Книга На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

Так всё и вышло. Лейтенант РККА посетовал, что телега с осколочными снарядами погибла по дороге к станице, и не стал тратить боевые болванки на живую силу врага. Всё равно толку много не будет. По его приказу расчёт перевёл прицел на танк, что стоял в очереди к мосту третьим по счёту.

Командир этой машины сидел в стальной башне. Дороги в степи грунтовые, и глотать горячую пыль ему давно надоело. Внутри тоже не сахар, но здесь гораздо темней, чем снаружи. Не видно взвеси, клубящейся в воздухе, и кажется, что здесь атмосфера немного почище.

Услышав взрыв впереди, танкист прильнул к перископу, но увидел лишь облако дыма, вспухшее над деревянным мостом. «Т-4», шедший в колонне вторым, остановился. Из-под замерших траков поднялись тучи мельчайших белесых частиц, но пламени не было видно. Несмотря на это, все люки внезапно открылись. Из них высыпали пятеро panzersoldat. В едином порыве рванулись налево и мгновенно исчезли в кювете.

«Значит, головная «четвёрка» попала на мину и загорелась, – решил командир: – Но почему второй экипаж покинул машину? Нужно самому посмотреть». Унтер-офицер дал команду «Стоп!» и полез из башни наверх. Пока добирался до люка, пока вылез наружу, послышался грохот откуда-то сзади. Он оглянулся и увидел пылающий «Ганомаг». Услышал свист снаряда над головой и разглядел, как восьмой танк его роты разделил участь первого.

Командир не поддался панике, возникшей среди мотострелков. Орудие бьёт из деревни, понял бывалый вояка и повернулся к станице. Нужно было понять, где укрылись враги, и вступить с ними в бой. Начать ответный огонь. Уничтожить батарею противника и расчистить путь на восток – к Сталинграду.

Высунувшись из люка по пояс, он держал бинокль у лица и осматривал местность, лежавшую впереди. Прошёлся взглядом вдоль узкой дороги. Наткнулся на низкий пригорок, стоявший левее просёлка, но не заметил на нём ничего необычного. Клочья иссохшей травы, да и только. Перевёл внимательный взор на соседний бугор и увидел убогий навес, торчавший на плоской макушке.

Наблюдательный пункт, сразу понял фашист. Присмотрелся немного внимательней и заметил что-то очень знакомое. Ариец напряг голубые глаза и понял, что видит жерло орудия, направленное ему прямо в лицо.

Наверху прозвучала команда: «Огонь!»

Из ствола вылетел сноп яркого пламени и устремился к командиру «коробки». Всё случилось так быстро, что он не успел ничего предпринять. «Т-4» вздрогнул от удара снаряда. Взрыв оторвал фрицу ноги, а верхнюю часть его тела швырнул высоко к небесам.

Пролетев десять метров, обрубок, оставшийся от фашиста, упал на просёлок. Истекая кровью, перекатился на спину и какое-то время мелко тряс головой и судорожно дёргал руками. Из открытого рта текла алая кровь. Из разорванной внутренней полости показались кишки. Словно клубок серых змей, органы выпали на дорогу и смешались с белёсою пылью. Голубые глаза арийца уставились на плывущие облака. Несколько раз моргнули и застыли навечно.

Башня подбитого танка слегка покосилась, а из открытого люка вдруг повалил чёрный удушливый дым. Лишь после этого попадания офицеры фашистов заметили движение на высоком бугре, стоящем на другом берегу. Поняли, откуда ведётся стрельба. Сразу пришли в себя и взялись за привычное дело, которым они занимались три года подряд.

В тех танках, что до сих пор оставались в исправности, прозвучали слова командиров. Экипажи из panzersoldat схватились за рычаги. Четыре башни повернулись к советской позиции. Кургузые пушки поднялись под углом к горизонту и навели свои жерла на хлипкий навес, под которым укрылось орудие.

Офицеры мотострелков тоже действовали очень умело. Они выскочили из транспортёров и отдали команды: «Пулемётчики, по местам! Открыть огонь по высотке, стоящей с правой стороны от моста. Всем остальным укрыться в левом кювете!»

Лающие приказы привели в чувство испуганных фрицев. Мотопехота скатилась с дороги. Увязла в неглубоком болоте и замерла под защитой каменной насыпи. Пусть все оказались по пояс в вонючей грязи, зато теперь они в безопасности.

Пулемётчики бросились к одиннадцати уцелевшим машинам. Встали к рабочим местам и схватились за рукояти оружия. Один за другим лязгали тугие затворы. Пришли в движение ленты с патронами и стали стрелять «ручники», установленные в кузовах «Ганомагов». Пулемёты, размещённые в танках, тоже от них не отстали и затрещали наперебой.

Расстояние от макушки холма до фашистов было от пятисот до восьми сотен метров. К счастью артиллеристов, край откоса закрывал большую часть их удобной позиции. Так что над ним торчали лишь длинный ствол «дивизионки» да верхний край небольшого щита, защищавшего обслугу орудия.

Несмотря на то что о прицельной стрельбе не могло быть и речи, фрицы не прекращали огонь. Сотни пуль цвинькали в воздухе, словно звонкие голоса злых неведомых птиц. Часть из них била по пушке с такой силой, будто по ней колотили большим молотком.

Некоторые кусочки свинца впивались в преграду под острым углом. Рикошетировали в разные стороны и разлетались с устрашающим визгом. Другие плющились о металл, как шарики глины. Превращались в небольшие цилиндрики и безвольно осыпались на землю.

Заслышав стрельбу пулемётов, весь расчёт сразу опустился на корточки и очутился под защитой стального листа. Лежавший неподалёку командир пушки плотно прижался к земле. Отпрянул назад и скатился в неглубокую ямку, возле которой устроил наблюдательный пост.

Укрывшись от пуль, он понял, что не может высунуть носа из-за низкого бруствера, и пожалел о том, что у него нет перископа. Даже самого примитивного, состоящего из двухдюймовой трубы и пары кусочков зеркал.

Офицер отполз на несколько метров назад. Вскочил на ноги и, пригибаясь, рванулся к боковому откосу, спускавшемуся к сельской дороге. Рухнул на землю и выглянул из-за кромки обрыва. Увидел, куда танки наводят орудия, и приказал откатить «дивизионку» назад.

Два пушкаря выдернули сошники из прочного грунта. Взялись за длинные тонкие скобы и потянули привычную ношу от края окопа. Все остальные им помогали. Едва они убрались с прежней позиции, как возле моста грохнул пушечный выстрел. За ним второй, третий, четвёртый…

Два снаряда прошли над головами солдат. Третий ударил в тело холма метрах в пяти от плоской вершины. Четвёртый – чуть выше собрата. Грохнул оглушающий взрыв. Пороховые газы срезали пласт слежавшейся почвы. Разбили его на большие куски и с немыслимой силой швырнули вперёд.

Тяжёлые комья пролетели над плоской площадкой. Снесли ветхий навес, а клочья сена и обломки жердей взвились к голубым небесам. Твёрдая глина ударила в щит, защищавший орудие, и тотчас рассыпалась в мелкую пыль. Другие обломки ринулись дальше и попали в двух коневодов, стоявших сзади орудия.

Один из них получил удар прямо в лоб и упал как подкошенный. Из рваной раны на голове хлынула горячая кровь. Алая жидкость покрыла лицо глянцевой маской и стала быстро темнеть.

Боец неподвижно лежал на спине и прижимал к груди тяжёлый снаряд, с которым секунду назад бежал к стреляющей пушке. Павел заметил, что грудь коневода не движется, и понял: подносчик убит.