуто шучу.

— Так оно уже твое, котеночек!

Мне приходится, весело хихикая, уворачиваться. Кошмар! При этом с мужчинами он вел себя как нормальный, разумный человек. Но стоило нам остаться наедине, как в Аркаше просыпались хвостатые предки…

Стараясь произвести впечатление мыслящего «пупсика» и этим хотя бы чуть-чуть защитить себя от его покровительственных «сюсюканий», я без конца тараторила что-то «умное и познавательное». Например, после разговора про тенора, вспомнила, как Робертино потерял уникальный голос из-за жадности своего отца — тот заставлял его петь во время подростковой ломки тембра. И еще рассказала, что песня «Вернись в Сорренто» на самом деле посвящена не женщине, а губернатору этого самого Сорренто, который уходил в отставку, а его просили: «Вернись в Сорренто!»… Но Аркаша смотрел на меня, унизительно умиляясь, как на говорящую породистую лошадь, только что по «крупу» не похлопывал:

— Ух ты, какая!.. Ай, молодец! А ну-ка, пупсик, передай мне еще вкусненького.

Чем дальше, тем больше мне казалось, что мне достался САМЫЙ УРОДЛИВЫЙ ТИП НА ЭТОЙ ВЕЧЕРИНКЕ! Он называл меня «малышом», «пупсиком» и «котенком», от чего у меня волосы вставали дыбом даже на тех местах, где их не было. А еще я заметила, что между губами у него образовалась тонкая связочка из слюны, которая растягивалась по мере того, как он, разговаривая, открывал рот. И в этот момент налопавшийся Аркаша предложил выпить на брудершафт. Выпили, расцеловались. Последним поцелуем он впился мне в рот этими самыми слюнявыми губами, под радостный визг Анжелы. Повернулся к подошедшему Косте: «Ой, ну влюбился просто с первого взгляда, веришь! Это судьба!» Мне хотелось плакать от досады.

— Анжел, господи, ну чему я должна радоваться-то? Такой урод! — доставала я в туалете красящую губы подругу.

— Слушай, ну чего ты кочевряжишься! Нормальный парень! А тебе Мела Гибсона надо?

— Ну почему сразу Гибсона… Ну только бы не этот! Все остальные-то нормальные… И Юрий ничего, и твой Костя… А этот лезет ко мне с дебильными просьбами про грудь и на губах у него слюни постоянно!

— Ну и что! — пожала плечами Анжела. — А мой Костя чавкает, когда есть суп, у него три седых волосинки на письке, и он заставляет меня каждую ночь играть в пионера и пионервожатую. Типа, он мальчик, у которого подростковый стояк, а я оголодавшая в пионерлагере взрослая бабень, которая говорит ему «спи, маленький», а сама трахает… Но за это я вчера чуть ли не всю новую коллекцию туфель от Джимми Чу скупила. Так что ты, вместо того чтобы выпендриваться, успех бы развивала. Видела, как он на тебя запал?

— Развиваю… — вяло вздыхала я. — А стоит этот «баран», то есть овчина, выделки-то? Чем он хоть занимается?

— Я не помню точно, но что-то связанное с налогами. Можно будет потом у Кости спросить… Кстати, он мне говорил, что этот Аркаша на короткой ноге с Патриархом! Что тот его сына крестил! И потом, что-то я не пойму, ты собираешься завтра в дождливую Москву или хочешь с нами на яхту и еще неделю на Лазурке погреться?

— Наверное, погреться…

— Так вот, этот самый Аркаша здесь виллу и яхту арендует. Поняла, какого я тебе «зверя» подогнала?! Да не куксись! Ты только представь себе, как мы зажжем! Сначала на яхте оттянемся, потом можно будет у него погостить. Будем ходить на самый модный пляж «Монте-Карло Бич». Ты знаешь, сколько туда абонемент на сезон стоит? Больше семи тысяч евро! А Костик сказал: «Для тебя, моя конфетка, все, что угодно!» Разводи Аркашу, и тогда мы еще сгоняем в Канны и устроим шопинг! Йо-хоо!

Мы вышли из туалета, и, повиснув на руке у своего кавалера, я с ужасом поняла, что не то что Анжеле, сама себе не задала вопроса о том, а как я собираюсь провести сегодняшнюю ночь, если мы остаемся в гостях у этого павиана. Не говоря уже об остальных ночах, в открытом море на яхте и потом?.. Он же мне прохода не даст!

Горжусь своим «ошейником»

«Джиммис», на мой вкус, ничем не отличался от других громыхающих ночных клубов. Те же лазеры, те же экраны, те же ВИП-зоны, только побольше. Ну, еще «шоу» — куча клеток по периметру, в которых извиваются девушки гоу-гоу в костюмах садо-мазо. Однако именно это место считается самым престижным на Лазурном побережье. Что касается прохода, то действует та же система, что и в Каннах, только цены на порядок выше, и безбожно дорогая выпивка. Анжела говорила, что русская тусовка, живущая в Монако, купила там нечто вроде абонемента на три ВИП-столика — по десять тысяч евро в месяц за каждый. Понятия не имею, за один из них мы уселись или нет… К тому времени у меня уже слипались глаза. Но все же распирала какая-то необъяснимая гордость. Вот топчутся девочки в танцевальной зоне… Они выложили по сотне только за то, чтобы войти сюда, попасться кому-то на глаза и получить шанс оказаться на МОЕМ нынешнем месте — в ВИП-зоне, в окружении сильных и богатых мужчин!

«И вот сейчас эти девочки с завистью смотрят мне вслед, пытаясь угадать, чем я лучше их? — думала я. — Почему я уже здесь сижу, а они нет? Почему меня бесплатно поят шампанским, а у них не всегда есть даже на пиво по местным ценам?»

Сейчас, в связи с этим воспоминанием, в моей памяти всплывает лишь отрывок из булгаковского «Собачьего сердца», там, где пес Шарик несказанно гордится ошейником: «Ведь ошейник для собаки все равно что портфель…» Так и охотницы, в сущности, гордятся своими «ошейниками».