Книга Семья Рэдли - Мэтт Хейг

После ужина Хелен пытается озвучить свои опасения. Напомнить всем, что скоро пройдет двадцать четыре часа с момента исчезновения юноши и полиция начнет расспросы, так что им необходимо согласовать свои показания. Но никто ее не слушает, за исключением Уилла, который попросту от нее отмахивается.

Он рассказывает Хелен с Питером, насколько изменились отношения вампиров с полицией.

— В середине девяностых вампиры активизировались. Мобилизировались, организовали специальное общество для ведения переговоров с полицией. Составили список неприкосновенных. Ну, вы же знаете, кровососы обожают иерархию. Так вот, я — в этом списке.

Хелен это не особо утешает.

— Но Клары-то в нем нет. И нас тоже.

— Точно. А в Общество Шеридана принимают только самых матерых, но выше нос, еще не вечер. Мы можем выйти на прогулку и попировать.

Хелен лишь мрачно смотрит на него.

— Слушай, — говорит Уилл. — Тебе не о полиции надо беспокоиться. В смысле, не только о полиции. Вы причинили кому-то боль. Есть люди, которые реально пострадали. Матери, отцы, мужья и жены. Вот от них отделаться сложнее. — Он не сводит глаз с Хелен и улыбается столь многозначительно, что ей начинает казаться, будто все хранимые им секреты растекаются по комнате. — Понимаешь, Хелен? Волноваться надо, когда ты задеваешь чьи-то чувства.

Он откидывается на спинку дивана и делает глоток крови из стакана, а Хелен вспоминает ту ночь в Париже. Когда они целовались на крыше музея д'Орсе. Когда они, держась за руки, подошли к стойке регистрации гранд-отеля на авеню Монтень и он заговорил кровь портье так, что она предложила им президентский люкс. И он до сих пор выглядит точно так же, как и тогда, и воспоминания, вспыхивающие при взгляде на его лицо, все так же свежи, прекрасны и ужасны.

Эти мысли сбивают Хелен с толку, она забывает, что хотела сказать. Он что, нарочно это сделал? Забрался к ней в голову и устроил там беспорядок? Как бы то ни было, утратив нить беседы, Хелен с огорчением констатирует, что вечер превратился в «Интервью с вампиром» — Уилл с наслаждением играет роль главного кровопийцы, а Клара засыпает его вопросами. Не ускользает от внимания Хелен и то, что даже Роуэн смягчился по отношению к Уиллу, стал прислушиваться к его рассказам. Только муж кажется равнодушным. Питер сидит сгорбившись в кожаном кресле и смотрит по «Би-би-си четыре» документальный фильм про Луи Армстронга без звука, погруженный в какие-то свои думы.

— Ты много народу убил? — интересуется Клара.

— Да.

— Ага, значит, чтобы выпить крови, надо убить человека?

— Не обязательно. Можно обратить его в вампира.

— Обратить в вампира?

Уилл выдерживает паузу, глядя на Хелен.

— Разумеется, нельзя обращать всех подряд. Это дело серьезное. Сначала ты пьешь кровь человека, потом он пьет твою. Это двусторонний процесс, подразумевающий определенные обязательства. Обращенный тобою вампир жаждет тебя. Любит тебя всю твою жизнь. Даже если осознает, что эта любовь — самый страшный грех на свете, избавиться от нее он не может.

Похоже, это откровение зацепило даже Роуэна. Хелен замечает, как у сына загорелись глаза при мысли о такой любви.

— Как, даже если ты этому человеку совершенно не нравишься? — любопытствует он. — Он тебя полюбит, если ты обратишь его в вампира?

Уилл кивает:

— В этом-то и прикол.

Хелен уверена, что ее муж шепчет что-то там себе под нос. «Джаз»? Она не ослышалась?

— Питер, ты что-то сказал?

Он поднимает глаза, словно пес, на время забывший, что у него есть хозяин.

— Нет, — испуганно отзывается он. — Вроде бы нет.

Клара продолжает расспрашивать дядю:

— А ты когда-нибудь кого-нибудь обращал?

Отвечая, Уилл внимательно смотрит на Хелен. От его голоса мурашки бегут по коже, упоительные мгновения прошлого кружат голову против ее воли.

— Да, — говорит он. — Однажды. Давным-давно. Ты закрываешь глаза и стараешься об этом забыть. Но воспоминания остаются с тобой. Знаешь, как какая-нибудь дурацкая старая мелодия, намертво застрявшая в голове.

— Это была твоя жена?

— Клара, — одергивает ее Хелен. Слишком громко. Слишком жестко. — Хватит.

Уилл доволен, что так взволновал ее.

— Нет. Чужая.

«Черный нарцисс»

Несколько часов спустя, когда все остальные Рэдли уже лежат в кроватях, Уилл летит на юго-запад в Манчестер. Он направляется в «Черный нарцисс», где часто бывает по ночам в субботу. Вокруг море лиц: кровопийцы и их поклонники, старые готы, молодые эмо, вампиры из Общества Шеридана. Уилл проталкивается между жеманных юнцов и расхристанных девиц на танцполе и поднимается вверх по лестнице, мимо Генриетты и маленькой красной вывески на стене. «ВИП-кровь».

— Генриетта, — приветствует он, но в ответ получает лишь пустой взгляд, что его весьма озадачивает.

На потрепанных кожаных диванах вальяжно развалились кровососы всех мастей, они слушают Ника Кейва и пьют кровь из бутылок или друг у друга из шей. Проектор направлен на стену, идет старый немецкий ужастик: ракурс съемки сбивает с толку, в кадре кто-то беззвучно кричит.

Уилла здесь знают, но сегодня его встречают заметно холоднее обычного. Никто с ним не заговаривает. Впрочем, его это не смущает, он идет дальше, к шторе. Уилл улыбается Винсу и Рэймонду, но те никак не реагируют. Он отодвигает штору.

За ней та, кого он и ожидал увидеть. Изобель и несколько ее друзей лакомятся двумя обнаженными телами, распростертыми на полу.

— А я думала, ты не придешь, — говорит она, поднимая голову. По крайней мере она, кажется, рада его видеть. Уилл пристально смотрит на нее, стараясь вызвать в себе желание; на ее окровавленной шее можно разглядеть татуировку «КУСАЙ СЮДА». Она потрясающе красива. Ретро-вамп, одетая в стиле семидесятых, немного напоминает Пэм Грир в фильме «Кричи, Блакула, кричи». Странно, право же, что его не слишком-то тянет к этой роскошной женщине.

— Вкусно, — говорит Изобель. — Иди сюда, попробуй.

Трупы на полу тоже почему-то не будят в нем особого аппетита.

— Спасибо, не надо, — отказывается он.

Кое-кто из друзей Изобель молча смотрит на него — лица перемазаны кровью, в глазах холод. Среди них и ее брат Отто. Уилл ему никогда не нравился, как, впрочем, и все мужчины, когда-либо добивавшиеся расположения его сестры, но сегодня ненависть в его взгляде полыхает как никогда.

Уилл отводит Изобель в тихий уголок, они садятся на огромную пурпурную подушку. На вкус эта женщина уступает лишь одной. Она лучше Розеллы, лучше тысяч других. Уиллу необходимо убедиться, что ему под силу снова забыть Хелен. Оставить ее, если потребуется.