Книга Смертный приговор - Андреас Грубер

Сабина знала о карьере Снейдера, с тех пор как в прошлом году он появился в Мюнхене и приспособил переговорную комнату уголовной полиции в личный кабинет. У него было почти двадцать пять лет опыта в криминалистическом профилировании. Кроме того, он был судебным медиком, профессиональным судебным психологом и имел контакты с Европолом в Гааге. Можно подумать, честолюбивый карьерист, но и у Снейдера были свои темные стороны. Он курил травку и любил унижать окружающих, особенно когда мучился от кластерных головных болей.

– Я только одного не понимаю, – размышляла вслух Сабина. – Снейдер корифей. Почему президент Хесс терпеть его не может?

Вессели прищелкнул языком.

– Это взаимно. Раньше Хесс был вице-президентом, а сейчас уже десять лет, как президент. Если бы он мог, давно бы уже выгнал Снейдера.

– Что ему мешает?

– Он утверждает, что Мартен его лучший доцент, судмедэксперт и профайлер.

– Незаменимых нет. Кроме того, в личной вражде это не аргумент. И все равно у Снейдера больше свободы, чем у кого-либо в БКА.

– Вы правы. Очевидно, Мартен знает что-то о прошлом Хесса.

– Вы что-нибудь знаете?..

– Я то же самое хотел спросить вас, – перебил ее Вессели.

– Меня? – Сабина помотала головой.

– Ну, у каждого есть свои тайны. Кстати, какие дела он разбирает сейчас с вашей группой?

Вессели старался, чтобы вопрос прозвучал как бы между прочим, но Сабина заметила его интерес. Возможно, он пригласил ее на ужин не для того, чтобы затащить в постель, а чтобы просто расспросить о Снейдере? Но почему его должно интересовать, что делает Снейдер?

– Я подписала соглашение о конфиденциальности, – кратко ответила она.

– Ах да, знаменитые нераскрытые дела Мартена. – Вессели улыбнулся. – Должен признаться, что я горжусь своим бывшим учеником. – Он с самодовольным видом откинулся на спинку стула и задумчиво покачал в руке бокал с вином. – Знаете, в свое время я открыл его и научил всему, что он сегодня знает. Он перенял мои методы и немного усовершенствовал их. Но он не придает особого значения техническим достижениям, больше психологии. Я считаю этот путь неправильным. Но все равно у него есть тайна, которую не знаю даже я. Процент раскрываемости у Мартена равен ста. Это пугает.

Сабину удивляло, что такой эгоцентрик, как Вессели, на все лады расхваливал своего ученика Снейдера. Но в одном Вессели ошибался.

– У Снейдера не может быть стопроцентной раскрываемости, иначе мы бы не разбирали на его занятиях нераскрытые убийства.

– Дитя мое. – Вессели улыбнулся. – Я предполагаю, что Мартен давно уже раскрыл их, но преступники не были осуждены по всевозможным бюрократическим причинам. Мартен просто хочет проверить, насколько умны его студенты. Поверьте мне, он знает ответ!

Сабина немного оторопела. Что-то внутри ее протестовало против этого утверждения.

– При всем уважении, я другого мнения.

– Вы ошибаетесь! – заявил Вессели, не дав ей объясниться.

Как он может такое утверждать?

– Снейдер, возможно, не замечает взаимосвязи в двух делах.

Вессели махнул рукой:

– Чепуха!

Она наклонилась вперед.

– В обоих случаях преступник оставил фиктивные следы. Возможно, несмотря на различные способы совершения убийств, это был один и тот же человек. Возможно, основной целью были не сами жертвы, а козлы отпущения, которым…

– Это же ерунда! Никто не станет совершать убийство только для того, чтобы возложить вину на другого?

– Еще как станет! На богатого берлинского врача и клиента психиа… – Она осеклась. Проклятье!

Вессели ухмыльнулся.

– А, «Многоножка» и «Ваттовое море».

Лучше бы Сабина откусила себе язык.

– Похоже, Мартен не очень впечатлен вашей теорией. Вы поэтому хотели попасть в архив, чтобы отыскать еще один похожий случай? – спросил Вессели. Его зрачок потемнел. – Я видел, что вы взяли дело каннибала. Ну как, нашли что-нибудь, Кларис Старлинг?[10]

У Сабины по спине пробежала дрожь. Теперь она точно знала, что Вессели не хотел затащить ее в постель. Ее злость на саму себя превратилась в скепсис. Зачем ему нужна эта информация?

18

Подвал Брайншмидта напоминал мастерскую Герхарда. Брайншмидт свалил здесь много мусора, потому что Ингрид этот хлам точно не принадлежал. Из большинства барахла Герхард легко мог бы спаять свои произведения искусства.

Мелани захватила с собой из машины фонарик, а в подвале нашла старые перчатки, которые надела, чтобы не оставлять отпечатков пальцев – на случай, если сотрудники экспертно-криминалистической службы будут изучать подвал.

Она протиснулась мимо старых мониторов, телевизоров и видеопроигрывателей к самой дальней стене подвала. За матрасом и стеллажами, уставленными коробками с электроприборами и запчастями, она обнаружила только канализационные трубы и бетон. Никакого входа в потайное подвальное помещение. Ни за шкафами, ни под половиками. Правда, на одной полке под наждачной бумагой она нашла пистолет и задалась вопросом, зачем электротехнику понадобилось оружие, но никакой татуировочной машины. Это было бы слишком круто.

Выбившись из сил, она села на какой-то сундук, сняла перчатки и вытерла пот со лба. Ее руки пахли резиной и металлом, наверняка она только что измазала себе лоб. Было уже девять вечера, и за узкими подвальными окнами наступила кромешная тьма. Луч фонарика осветил корпус старого компьютера. Долгое время Мелани сидела с отсутствующим взглядом и смотрела в никуда. Если Брайншмидт застанет ее в своем доме, у нее не только отберут это дело, но и отстранят от должности. Но хуже всего, если она потеряет доверие Клары.

«Пора уходить!»

Она уже хотела подняться, но тут ее взгляд сфокусировался, и она заметила наклейку на компьютере.

«Ядерная энергия? Нет, спасибо!»

Она осветила корпус с другой стороны.

«Спасите тюленей!» Ниже наклейка с Бобом Марли. Это был зеленый компьютер Ингрид! Мелани чуть было не рассмеялась. Она помнила эту вещь. Они с Ингрид сидели на кухне, бродили по Интернету, и Ингрид показала ей свой аккаунт на одном сайте знакомств. Тогда Мелани находила еще забавным все те сумасшедшие вещи, которые незнакомые мужчины писали подруге. Но затем в жизни Ингрид появился Брайншмидт, и ее словно подменили. Она не послушала совета Мелани не торопиться, и вскоре Брайншмидт сумел подчинить ее себе. Ингрид велела говорить по телефону, что ее нет дома, а когда Мелани в последний раз навестила подругу, та захлопнула дверь у нее перед носом. На этом их тридцатилетняя дружба резко оборвалась, как кинопленка.