Книга Вожак - Александра Лисина

Не так давно братьям уже довелось увидеть, как умеет атаковать Белка. Как ловко уворачивается от ударов, с какой силой бьет, не жалея ни себя, ни невезучего дурака, который вздумал бы подставиться под удар. Этот необычный опыт был бесценен. Невероятен, но очень важен для тех, кто впервые видел молниеносную схватку хмер.

Потом Стрегон еще долго вспоминал этот бой и поражался увиденному. Силился поверить в то, что человек, пусть даже подвергшийся загадочному изменению, способен так быстро двигаться. Он сравнивал Белку с тем, что увидел в Лабиринте, ее осанку, походку, нацеленные на противников мечи, и все равно приходил к выводу, что это — нечто совсем иное. В тот раз она лишь уподобилась своей кровной сестре, а сегодня действительно стала ею и лишь поэтому рискнула сойтись в поединке сразу с двумя могучими хищницами.

Они прыгнули почти одновременно: две взрослые хмеры и их необычная соперница. Потрясающе быстро, в долю секунды преодолев разделявшее их расстояние, успели вытянуть вперед лапы и руки, а затем с ревом столкнулись, взметнув вверх целую тучу пыли. Из-за этого поначалу было не понять, кто победил и кого ранили. Еще пару долгих секунд до эльфов и наемников доносились только тяжелое сопение и чей-то раздраженный рев. Вверх на два человеческих роста взлетели комья земли. Вот в облаке пыли промелькнула заломленная под странным углом лапа, хлестнул по воздуху гибкий хвост. Что-то неприятно проскрежетало, кто-то жалобно взвизгнул, заскулил. Кто-то другой бешено взревел, нанося тяжелые, смачные шлепки по твердой, почти гранитной крепости коже. После чего до обомлевших наблюдателей донесся звук удара, словно нечто увесистое со всего маху кинули наземь. Кто-то хрипло застонал, что-то отвратительно захрустело, а потом пыль плавно осела, открыв любопытным взорам невероятную картину.

Вопреки чужим страхам, Белка не лежала ничком, содрогаясь в предсмертных конвульсиях. Она не упала и не оступилась, попав под сдвоенный удар тяжелых кошачьих лап. Она даже не пострадала, насколько можно было увидеть издалека. По крайней мере, доспех на ней не был порван и не топорщился острыми краями. Он просто слегка запылился и утратил свой блеск, но в остальном ничуть не пострадал. Тогда как хмеры…

Лакр неверяще округлил глаза, рассмотрев жутковато изогнутую шею одной из кошек, которую Гончая без видимых усилий обхватила руками. Белка была меньше хмеры почти втрое! Ее руки казались жалкими прутиками в сравнении с лапищей свирепой хищницы! Но они с неподражаемой легкостью смяли прочные костяные пластины. Играючи вырвали из левой задней лапы сразу три когтя, пытавшихся разодрать питонью чешую. А потом поймали толстую шею в смертельный захват, уверенно сжали и теперь медленно давили, вынуждая тяжело дышащую кошку униженно опуститься на колени.

Хмера, дернувшись в последний раз, наконец затихла, перестав царапать окровавленными лапами землю. Ее глаза потускнели, неверяще изучая лицо победительницы, и уже почти погасли, однако Белка вдруг отпустила чужую шею. Тихо прошипев сквозь зубы что-то неразборчивое, оттолкнула судорожно закашлявшуюся кошку и, не заботясь больше ни о чем, шагнула в сторону — туда, где, нелепо дергаясь, пыталась встать с травы вторая хмера.

Остановившись возле оскаленной морды, Гончая резким рывком запрокинула ей голову и пристально всмотрелась в полные боли глаза: у хмер, что бы ни говорили люди, все-таки было уязвимое место — одно-единственное, возле левого уха, куда незадачливая кошка и получила быстрый, поразительно точный удар. Она даже понять не успела, что случилось и почему внезапно подогнулись лапы. И сейчас тщетно билась в попытке подняться, чтобы прийти на помощь сестре.

Белка с силой сжала нежные ноздри, вынудив хмеру замереть. А затем очень тихо, так, чтобы оставшаяся стая не услышала, прошипела:

— Ты во второй раз споришь со мной, Кирша. И во второй раз я оставляю тебе жизнь в память о Хиш, которую ты когда-то воспитывала. Но третьего раза, запомни, у тебя не будет. Если ты перейдешь мне дорогу снова, я тебя уничтожу. И всю вашу ветвь, чтобы в ней больше никогда не рождалось тех, кто способен забыть хозяина. Ты слышишь меня, тварь?

Хмера хрипло, с нескрываемой ненавистью зарычала.

— Ах, вот оно как… — протянула Белка, а потом расслышала ворчание со стороны леса и живо подняла голову. После чего зловеще улыбнулась и почти промурлыкала в шипастую морду: — Нет, дорогая, не надейся: сегодня я тебя не убью. Потому что ты утомила своим упрямством не только меня, но и тех, кто устал терпеть твои выходки не меньше моего. У них на тебя больше прав, Кирша, поэтому я уступлю им эту сомнительную честь. Думаю, так будет справедливо.

Гончая резким движением выпрямилась и посмотрела в сторону чащи. А потом улыбнулась совсем по-другому и негромко спросила:

— Верно, Айша?

Из глубины леса донеслось одобрительное рычание. Тихое, но настолько могучее, что напоминало скорее рокот огромной горы, вдруг решившей ожить. Но когда следом за этим из-за деревьев выступила еще одна кошка, Тирриниэль неожиданно понял, почему Белка так не хотела видеть подле себя посторонних. Эта хмера была невероятно, чудовищно огромна. Почти в два человеческих роста в холке, матово-серая, с острыми иглами вдоль круто изогнутого хребта. С холодными глазами убийцы, неимоверно длинными когтями и острыми зубами, которым позавидовал бы даже мифический дракон.

Настоящая повелительница этих мест. Неудивительно, что привставшие было хмеры снова поспешно припали на брюхо и уронили взгляды в землю, страшась не только голос подать, но даже лишний раз пошевелиться.

Следом за огромной самкой выступили несколько зверей помельче, но при одном взгляде на них сразу становилось понятным, что остальная стая — не что иное, как шустрый, проворный и не в меру активный молодняк, которому позволили вволю порезвиться. Тогда как истинный ужас этих мест — вот он, медленно ступает по земле мягкими лапами и внимательно изучает человеческую козявку, посмевшую обидеть сразу двоих драгоценных (хоть и не самых послушных) детенышей.

Кирша при виде грозной родительницы приглушенно взвизгнула и попыталась вскочить, но не тут-то было: Белка ударила хорошо, надежно обездвижив противницу. И теперь та могла только обреченно следить за приближающейся пятеркой старших матерей и жалобно скулить, вымаливая прощение.

Первая самка не удостоила ее даже мимолетным взглядом. Зато вторая и третья глухо рыкнули, решительно схватили нерадивую дочь за шкирку и уволокли, словно безжизненно обмякшую тушу, куда-то в лес, откуда вскоре донесся жалобный вой, перешедший в истошный визг. Но потом смолк и он: хмеры умели наказывать жестоко, особенно за такой проступок, какой допустила взрослеющая Кирша.

Главная самка тем временем прошествовала сквозь присмиревший молодняк и остановилась в шаге от спокойно дожидающейся Белки. Внимательно осмотрела ее, приподняла верхнюю губу, показав пугающе длинные зубы… а потом смиренно опустилась на четыре лапы, пряча горящий взгляд точно так же, как молодые хмеры недавно.

— Здравствуй, Айша, — тепло улыбнулась Белка, опускаясь напротив громадной кошки на колени и осторожно гладя чуткие ноздри. — Дети немного расшалились, да?