Книга Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III - Виталий Раул

Передать прошение на Высочайшее имя Тихомиров предпочел через Директора департамента полиции П. Н. Дурново, сопроводив его письмом, содержавшим дополнительные просьбы Льва Александровича. Так как письмо Тихомирова к Дурново имеет прямое отношение к самому прошению на Высочайшее имя, приведем его хотя бы с сокращениями:

«Ваше превосходительство Петр Николаевич!

Прилагая при сем мое всеподданнейшее прошение на высочайшее имя, форма которого была мне сообщена в генеральном консульстве, по поручению г. товарища министра внутренних дел В.К. фон Плеве, я имею честь просить Вас рассмотреть это прошение и засим повергнуть его на благоусмотрение государя императора.

Позволю себе присовокупить несколько объяснений. При рассмотрении моего прошения вы, надеюсь, убедитесь в моей полной правдивости. Если бы у меня вкрались какие-нибудь незначительные неточности, они должны быть приписаны единственно запамятованию. Засим я не осмеливаюсь, конечно, утруждать высочайшего внимания множеством несущественных мелочей и подробностей. Разъяснения по сему предмету, в том, конечно, что касается меня лично, я могу сделать особо, если бы вам это показалось нужным. Надеюсь таким образом, что правдивость моя вне сомнения для вас, я не думаю также, чтобы вы заподозрили меня в чрезмерной легкости в изменении мнений… Во всяком случае, мне теперь под 40 лет, и мои теперешние взгляды составляют вывод целой жизни.

…Для меня затем является осложнение, по поводу которого я позволяю себе усерднейше просить вашего содействия. Обстоятельства дела таковы. В 1879–80 г. Я, будучи нелегальным и проживая под фальшивыми паспортами, полюбил девицу Е. Сергееву, которая и стала в 1880 г. беременною. Она была, конечно, легальною. И, конечно, не могла быть мною оставлена в таком компрометирующем положении. Я решился лучше совершить преступление и обвенчался с нею летом 1880 г. в С.-Петербурге, в военной церкви, забыл какого полка, казармы которого расположены на Марсовом поле, под фальшивым паспортом на имя Алещенки. С тех пор я имею трех детей, нелегальность которых совершенно терзает меня. Прошу Вас, как человека, о сердце которого не раз приходилось слышать, войдите в это положение. Я не знаю, как, каким образом можно регулировать мое семейное положение, но укажите мне эти средства. Я обращаюсь с этой просьбой к государю… Позвольте, наконец, утруждать вас еще одной просьбой, хотя и менее важной для меня. Если государь император соизволит даровать мне помилование, весьма вероятно, возник бы вопрос об известных ограничениях относительно моего местожительства. Я по своим привычкам, способностям, наконец, просто по специальности — литератор, ничем больше быть не могу в мои годы, может быть, даже в силу некоторых нравственных обязанностей, не имею права перестать быть литератором.

Не могу ли я попросить вас принять во внимание это обстоятельство при определении моего места жительства, если бы этот вопрос возник. Надеюсь, что вы не осудите меня за то, что я обращаюсь к вам с этими многочисленными просьбами. Ваша репутация дала мне на это смелость, не менее, чем затруднительность моего положения. Засим позвольте засвидетельствовать мое искреннее почтение, с каким имею честь остаться готовым к услугам вашего превосходительства.

Лев Тихомиров.

30 августа[2] 1888

204 av. du Main, Paris». [43].

Сопроводительное письмо Тихомирова к Дурново, приложенное к прошению на Высочайшее имя, замечательно прежде всего абсолютной раскованностью и деловым тоном. В нем нет мольбы, напротив, с добродушием попавшего в глупую ситуацию террориста-нелегала Лев Александрович рассказывает о неожиданной беременности полюбившейся девушки, женитьбе под чужим именем и родившихся детях, невольно ставших нелегалами, как их отец. Все выглядело по-житейски понятно, но что с этим делать, Тихомиров не знал и просил Дурново вместе с Государем разобраться в его запутанной семейной ситуации. Далее Тихомиров обращается к своему корреспонденту еще с одной важной просьбой — подумать о месте его пребывания в России, так как литературный талант не может нормально развиваться в какой-нибудь глуши. Напомним, что все это писалось из Парижа, российскому директору Департамента полиции и было скорее условиями возвращения в Россию, чем мольбой о прощении. Отрывок письма Льва Александровича, касающийся специфики его деятельности в терроре, поясним несколько ниже.

История с женитьбой Тихомирова в июле 1880 года была на самом деле приятным воспоминанием народовольцев, и прежде всего потому, что время было спокойное: никто никого не взрывал, громких арестов не было, и в Петербурге царило умиротворение. Тихомиров решил оформить брак с девицей Екатериной Сергеевой, членом Исполнительного комитета, по православному обычаю — через венчание. Обряд состоялся 30 июля 1880 года в церкви Лейб-гвардии Павловского полка, где в соответствующей книге появилась запись:

«Жених — Харьковской губернии, Купянского уезда, не служащий, дворянин Василий Игнатьевич Алещенко; невеста — Орловская дворянка, дочь капитана артиллерии Дмитрия Васильевича Сергеева, девица Екатерина». После обряда венчания брачная пара вместе с приглашенными гостями на извозчиках направились в трактир «Палкин» — на углу Невского и Литейного проспектов. (В настоящее время ресторан «Палкин» — один из самых дорогих ресторанов русской и французской кухни в Петербурге.) Для свадебного банкета был заказан отдельный кабинет с тапером. Гостями жениха и невесты были все выдающиеся члены Исполнительного комитета: А. Д. Михайлов, А. И. Желябов, В. Н. Фигнер. На банкете присутствовал даже выдающийся публицист журнала «Современник» Н. К. Михайловский, считавшийся тогда «властителем дум» российской молодежи. Михайловский впоследствии вспоминал, что на свадебный банкет Тихомирова в последний раз в жизни надел фрак, взятый напрокат. Подавали хорошее шампанское; больше всех веселилась и танцевала Вера Фигнер. После свадьбы Михайлов, учитывая интересное положение невесты, дал Тихомирову оплачиваемый отпуск, и молодые уехали в Новороссийск, где жила мать Льва Александровича. Такими были «условия подполья» в Петербурге 1880 года…

Прошение на Высочайшее имя эмигранта Льва Тихомирова рассматривалось в правительственных кругах и лично Александром III со всей тщательностью. Так, вопрос об узаконении детей Тихомирова был поручен командующему Императорской главной Квартирой, и при этом император заявил: «Очень рад сделать все возможное для Тихомирова». Само прошение, по-видимому, произвело на императора благоприятное впечатление своими доводами, описанием Тихомировым своего участия в делах «Народной воли» и полным раскаянием в прошлой преступной деятельности. Впрочем, кто мог опровергнуть изложение событий 1880–1881 годов «по Тихомирову» в конце 1888 года? Исполнители были повешены, оставшиеся в живых члены Исполнительного комитета сидели в тюрьме Шлиссельбурга, но и их информированность была сомнительна, так как решения принимались отнюдь не на общих собраниях. Пожалуй, версия событий, рассказанная в прошении Тихомирова, была на тот момент истиной в последней инстанции, и он это отлично просчитал. Правда, был еще один человек, знавший все, как есть, — Александр Михайлов, но, как было известно из «осведомленных источников», он давно умер в тюрьме.