Книга Биармия. Северная колыбель Руси - Александр Леонтьев

Как пишет Татищев, в это же время Святополк находился в Киеве по своим делам. Именно он предотвратил попытку княжеского окружения скрыть факт смерти Владимира: те, завернув тело в ковер, вынесли на улицу и положили около церкви, не сказав, кто там лежит. Узнав о таком издевательстве над покойным, Святополк приказал привезти тело в Киев и положить его в церкви Пресвятой Богородицы, которую Владимир сам построил.

Далее Татищев сообщает, что Святополк якобы захотел овладеть Киевом в отсутствие брата Бориса, зная о том, что Владимир завещал тому весь город «со всею принадлежащею к нему областию». Борис же, не найдя почему-то внезапно исчезнувших печенегов, повернул обратно домой и по дороге, получив известие о смерти отца, «весьма опечалился и большую часть войска распустил». Затем, как повествует историк, Святополк решил избавиться от брата, подослав к нему наемных убийц. Якобы он сказал им: «Убейте Бориса, чтоб никто не сведал». Наемники немедля собрались и отправились навстречу Борису, у которого уже не было войска. Его шатер стоял на берегу реки Ольты.

И тут в летописях начинается что-то непонятное и мало объяснимое с точки зрения логики. Один из подручных Бориса предупредил его, что пришли наемные убийцы и хотят его погубить. Но, что удивительно, тот смиренно помолился и лег в постель. Естественно, подосланные убийцы, не встретив достойного отпора, быстро окружили шатер и закололи Бориса, а заодно умертвили его слуг. Затем Бориса, оказавшегося почему-то живым, замотали в ковер и привезли в Вышгород. Святополк якобы, узнав, что Борис жив, послал снова двух варягов добить его, которые завершили свое черное дело, проколов Бориса мечом пониже сердца. Так, ссылаясь на летописи, писал Татищев.

И все же тут есть какая-то нестыковка. Почему же Борис, смирено, как бычок, пошел под нож убийц, ведь про него не скажешь, что он был трусом. Накануне он лихо скакал со своим войском сражаться с печенегами, а тут как смиренный раб подчинился злой воле брата. Но только вот – какого брата?

Теперь снова вернемся к содержанию «Саги об Эймунде». В ней говорится о двух норвежских ярлах, Эймунде и Рагнаре, которые, будучи изгнанными из Норвегии, пришли в Гардарики и нанялись на службу к конунгу Ярислейфу (Ярославу). Пришли они к нему по одной причине: узнав о распрях сыновей Владимира, решили подзаработать воинской службой у одного из них, причем у самого сильного. Об этом герой саги Эймунд сам говорит: «Я скажу вам мое мнение, если вы желаете: я узнал о кончине конунга Вальдамара (Владимира), на востоке, в Гардарике, и теперь это владение держат три его сына, мужи самые доблестные. Но он разделил владение свое между ними едва ли поровну, потому что один из них имеет областей более, нежели два другие. Один называется Бурислейф и получил самую большую часть отцовского наследства: он же и самый старший между ними; другому имя Ярислейф; третьему Вратилаф. Бурислейф имеет Кенугард (Киев), Ярислейф – Гольмгард (Новгород), а третий правит Палтеском (Полоцком)… Теперь мне пришло в голову: не покажется ли вам удобным, чтоб мы отправились туда, и повидались с теми конунгами, да пристали б к какому-нибудь из них, а всего лучше к тому, кто хочет удержать свое владение за собою и доволен так, как отец поразделил между ними?» (Эймундова сага, перевод О. Н. Сенковского).

Большинство исследователей, да и сам Сенковский считал, что под Бурислейфом надо подразумевать Святополка. Но это неправильное суждение, в саге четко указано, что Бурислейф был старшим сыном, а Святополк считался младшим сыном (вернее, даже пасынком). Это также противоречит содержанию летописей, да и нашим именитым историкам. Татищев утверждает, что Борис у князя Владимира «пребывал неотлучно», значит, все это время находился в Киеве. О Святополке он пока подозрительно умалчивает. А Ярослав стал собирать войско против князя Владимира, намереваясь дать отпор, когда тот потребовал непосильную дань, и при этом Ярослав наверняка «не задыхался» от любви к своему брату Борису, занявшего сторону отца.

Далее в саге говорится, что однажды к Ярислейфу пришло письмо от брата Бурислейфа, в котором тот требовал передать в его владения несколько деревень, удобных для сбора налогов (дани). Естественно, Ярислейф ответил отказом на требования брата и стал готовиться к войне. (Очень похоже на изложение наших летописей, только где тут Святополк?)

Тогда оба конунга Гардарики созвали своих людей и встретились, как повествует сага, у речки с большим лесом. Простояв четыре дня в полной боевой готовности, братья все же решились на битву. К тому времени варяги зашли с тыла, и рать Бурислейфа была сломлена, его люди разбежались по полю. Пронесся слух, что сам Бурислейф убит, Ярислейф взял огромную добычу после этого сражения. (Здесь речь идет о сражении при Любече в 1016 год у.)

Слухи о смерти Бурислейфа оказались ложными. Герой саги Эймунд откуда-то узнал, что этот конунг после битвы бежал и всю зиму прожил в Биармии. Бурислейф там собрал большое войско, готовое снова выдвинуться на Ярислейфа. Потом произошло второе сражение, обо всем этом выше уже упоминалось. При попытке взять приступом город Ярислейфа, войско Бурислейфа вторично, и не без помощи норманнов, потерпело сокрушительное поражение, а сам он едва спасся бегством.

Вскоре пронесся слух, что конунг Бурислейф снова «вошел в Гардарик с огромною ратию и многими злыми народами». Эймунд со своим родственником Рагнаром и десятью варягами направились ему навстречу. В лесу, когда наступила ночь, они подкрались к шатру Бурислейфа, где тот отдыхал, и как сообщает сага: «Эймунд еще с вечера тщательно затвердил в памяти то место, где конунг спит в своей палатке: он двинулся туда и быстрыми ударами нанес смерть ему и многим другим. Достав Бурислейфову голову в свои руки, он пустился бежать в лес, – мужи его за ним, – и их не отыскали. Оставшиеся в живых Бурислейфовы мужи были поражены ужасным испугом от этого страшного приключения, а Эймунд со своими людьми ускакали прочь. Они прибыли домой утром, очень рано, и пошли прямо в присутствие конунга Ярислейфа, которому наконец донесли с достоверностью о кончине конунга Бурислейфа».

Все прекрасно знают из истории, что Святополк подобным образом не погибал и сам себя «не заказывал» летописным киллерам. Зато в древнерусских источниках, а также у Татищева и Карамзина, можно найти подобную картину смерти другого великого князя – Бориса: «И се нападоша акы зверье дивии около шатра. И насунуша и копьи, и прободоша Бориса и слугу его» (1015 г. Лаврентьевская летопись, ПСРЛ, т. 1.).

Выходит, все же о Борисе говорится в саге. Действительно, историки уже давно стали склоняться к мысли, что Бурислейф саги это не Святополк, а Борис. Тогда получается, что Бориса приказал убить прославленный в веках летописцами Ярослав Мудрый, а на бедного Святополка навесили «всех собак». Давайте разберемся, мог ли вообще Святополк воевать с Ярославом и быть убийцей своих сводных братьев.

Недавно появился полный перевод «Хроники» Титмара Мерзебургского из Саксонии, освещающей, в том числе и годы правления Владимира. Его современник епископ Титмар (он работал над хроникой в 1012–1018 гг.), представил уникальные сведения о Древней Руси, имеющие огромное значение в ее изучении. Специалисты считают, что заключительная часть правления Владимира очень скупо освещена древнерусскими источниками. Все, что известно об этом периоде из «Повести временных лет», исчерпывается несколькими скудными записями, поэтому исследователям при написании истории Российского государства приходится зачастую даже импровизировать. Не избежали этого, кажется, и наши известные историки Татищев и Карамзин.