Книга Повседневная жизнь Калифорнии во времена "золотой лихорадки" - Лилиан Крете

Были построены здание суда и тюрьма, и администрация города делала все для того, чтобы установить порядок. Разумеется, по воскресеньям по-прежнему продолжались петушиные бои и даже скачки на лошадях — развлечения, особенно шокировавшие переселенцев из Новой Англии, и Бак признавался, что все, и в том числе он сам, пили. Он пытался утешить свою семью: «Немного выпить может каждый добропорядочный гражданин»(48).

А в Вивервиле жили добропорядочные люди: мирные семьи, честные женщины и высоконравственные мужчины, силившиеся положить конец безнравственности в общине. Несколько дам организовали воскресную школу, и пастор без церкви призывал верующих возродить в городе хоть какую-то духовную жизнь.

В Вивервиле был театр с залом на 500 мест, и Бак писал своим родителям, которым этот вид развлечения казался пагубным: «Театр — это, разумеется, самое нравственное и самое дешевое место, где можно проводить вечера. На сцене нам представляют в какой-то степени мир, в котором мы жили. Это и пение, и танец. Ревнивые супруги и нежные любовники, благородные дамы и служанки — все это проходит перед нашими глазами, и на какой-то момент мы отдаемся иллюзии, переносясь в прошлое. И на следующий день у нас есть о чем поговорить… [Театр] это прекрасный оазис в пустыне»(49).

Зима 1854 года выдалась безрадостной. Золото на приисках попадалось все реже. Дела шли трудно. Те, кому удавалось «сорвать большой куш», тут же покидали прииски, чтобы стать торговцами или заняться земледелием. Около половины жителей Вивервила работали, другая половина ничего не делала и не испытывала по этому поводу никакого стыда. Бездельники жили за счет того, кто работал. «Все в этой стране, насквозь пропитанной золотом, были разорены», — жаловался Бак, имея долгов на 3 тысячи долларов. Эти слова, конечно, преувеличение, но признаки экономического спада были налицо.

С наступлением хорошей погоды дела оживились, и Франклин А. Бак взбодрился. Своим родителям и брату он сообщает о последних событиях в городе. В июне одна квакерша, некая мисс Пеллет, приехала проповедовать воздержание и трезвость. Храбрая девушка взгромоздилась на ящики перед гостиницей и обратилась к горожанам. К ней сбежались люди из салунов и магазинов. «Никакие собачьи бои не привлекли бы такой толпы», — пишет Бак. Она говорила полтора часа, останавливаясь только для того, чтобы перевести дыхание, а вечером, в зале театра, еще два часа, «и все о воздержании». Под конец она пустила «шапку по кругу» и собрала 75 долларов.

Другим событием, о котором с удовольствием пишет Бак, было появление нового пастора, молодого методистского[24] проповедника. В воскресенье он дважды проповедовал в зале суда перед многочисленной аудиторией, и в общине была организована подписка для поддержания его миссионерской деятельности.

Особенно оживленным стал июль. Праздновали День независимости. Демократы и республиканцы (виги) добились согласия[25]. И особым событием стала «китайская война», всколыхнувшая политическую активность в регионе.

Переселенцы из Поднебесной Империи

Среди китайских золотоискателей, промышлявших в окрестностях Вивервила, были две воюющие между собой группировки. Причины возникшего между ними конфликта неизвестны, и никто не знает, к какому тайному обществу принадлежали участники тех схваток. Известно лишь, что и та и другая стороны тщательно подготовились к битве. «Все кузнецы заняты изготовлением оружия, — пишет Бак. — Мы продали все свои кирки и весь порох, и отовсюду собирались зеваки, чтобы поглазеть на сражение»(51).

Битва началась рано утром и кипела до 4 часов пополудни. Силы были неравными: 150 бойцов с одной стороны и 500 — с другой. Первые уступили под ударами вторых. Было убито 6 или 8 человек и многие ранены. На следующий день состоялись похороны, что тоже для американцев и европейцев стало совершенно необычным зрелищем — побежденные намного превосходили победителей в торжественности церемони. Это позволяло думать, что они более богатые и влиятельные.

То была не единственная «китайская война» периода «золотой лихорадки». В 1856 году 1200 членов братства «Сем Юп» встретились с 900 членами братства «Ян Вое» в Китайском лагере — горно-промышленном центре, ближайшем к Соноре. На этот раз причина конфликта известна. Сначала произошла ссора из-за участка, на следующее утро золотоискатели «Сем Юп» скатили в раскоп «Ян Вое» огромный камень, который мешал им работать. Война была неизбежна. Китайцы повсюду взялись за оружие. И если «Ян Вое» удовольствовались традиционным оружием — трезубцами, копьями, пиками и кинжалами, то «Сем Юп» заказали в Сан-Франциско 150 винтовок и большое количество боеприпасов. За 10 долларов в день плюс порция виски они наняли инструкторов из числа янки(52).

В схватке были убиты 4 человека, 12 ранены, и «Сем Юп» несколькими неделями позднее отпраздновали это событие в Сакраменто прекрасным банкетом, закончившимся фейерверком.

Однако не следует думать, что китайцы были беспокойной общиной. В своей массе они были мирными людьми. Преследуемые золотоискателями всех национальностей, включая мексиканцев, которые прогнали их с лучших раскопов, они никогда не сопротивлялись, а бежали в предгорья и довольствовались разработкой участков, оставленных другими.

Первые переселенцы из Китая прибыли в Калифорнию в феврале 1848 года. Их было трое, в том числе одна женщина. В 1852 году их стало уже около 30 тысяч. Вскоре их стали обвинять в распространении азартных игр и проституции. Если допустить, что китаянки действительно были проститутками, то они должны были иметь железное здоровье, чтобы успевать удовлетворять спрос. В 1851 году китайское население Калифорнии насчитывало 12 тысяч мужчин и 7 женщин, с января по август 1852 года в Сан-Франциско высадились 18 тысяч китайцев и только 14 китаянок. Учитывая тот факт, что китайские мужчины никогда не имели дела с белыми проститутками, эти обстоятельства должны были бы благоприятствовать воздержанию больше, чем распутству.

Их обвинили также в поощрении рабства, в продаже девушек содержательницам публичных домов, что в действительности и было. И наконец, китайцев обвиняли в том, что они грязны, едят крыс, что, впрочем, более спорно. На самом деле американцы боялись переполнения города людьми другой расы. Первых переселенцев приветствовали как людей, полезных обществу, и газета Сан-Франциско «Альта Калифорниа» даже писала: «Эти пришельцы из Поднебесной превосходные граждане, и мы рады отметить, что каждый день их прибывает очень много»(53). Но когда их оказалось действительно много, американцы встревожились, и в 1852 году губернатор Калифорнии, обращаясь к законодательному собранию, заявил, что желательно введение ограничений на въезд для китайцев.