Книга Любовная лихорадка - Кэти Максвелл

– Доверься мне.

– Но твой прут? Мне не будет больно? Скажи!

– Прут? – Бренн нахмурился и приподнялся на локте. – Кто-то прохаживался по тебе прутом?

– Нет! – быстро нашлась она. – Пока нет, но...

– Я никогда не причинял боль женщине и никогда тебе не причиню, уверяю тебя. Но если Дрейкотт выказывал тебе такое отношение, я уничтожу его.

– Почему ты все время говоришь о Дрейкотте? – потребовала она ответа, пытаясь присесть на кровати.

Он легонько подтолкнул ее:

– Потому что я презираю мужчин, которые позволяют себе использовать женщин для своих низменных нужд, а потом не хотят нести ответственность за последствия своих поступков. Женщина заслуживает того, чтобы ей дарили удовольствие.

Он знал, что еще до того, как наступит ночь, он заставит свою жену забыть этого негодяя.

– Брак – это союз двух сердец, Тэсс. Муж и жена должны поддерживать друг друга, чтобы вместе построить свое счастье! Ты понимаешь, о чем я говорю?

Она кивнула, а затем потерла нос. Этот жест шокировал бы великосветских дам, если бы им пришлось лицезреть великолепную Тэсс Хемлин в таком состоянии. Бренн решил, что, когда она была трезвой, она производила впечатление редкой красавицы. Хмель же заставил ее проявить себя по-новому: она стала еще непринужденней и очаровательней.

– Тэсс, я сделаю тебя счастливой. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Она снова кивнула, и на ее лице застыло детское выражение искреннего восхищения. Он перекатился на живот:

– О Тэсс! Каждое утро мы будем просыпаться в объятиях друг друга. Я уже вижу, чем будут заполнены наши дни и ночи. Я вижу, какими чудесными будут наши дети. У нас родятся девочки, и у них будут твои голубые глаза и медово-рыжие волосы. А мальчики, наверное, будут похожи на меня. Хотя я не против, если у них тоже будут твои голубые глаза, а не мои карие, как у всех уэльсцев. Но я знаю, что они будут сильными, смелыми и высокими. Я уже слышу их смех. Они вырастут и отправятся на поиски своего счастья, но они будут знать, что двери Эрвин-Кип всегда открыты для них, потому что нет ничего отраднее, чем возвращаться домой. О, это будет рай на земле. Место, достойное того, чтобы о нем слагали легенды. Я не хочу, чтобы ты волновалась из-за того младенца, которого уже носишь под сердцем. Конечно, если это парень, то я не смогу передать ему титул, но во всем остальном он не будет знать отказа.

Бренн не привык произносить такие долгие речи. Он боялся даже взглянуть на нее. Он терпеливо ждал, когда она ответит ему, надеясь услышать слова благодарности. Она хранила молчание, и он продолжил:

– Ты понимаешь, о чем я говорю? Тэсс, я готов принять твоего ребенка, как своего собственного.

Она все еще хранила молчание. Он изливал ей душу, был готов на поступки, которые бы вызвали насмешку и недоумение в обществе, а она молчала?

Бренн подавил раздражение и повернулся к ней:

– Тэсс, тебе нечего мне сказать?

Волосы скрывали ее лицо, но рот был открыт: она тихонько посапывала.

Бренн уставился на нее, не в силах поверить, что она вот так заснула. Он начал ее легонько трясти.

– Тэсс?

Она даже не пошевелилась.

Она не проснется, потому что выпила слишком много шампанского. Она останется в таком состоянии несколько часов.

Какой же он болван! Он присел на кровати, невольно задумавшись, стоили ли его мечты об Эрвин-Кип таких усилий. У него не было ни малейшего желания стать жертвой легкомысленной женщины.

Если она думала, что таким образом ей удастся избежать исполнения супружеского долга, то она глубоко заблуждалась.

Тэсс проснулась не сразу. Сначала она заметила свет и подумала, что уже наступило утро, но потом осознала, что это лишь пламя четырех свечей, которые стояли на столе в углу комнаты. Она поморщилась и отвернулась.

Во рту у нее пересохло. Ей хотелось воды, чистой свежей воды. Чего угодно, лишь бы прогнать эту противную сухость.

Интересно, сколько сейчас времени?

Она начала вспоминать события прошедшего дня. Свадьба. Ее свадьба. Она так нервничала. Они обвенчались, а потом отправились домой. Она пила шампанское. Она ни разу в жизни не позволяла себе столько возлияний. Конечно, вино ударило ей в голову.

Она все еще была в платье, но кружевные завязки были расшнурованы. Наступила ночь. Она поняла, что...

– Добрый вечер, – прервал ее размышления мрачный голос Бренна, который сидел в другом углу комнаты.

Она повернулась к нему. Он сидел величественно, освещенный пламенем свечи. На нем были бриджи и белая рубашка. Тэсс заметила, что он снял шейный платок.

Тэсс опустила взгляд и со смущением увидела, что на ней нет туфель. Вид пальцев на ногах, просвечивавшихся сквозь белый шелк чулок, смутил ее окончательно: в этом было нечто интимное. Она еще ни разу не оказывалась в присутствии мужчины столь небрежно одетой.

Бренн наполнил бокал бренди и поставил бутылку на столик. Все его движения были точно выверены.

Она закрыла глаза, потом снова посмотрела на своего жениха и после недолгих колебаний спросила:

– Мы поженились или мне это только приснилось?

– Мы поженились. Он осушил бренди.

– О, – только и вымолвила Тэсс, не сводя глаз со своего мужа. Ей хотелось спросить о том, как прошла брачная ночь.

Однако она осмотрела себя еще раз и решила, что это преждевременный вопрос. Она не чувствовала никаких перемен, кроме того, что у нее раскалывалась голова после выпитого. Он как будто услышал ее и тихо произнес:

– Мы еще не сделали этого.

Ей не потребовалось уточнять, что он имел в виду. Значит, все еще впереди. Она в волнении поморщилась.

– Простите меня, – пробормотала она, испугавшись, что ее сейчас стошнит.

Она едва нашла в себе силы сползти с кровати. Мир покачнулся, но тут же стал на место. Она поспешила в угол комнаты, отгороженный ширмой, чтобы скрыться от пытливых глаз Бренна и немного прийти в себя. Она заметила на вешалке белую ночную рубашку, украшенную кружевами и оборками. В этом наряде ей предстояло приобщиться к радостям супружества.

Она испытывала огромное смущение оттого, что должна была мириться с присутствием этого мужчины в ситуации, когда предпочла бы остаться одна. Она почистила зубы порошком и промокнула лицо свежим полотенцем. Ее волосы в беспорядке лежали на плечах. Она кое-как пригладила их пальцами, потому что ее серебряный гребень покоился на туалетном столике в другом конце комнаты.

Тэсс пощипала щеки, чтобы они немного разрумянились. Она была уверена, что выглядит так же, как себя чувствует, – ужасно разбитой. К тому же она наверняка выставила себя на посмешище, будучи в невменяемом состоянии. О, если бы она хоть что-нибудь помнила!