Книга Против выборов - Давид Ван Рейбрук

На третьем этапе все эти предложения направляются в обзорные коллегии. Для каждой сферы управления существует одна такая коллегия. Тогда, например, предложения по безопасности дорожного движения попадают в обзорную коллегию, которая занимается мобильностью. Эти коллегии можно сравнить с парламентскими комиссиями. Они не обладают правом законодательной инициативы и в итоге не голосуют по законопроекту. Они выполняют чисто посредническую работу (подобно Совету пятисот в Афинах). На основе данных, полученных из инициативных коллегий, они организуют публичные слушания, приглашают специалистов и разрабатывают законопроекты. Во всех обзорных коллегиях, по предложению Бурисиуса, заседает около 150 членов, отобранных по жребию из граждан, которые записались сами. Речь идет о должностях с очень высокой ответственностью. Члены коллегий заседают по три года, работают на постоянной основе и получают за это справедливое денежное вознаграждение, сравнимое с парламентским окладом. Ротация происходит не коллективно по окончании трехлетнего срока, а постепенно, по 50 мест за рабочий год.

Чтобы избежать концентрации всей власти в обзорных коллегиях, имеется четвертый, очень важный, орган: законопроект представляют в Политический суд – самый странный орган в схеме Бурисиуса. Дело в том, что в этом суде нет постоянных членов. Всякий раз, когда нужно голосовать по законопроекту, отбирают путем жеребьевки 400 граждан, чтобы они собрались на один день. В исключительных случаях речь может идти о нескольких днях, не более недели. Важно, что жеребьевка происходит среди всего взрослого населения (следовательно, не только среди тех, кто выставил свою кандидатуру; в этом отношении больше похоже на гражданскую коллегию присяжных в судебном процессе). Тот, на кого пал жребий, должен явиться, если только у него нет по-настоящему уважительной причины. Это важно для представительности. Поэтому участники также щедро вознаграждаются за свое присутствие. Политический суд заслушивает различные законопроекты, составленные обзорной коллегией, выслушивает беспристрастное изложение аргументов за и против, а затем проводит по ним тайное голосование. Следовательно, какие-либо дискуссии более не ведутся, нет партийной дисциплины, нет группового давления, нет тактических соображений при голосовании, нет политического торга, нет подхалимажа: каждый по чести и совести голосует за то, что, по его мнению, в долгосрочной перспективе наилучшим образом послужит общим интересам. Чтобы избежать влияния харизматичных спикеров на исход голосования, законопроекты представляют нейтральные служащие. Поскольку здесь хорошо проявляется срез всего общества, решения Политического суда приобретают силу закона.

Чтобы направить процесс в верное русло, Террилл Бурисиус предлагает еще два дополнительных органа: Совет по регламенту и Совет по надзору. Оба они также формируются по жребию; первый занимается составлением процедур жеребьевки, слушаний и голосований; второй следит за тем, чтобы правительственные чиновники соблюдали эти процедуры, и рассматривает возможные жалобы. Таким образом, эти два совета выполняют метаполитическую функцию: они – составители и блюстители правил игры. Совет по регламенту мог бы формироваться по жребию из людей, которые когда-либо уже получали место в органе, сформированном по жребию: ведь они разбираются во всех тонкостях процедур.

Этой модели добавляет привлекательности ее способность к развитию. Не все твердо установлено заранее. «Самое главное заключается в том, что все это относится только к стартовому проекту», – написал Бурисиус по электронной почте.

Он будет развиваться так, как это сочтет желательным Совет по регламенту. Единственное правило, которое я тем или иным образом хотел бы сделать постоянным, – это чтобы Совет по регламенту не мог дать больше власти себе самому. Возможно, основным правилом должно быть, что новые правила игры для Совета по регламенту вступают в силу только после того, как его состав сменился на 100 %{120}. Кроме того, когда система уже будет функционировать в течение некоторого времени, на мой взгляд, число лиц, из которых можно выбирать по жребию членов Совета по регламенту, можно будет ограничить добровольцами, прежде работавшими в каком-либо другом органе, сформированном посредством отбора по жребию. Следовательно, вместо того чтобы детально описывать все заранее, он набросал «самообучающуюся» систему.

В этом проекте характерно то, как вековой поиск демократии – поиск благоприятного равновесия между эффективностью и легитимностью – принимает здесь форму системы, основанной чисто на жеребьевке. То, что граждане могут по желанию записаться в пять или шесть органов, идет решительно на пользу такому подходу (для инициативных коллегий им даже не нужно проходить жеребьевку: взяться за дело может каждый желающий). Но заключительное суждение, последнее слово в принятии решения, основанное на репрезентативной выборке Политического суда, существенно для легитимности. Короче говоря, тот, кто считает себя в состоянии послужить обществу, получает возможность участвовать в обсуждении, но окончательное решение – за сообществом.

В конце XVIII века такое равновесие между поддержкой и деятельностью не считалось возможным. Американские и французские революционеры полагали, что государственные дела слишком важны, чтобы поручать их народу: отдав предпочтение выборной аристократии, они отдали первенство эффективности перед легитимностью. Сегодня мы за это расплачиваемся. Народ ропщет. Легитимность выборно-представительной системы громко подвергается сомнению.

Предложение Бурисиуса чрезвычайно воодушевляет. Оно представляет собой вдохновляющий пример того, что демократию можно устроить совершенно иначе. Оно отталкивается от древних Афин, но не перенимает процедуры слепо. Оно основано на недавних исследованиях делиберативной демократии и экспериментах с жеребьевкой и благодаря этому учитывает потенциальные ловушки отдельных формул. Оно моделирует систему checks and balances[93], позволяющих избежать этих ловушек и воспрепятствовать концентрации власти. Но в первую очередь оно возвращает политику гражданам: элитарное разделение на управляющих и управляемых полностью отменяется. Мы возвращаемся к аристотелеву идеалу попеременного правления и подчинения правлению.

Так в каком направлении нам теперь нужно двигаться? Проведены блестящие исторические исследования, политические философы выполнили великолепную работу, имеется масса вдохновляющих практических примеров, предложены некоторые усовершенствованные схемы, из которых схема Бурисиуса представляется особенно многообещающей. Каков следующий шаг?

Хотя модель Бурисиуса эволютивна, она начинает видоизменяться только тогда, когда уже существует. Остается неясно, как должен происходить переход к ней от современной системы. В более ранней статье, написанной в соавторстве с Дэвидом Шектером, Бурисиус утверждает, что эту модель можно применить in a variety of ways[94]: