Книга Страсть Клеопатры - Энн Райс

Маттиас, этот терпеливый великан, вскарабкался на высшую точку острова и сам убрал три валуна, заслонявшие пещеру от проникновения в нее солнечного света. Затем он спустился по ближайшей скале к ним, и они уже втроем откатили в сторону большие камни, которыми был завален боковой вход в пещеру.

Когда они вошли в центральный зал, солнце уже заливало останки их создателя своим светом.

Начался процесс регенерации.

По голове их повелителя там, где всего несколько секунд назад была лишь иссохшая кожа, поползли вверх волосы, быстро превращаясь в великолепную, похожую на львиную, гриву. На черепе стали проступать черты человеческого лица, и скоро это было уже что-то среднее между скелетом и живым человеком.

Гробница, в которой он спал, была пуста, каковой они оставили ее сто лет тому назад. Она находилась выше точки максимального прилива, так что только в самом низу каменных стен можно был разглядеть легкий налет морских водорослей. Все, чем он обладал на земле, он передал им, своим детям. Своим последним «фрагментам». Но теперь Женева увидела эту безжизненную пещеру словно другими глазами. Это был храм, памятник его отчаянию и всему тому, что он потерял.

Тысячелетиями он пытался открыть секретную формулу чистого эликсира. И все попытки закончились неудачей. В результате каждые двести лет он был вынужден горевать по очередному поколению своих детей. Он говорил, что эти бесконечные потери сломили его бессмертный дух. Он описывал это как пытки, учиняемые над ним самими богами. Чтобы он постоянно страдал оттого, что, имея возможность продлить жизнь своим детям, мог это сделать лишь на безжалостно короткий период по сравнению с вечностью.

И эта скорбь преследовала его сквозь столетия с настойчивостью рассерженных злых духов.

Почему он раздал эликсир своим солдатам буквально сразу после того, как украл его? Почему не предвидел, что они изменят своей преданности ему, как только им будет дарована вечная жизнь? И почему был так убежден, что отыщет формулу в покоях царицы, у которой беззастенчиво украл эликсир?

Тот мятеж. То его восстание, переворот. Нелепая ошибка. Ему следовало бы попробовать применить дипломатию. Или по крайней мере хитрость.

Будут ли эти терзания изводить его и теперь?

А может быть, история, которую они ему расскажут, в итоге даст ему настоящую жизнь и настоящее возрождение?

– Восстань, Сакнос, – прошептала Женева над его телом. – Твои дети принесли тебе надежду.

* * *

Его платье все истлело, поэтому они захватили ему одежду с корабля. Но он пока не одевался. Сейчас он сидел голый и, набив рот, жадно жевал принесенные ими фрукты и хлеб. Конечно, на яхте позаботиться о нем было бы проще, но они не смели пригласить его на борт. Пока что, во всяком случае. Это было бы дерзостью с их стороны.

Потому что он еще не решил, покинет ли он этот остров и свою гробницу.

Они знали, что он был способен, выслушав их рассказ, попросить запечатать его в пещере снова.

Также они были готовы и к его гневу. Но пока что он его никак не проявлял.

Он слушал рассказ о бессмертном азартном игроке из Монте-Карло внимательно, лишь глаза его таинственно поблескивали.

Женева восхищалась его восстановившейся кожей, вьющимися длинными прядями иссиня-черных волос. В этом веке при его смуглости его бы приняли за уроженца Ближнего Востока, но в стране, где он родился, он считался белым слугой темнокожей царицы.

Он рассказывал им, что та древняя павшая империя существовала еще до того, как солнце внезапно и безжалостно выжгло всю Северную Африку, превратив их родовые земли в бесплодную пустыню и погнав тех, кто выжил в том великом бедствии, разрушившем его царство, на юг и на восток. Эти беглецы из Шактану, голодающие и находящиеся под угрозой вымирания от болезней, в итоге слились в наводящие страх племена, объединенные по самым примитивным признакам: по цвету кожи либо по разрозненным обрывкам своей истории (в основном, мифической), что предполагало общих предков. И все это привело их в итоге к беспрерывным межплеменным войнам. Все эти отголоски постоянных страхов, нужды и ложных представлений сформировали основу для образования новых племен и новых государств, которые впоследствии возникнут на границах новых пустынь, созданных жестоким солнцем.

Но до наступления этого страшного времени был этап мощной глобальной цивилизации, когда не существовало еще расовых противоречий, поразивших современную эпоху, а Шактану, государство, на месте которого сейчас раскинулись просторы пустыни Сахары, было центром этой цивилизации.

Шактану. Женева могла пересчитать по пальцам одной руки, сколько всего раз их создатель произносил это название без слез.

И сейчас он не плакал.

Он слушал и продолжал есть, позволяя им любоваться видом своего прекрасного возрождающегося тела, купающегося в лучах солнца – оно по-прежнему мягко заливало пещеру через проем в потолке.

Женева никогда прежде не видела пробуждения великого бессмертного.

Его замешательство было секундным и малозаметным. А разум полностью вернулся еще до того, как сила восстановилась после утоления неимоверного голода и жажды.

Они закончили свой недолгий рассказ. К этому времени он успел уничтожить всю еду, которую они принесли с корабля. Повисло тяжелое напряженное молчание: все понимали, что настал момент принятия решения.

На борту оставались еще запасы еды. Присоединится ли он к их трапезе?

– Если они действительно бессмертны, то это не моих рук дело, – наконец сказал Сакнос. – Так вы для этого меня разбудили? Чтобы это выяснить?

– В какой-то мере, – ответила Женева. – Мы опасаемся царицы, памятуя все ваши предостережения. Если этот граф Резерфорд – один из ее сторонников или ее дитя, тогда мы были правы, что не…

– Бектатен спит, – отрезал Сакнос, пожалуй, слишком резким и властным тоном. Но они ему это, конечно, позволяли. Да и какой у них был выбор? Сами они никогда не встречались с этой могущественной царицей, способной уничтожить их всех. Он редко рассказывал о ней, в основном только самые пугающие вещи. – Она всегда стремилась охранять чистый эликсир, а не расточать его. Она не стала бы порождать ненужных бессмертных, вроде этого графа. Выходит, дети мои, вы разбудили меня все-таки в надежде найти зелье. А на длительный поиск ни у кого из вас нет времени.

– Но это время есть у вас, повелитель, – сказала Женева. – И разбудили мы вас преимущественно поэтому.

– Перед нами стоит выбор, – вмешался Каллум. – И мы не можем сделать его сами, поскольку нас мало.

– И что же это за выбор? – спросил Сакнос.

– Стоит ли нам последовать за этим азартным аристократом в его поездках, либо же отправиться в Лондон и попробовать узнать как можно больше об этом мистере Реджиналде Рамзи из Египта?

Наступило долгое молчание. Мучительное для Женевы.