Книга Герои и чудеса Средних веков - Жак Ле Гофф

В этом обществе животных, реальном и имагинарном, лис занимает совершенно особое место. Помимо его широко известных качеств, каковыми являются хитрость и двуличие, лис в европейском и средневековом имагинарном связан двумя очень важными нитями отношений. С одной стороны, у него есть противник, соперник, контрперсонаж – это волк Изенгрин; с другой, он неотделим от общества, в котором живет и которое суть прообраз общества феодальной монархии. Внутри этого общества у него привилегированные связи со львом, который тут король. Лис всегда сложный, всегда двуликий, то вассал и прислужник льва, то выступает против него и его порядков и в конце концов становится его узурпатором.

В мир средневекового имагинарного лис входит с незавидной репутацией. В Библии упоминаний о нем почти нет, разве что одна ветхозаветная ссылка на его образ – строфа из «Песни песней» (2,15): «ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники, а виноградники наши в цвету». Далее лис появляется как один из составляющих персонажей антагонистической пары волк – лис в клерикальной поэме конца XI века Ecbasis cujusdam captive («Бегство узника»). Это история теленка – символ монашка, – который со всех ног улепетывает по Вогезским горам от бегущего за ним волка, вора и убийцы, символизирующего всех мирян. Произведение вписывается в контекст григорианской реформы и раздоров вокруг инвеститур и сразу же встраивается в ту полемическую среду, в которой и родится история лиса Ренара. Около 1150 года Ecbasis вдохновил монаха или священника из Гента на создание «животного эпоса» в стихах Ysengrinus («Изенгрин»). Главная тема этого эпоса – конфликт лиса Ренара со своим дядей, волком Изенгрином, который беспрестанно унижает его, и кончается все тем, что Изенгрина пожирают свиньи. Таким образом, «Изенгрин» обозначает то противоречие, которое ляжет в основу «Романа о Ренаре», то есть противостояние между ловким лисом Ренаром и грубым мужланом-волком, тупым и жестоким. Если бы мне захотелось «разбавить» всех героев моей книги одним-единственным образом антигероя, я, несомненно, выбрал бы волка; именно волк, самая крупная жертва во всем европейском имагинарном, еще со Средних веков изображается существом свирепым и глупым. Помимо этого в «Изенгрине» уже есть все многочисленные эпизоды, которые станут знаменитыми в «Романе о Ренаре». Это, например, и украденный кусок ветчины, и рыбная ловля «на хвост», и обращение к лису как к лекарю-медику.

Невзирая на все эти заимствования и на явное влияние, в «Романе о Ренаре», который определенно поставит лиса в один ряд с героями средневекового имагинарного, царит атмосфера совсем иная. В истории литературы это произведение уникальное, ибо «Роман о Ренаре» был собран клириками, а позже – историками литературы, на основе более или менее независимых фрагментов, объединявшихся многочисленными авторами в период приблизительно между 1170 и 1250 годом, образовав то, что называли «ветвями», то есть разными кусками, одного эпического цикла.

Прежде чем начать рассматривать жизнь и деяния лиса Ренара, подчеркнем: среди множества типов лисицы, существующих в природе, лис Ренар из романа и, следовательно, из имагинарного – тот, кого натуралисты именуют Vulpes vulpes: это тип рыжей лисицы, и поскольку рыжий цвет еще в Библии определяется как цвет зла, то мех Ренара немало способствовал негативной стороне части его образа. Еще отметим, что в течение XII века в старофранцузском языке и в той части его глоссария, которая касалась названий представителей животного мира, обозначавшее лиса слово goupil (произошедшее от латинского vulpes) постепенно вытесняется словом германского происхождения renard, ренар, вероятнее всего восходящим к немецкому имени собственному, Рейнхарт или Регинард.

По различным ветвям «Романа о Ренаре» можно восстановить более или менее связную сюжетную интригу, как это сделали Робер Боссюа и Сильви Лефевр, за которыми я в этой книге и следую. Ренар ловко одурачивает петушка Шантеклера, синицу, кота Тибера, ворона Тьеселена; особенно же достается волку Изенгрину. Он подвергает унижениям его волчат, спит с его женой волчицей Эрсан и насилует ее на его глазах. Изенгрин и Эрсан приходят искать справедливости ко двору Нобля, короля-льва. Ренар избегает суда королевского двора, поклявшись исправить свои прегрешения. Избегает он и западни, расставленной ему волчицей и псом. Своими висельными проделками он вконец изничтожает волка. Снова призванный ко двору Нобля, он туда не идет и пожирает курочку Купе. Наконец все-таки отправляется ко двору, послушав настоятельных советов своего кузена, барсука Гримбера. Приговоренный к повешению, он избегает его, дав клятву совершить паломничество к Святой земле, но вскоре, освобожденный, бросает и посох и крест, пустившись наутек. Пока король будет безуспешно осаждать его в его подземном замке Мопертюи (тут «mauvaise ouverture» – мерзкая дыра – означает «нора в земле», «логово» – ouverture du terrier), он совершает множество обманов и злых проделок, соблазняет королеву-львицу и собирается узурпировать королевский трон, принадлежащий льву. В конце концов его, смертельно раненного, пышно хоронят к вящей радости одураченных им жертв, но он воскресает и готов начать свои проделки вновь.

Да, он таков, этот героический лис, вызывающий то ненависть, то восторг, воплощение жизненных установок, деградирующих от разумности к плутовству и предательству посредством хитрости и коварства. В средневековой и европейской культуре он более, чем любой другой столь же двузначный персонаж, выступает средством героизации коварства в том имагинарном, где, как мы видели, совершенного героя не существует (совершенства вообще нет в этом мире). Более, чем кто бы то ни было, он вызывает вопрос: хороший он персонаж? Или плохой?

Своими неблаговидными проделками при дворе животных он заставляет нас поразмыслить о коварстве в социальном и политическом контексте. Как и все средневековые герои, он связан с определенным местом; он накрепко привязан к земле, врыт в нее, и Мопертюи – это его антитеза укрепленному замку. Туг, наверное, очень важно обратить внимание на появление фундаментального элемента средневекового имагинарного, нигде не выступающего с такой ясностью: тему неустанных и отчаянных поисков пропитания. Эпическая поэма о коварстве, «Роман о Ренаре», может быть, в еще большей степени эпическая поэма о голоде. Кроме того, Ренар – это фигура, типичная в области отношений мужчин и женщин. Лис Ренар – это воплощение феодального самца, в обращении с женщинами переходящего от обольщения к насилию.

Но вот с наступлением XIII века образ лиса Ренара все явственнее обретает черты сатиры, он все дальше от собственно животных характеристик, свойственных его начальной фазе, и – он дьяволизируется. Он отождествляется с figura diaboli и воплощает этот фундаментальный образ Нечистого, который все крепнет на протяжении всех Средних веков – как образ обманщика, образ лукавого.

В европейской культуре и в различных местных наречиях, распространявшихся с XIII по XVI столетие, «Роман о Ренаре» приобрел значительную известность. Прежде всего по-французски это Renart le Bestourne Рютбефа, «Новый Ренар» Жакемара Желе; а в начале XIV века «Лже-Ренар» клирика из Труа. Все эти тексты акцентируют сатирический характер сюжета. Более всего в этом направлении развивается германская, немецкая и фламандская поэтическая жилка, особенно упомянем в первую очередь версию конца XII века Reinhart Fuchs Генриха Лицемера, но также и фламандскую поэму Van den Vos Reinarde и ее продолжение, Reinaerts Historie; с конца XIII века известна итальянская версия под названием «Райнардо и Лезенгрино», и, наконец, в конце XV «Рейнард Лис» Уильяма Кекстона появляется в Англии.