Книга Тайна гибели генерала Лизюкова - Игорь Сдвижков

Он впоследствии отмечал: «Одной из причин неуспеха является несработанность штабов дивизий со штабом армии, приехавшим в момент уже разгоравшихся событий, не разрабатывавшим операции, не принимавшим участия в организации взаимодействия и недостаточно обеспеченным средствами управления»[189]. Таким образом, штаб армии становился не управляющим органом, а, скорее, передаточным звеном между командующим опергруппой и штабом Брянского фронта. В этом смысле, словно по злой иронии судьбы, опять повторялась история с операцией 5 ТА.

Утром 22 июля генерал Чибисов решил ввести в бой резерв опергруппы — свежую 237 сд. К этому времени дивизия полностью сосредоточилась в районе Посельское, Крещенка, Дон. Казалось бы, в складывающейся обстановке было бы логичным усилить те части опергруппы, которые смогли продвинуться вперёд и уже захватили плацдарм на реке Большая Верейка. Фронт обороны противника здесь дугой выгнулся на юг и, образно говоря, трещал по швам. Именно здесь наступали танковые корпуса, прорыв которых на оперативный простор и мог обеспечить общий успех операции. Наконец, ввод 237 сд в бой на этом направлении означал, что дивизия выдвинется на исходные позиции — около 10 километров по прямой — по кратчайшему маршруту. С учётом хронически запаздывающих приказов это было немаловажным фактором в своевременности их выполнения. Но по неким необъясненным причинам, о которых за неимением мемуаров и документальных отчётов Чибисова сейчас можно только догадываться, командующий опергруппой решил перегруппировать резервную дивизию на правый фланг своих войск. Судя по оперсводке, 237 сд была поставлена задача наступать в направлении Высочкино и овладеть Чибисовкой, Павловкой, то есть продвинуться всего на 3–4 километра на второстепенном и практически ничего не значащем для наступления танковых корпусов участке[190].

В 14:30 22 июля командир 237 сд полковник Тертышный получил через офицера связи пакет от генерала Чибисова. Вскрыв пакет, Тертышный прочитал, что его дивизия должна была выступить из занимаемого района в 11:30 (то есть 3 часа назад!) и сосредоточиться в районе Ломово[191]. Выполняя приказ, 237 сд во второй половине дня 22 июля начала марш на запад и стала всё более удаляться от района решающих боёв операции, где, возможно, как раз и не хватало того самого «последнего батальона», который решает исход сражения. В бой 237 сд 22 июля так и не вступила[192] и никак не помогла войскам ни на решающем направлении, ни на каком-либо другом.

К вечеру, когда всё более очевидным становился неуспех и второго дня наступления, Чибисов, до того подгонявший бригады Лизюкова «через его голову», приказал вызвать его на свой КП. Этот вызов застал командира 2 ТК в Большой Верейке, где он отдавал последние распоряжения перед выступлением. Из объяснений командира 27 тбр капитана Лучникова следует, что вызов на КП опергруппы Лизюков получил в 21:00[193]. До Лукино, где располагался КП Чибисова, от Большой Верейки чуть больше 12 километров по прямой и около 18 км по просёлку. Отправившись на КВ (очевидно, из-за раскисших после дождя дорог), Лизюков и Ассоров прибыли на КП Чибисова около 10 часов вечера. Назад, в Большую Верейку, они вернулись только в 7 часов утра[194]. Следовательно, на КП Чибисова они пробыли всю ночь и раннее утро, то есть около 8 часов.

О чём они там говорили? Что обсуждали с Чибисовым? Каким был этот последний в жизни разговор Лизюкова и Ассорова с начальством? Увы, мы не знаем этого точно, в документах этот разговор не отражён, участвовавшие в разговоре и присутствовавшие при нём лица мемуаров не написали. Но, зная накалённую обстановку тех дней, формулировки распоряжений Чибисова Лизюкову и прошлый печальный опыт их взаимоотношений, можно с большой долей вероятности предположить, что на фоне общего неуспеха наступления этот разговор был, мягко говоря, не из приятных.

Но, оставив личные аспекты состоявшейся встречи, возможные обвинения со стороны командующего опергруппой и оправдания командира 2 ТК, попробуем логически воспроизвести оперативную составляющую разговора и информацию, на основании которой в ту ночь могли приниматься решения о дальнейших действиях 2 ТК.

Лизюков к ночи уже знал о том, что часть танкистов 148 тбр вернулась назад из немецкого тыла без танков. В частности, вернулся со своим экипажем начальник штаба 148 тбр майор Михалев. Из его рассказа стало известно о гибели командира бригады подполковника Михайлина и многих других танкистов, а также о том, что все вышедшие в район Каверьи танки 260 тб были там уничтожены ещё утром 22 июля. Но вернувшиеся экипажи ничего не могли сказать о судьбе прорвавшегося дальше, в сторону Медвежьего 89-го танкового батальона.

Нет сомнений, что Лизюков доложил Чибисову о том, что стало ему известно из рассказов вернувшихся танкистов. В свою очередь, рано утром (вероятно, первые сведения об этом поступили от авиачастей ещё накануне) Чибисов получил важную информацию о возможном местонахождении прорвавшегося батальона, которую довёл до Лизюкова. «Представитель авиации» (как он назван в документе) доложил командующему, что по сообщениям авиачастей наши танки были отмечены в районе Русско-Гвоздёвских высот и у северо-восточной окраины Медвежьего[195]. Выходило, что 89 тб действительно выполнил поставленную задачу и находился в тылу противника. Связи с ним по-прежнему не было, но было совершенно очевидно, что спустя сутки после выхода в рейд батальон срочно нуждается в помощи.

К тому же глубокий прорыв немецкой обороны следовало немедленно использовать и, усилив вырвавшийся вперёд батальон, развить достигнутый им успех в успех всего корпуса, а может и всей опергруппы. Оставалось только пробиться вперёд по уже «проторенной» дороге. Сделать это и должны были бригады 2 ТК во главе с самим командиром и комиссаром корпуса.

Опергруппе штаба армии к ночи уже было известно, что 104 осбр закрепляется на достигнутом рубеже и прочно прикрывает левый фланг продвинувшихся вперёд частей на рубеже по реке Большой Верейке. На правом фланге 2 ТК 49 тбр и 1 мсбр 1-го ТК вели бой южнее Лебяжьего и танками продвинулись за южную опушку рощи, что западнее выс. 188,5. В центре два полка 167 сд по сообщению из штаба дивизии к 22:00 продвинулись дальше всех других частей и вышли к южной опушке этой рощи, оврагу западнее Каверья, развилке дорог в 2 километрах южнее выс. 188,5[196]. Получалось, что узкий перешеек между рощами уже пройден и созданы условия для действий 2 ТК на открытой равнинной местности без каких-либо танконедоступных препятствий.