Книга Римские древности - Дионисий Галикарнасский

уж быть не могло примирение с нею;

Вечные боги не скоро в своих изменяются мыслях.

— как сказал Гомер[1430]. Но после того, как он дерзнул прикоснуться к священным деньгам и превратить их в средство для войны, божество обратило его замыслы в прах, чтобы это стало примером и уроком всем людям, которые придут после него. Vales.; Suid.

X. (19. 11) Из-за этого Пирр и был побежден римлянами в окончательном сражении. Ведь не каким-то слабым и неподготовленным войском он располагал, а самым мощным из имевшихся тогда у эллинов и прошедшим горнило многочисленных войн, и количество имевшихся тогда у него воинов не было малым, но даже втрое большим, чем у противника, и командовал им не случайный выскочка, но тот, кого все признавали величайшим из полководцев, блиставших в те времена. 2. И даже неравенство в занятых им позициях и внезапное прибытие подкрепления к другой стороне, и никакая иная неудача или неожиданность не сокрушили усилия Пирра, но лишь гнев оскорбленной богини, о котором и сам Пирр не был в неведении, как рассказывает историк Проксен и как сам Пирр пишет в собственных воспоминаниях. Vales.

XI. (19. 12) Как обычно, гоплиты, отягощенные шлемами, панцирями и длинными щитами, двигаясь по холмистым местам и длинным тропам, причем даже по таким, что годны для прохода не людей, а коз, через заросли и овраги, не смогли сохранить строй и, прежде чем в поле зрения показались враги, их тела уже были ослаблены жаждой и усталостью. 2. Тех, кто сражается в ближнем бою конными копьями, держа их наперевес обеими руками, и обычно решает исход сражения, римляне называют принципами. Ambr.

XII. (19. 13) Той ночью, когда Пирр намеревался повести войско на холм, чтобы напасть скрытно на лагерь римлян, ему приснилось, что большинство его зубов выпали и кровь обильно хлынула горлом. 2. Взволнованный видением и предугадывая, что надвигается большое несчастье (ведь ему уже и раньше было подобное видение во сне, и тогда с ним стряслось ужасное бедствие), он решил воздержаться от боевых действий в этот день, но не был в состоянии превозмочь определенное судьбой, поскольку его друзья воспротивились задержке и настояли на том, чтобы не дать благоприятному моменту ускользнуть из рук. Vales.; Ambr.

3. (14) Когда Пирр и его соратники поднимались вместе со слонами, римляне, сообразив, что делать, ранили детеныша слона, который вызвал большое смятение и бегство эллинов. Римляне двух слонов убили, восьмерых же заперли в месте, не имеющем выхода, и захватили их живьем, когда индийцы[1431] сдались им, а среди воинов они учинили страшную резню. Ambr.

XIII. (20. 1) Консул Фабриций, став цензором, исключил из состава сената Публия Корнелия Руфина, удостоенного двух консульств и одной диктатуры[1432], потому что решил, что тот первым стал расточать богатство на серебряные кубки, приобретя их общим весом в десять фунтов, что составляет немногим более восьми аттических мин. 2. (2) Афиняне заслужили славу, потому что наказывали как вредных для общественного блага праздных и ленивых, кто не занимался ничем полезным; лакедемоняне же потому, что дозволяли старейшим гражданам побивать палками тех сограждан, кто нарушает порядок в каком-либо общественном месте. Но о том, что происходит в доме, они не имели ни заботы, ни попечения, полагая, что наружная дверь дома каждого человека является границей свободы, где он волен жить, как хочет. 3. Но римляне открыли все дома и вплоть до спален довели власть цензоров, сделав их надзирателями и хранителями всего, что происходит в жилищах, поскольку они были уверены, что ни господин не должен быть жестоким в наказании рабов[1433], ни отец — чрезмерно суров или мягок в воспитании детей, ни супруг — несправедлив в отношениях с законной женой, ни дети — непослушными престарелым родителям, и ни родные братья не могут прилизать на большую долю наследства вместо положенной. И они также не одобряли ни пиров и попоек, длящихся всю ночь, ни беспутств и разврата молодых ровесников, ни пренебрежения старинными почестями в отношении священнодействий или погребальных обрядов, ни каких бы то ни было иных поступков, совершаемых против собственности или процветания государства. Они отбирали имущество граждан по обвинению в стремлении к царской власти. Ambr.

XIV. (20. 4) Нумерий Фабий Ликтор, Квинт Фабий Максим и Квинт Огульний[1434], которые отправились в качестве послов к Птоломею Филадельфу (а он был вторым правителем Египта после Александра Македонского) и были почтены им частными дарами, (2) после возвращения в Рим не только доложили все о ходе переговоров в чужой стране, но и дары, полученные от царя, внесли в государственную казну. Сенат в восторге от всех их действий не позволил им передать царские дары государству, но приказал отнести в собственные их дома как награду за доблесть и украшение для потомков.

XV. (20. 5) Бруттийцы, добровольно подчинившись римлянам, передали им половину горного края, который называется «Сила», богатого лесом, пригодным для строительства домов и судов и всякого другого рода сооружений. Ведь там росло много елей, возносящихся до небес, полно черного тополя, пышных сосен, бука и железной сосны, огромных дубов и ясеней, которые питаются ручьями, текущими сквозь самую гущу, и всяких прочих видов деревьев с переплетенными ветвями, которые скрывают гору в тени круглый день. 2.(6) Той древесины, что растет почти что у моря и речек, которую рубят под корень и сплавляют целиком до ближайших гаваней, достаточно, чтобы снабдить всю Италию материалом для кораблестрения и сооружения домов. Ту же, что произрастает в глуби суши и вдали от моря и речек, разрубают на части и выделывают весла и шесты и всяческую домашнюю утварь и орудия труда, а затем переправляют на плечах людей. Но большая и наиболее смолистая часть древесины перерабатывается и снабжает самой ароматной и благоуханной смолой из всех известных нам, называемой бруттийская, от сдачи в аренду разработок которой римский народ ежегодно получает большие прибыли. Ambr.

XVI. (20. 7) Так произошел второй мятеж в Регии оставленного здесь римского и союзного гарнизона, который стал причиной убийства и бегства многих людей. Для наказания этих мятежников один из консулов, Гай Генуций[1435], направил войско. Как только он овладел городом регийцев, то возвратил изгнанникам все то, чем они обладали, а совершивших нападение на город захватил и в оковах доставил в Рим. Сенат и народ настолько были оскорблены и возмущены ими, что не выказали никакой снисходительности в отношении них, но все трибы