Книга Ариман. Сборник - Джон Френч

Затем его рука упала.

Игнис ощутил, как из легких вырывается затаенное дыхание. От Аримана поднялось мерцание, и вокруг него свилась дымка дождя, испаряющегося прежде, чем упасть на броню. Покрывшаяся волдырями кожа на руке вспыхнула и вновь стала гладкой и целой. В ладони Азека лежала горсть серой земли. Он сжал кулак и сошел с рампы на поверхность Просперо.

Где-то на краю сознания, там, где разум сохранял образы, объяснить которые было не под силу даже ему самому, Игнис ощутил, как пришло в движение нечто исполинское, эфемерное и потрясающее.

Они шли по серому миру. Беспрестанно падал дождь, с шипением смывая краску с брони рубрикантов. Ктесию хотелось кричать. Он хотел закричать с того момента, как боевой корабль пробился сквозь атмосферу. Теперь, на поверхности, по колено в болоте, ему требовалась каждая унция воли, чтобы не дать этому крику вырваться. Крик был не его. Он принадлежал Просперо.

Ктесий чувствовал их, всех их, все захваченные отголоски боли, ярости и смятения, кружащиеся внутри каждой частицы пепла и каждой горящей капли дождя. Просперо больше не был миром. Он был трупом, и эхо убийства навеки въелось в кости планеты.

Он бросил взгляд на Игниса, но магистр Разрухи ничем не выдавал, что разделяет трудности призывающего. По терминаторский доспехам струилась серая вода, не оставляя на них следов. Жертвенник шел рядом с хозяином, с каждым шагом утопая поршневыми ногами в грязи. Азек шагал впереди всех, окруженный дымкой жара и пара. Их окружали рубриканты. Синие доспехи разъело до серого цвета, будто мир постепенно отвоевывал их. Остальные корабли спустились уже после того, как Ариман ступил на поверхность, доставив всех воинов Тысячи Сынов из флота. Гильгамош, Киу, Гаумата и другие колдуны брели вместе с ними где-то там, в сумраке, волоча за Ариманом мертвых братьев.

+Стоять!+

Приказ Аримана достиг Ктесия сквозь завывания мертвецов, и он замер, прежде чем понял, что делает. Рубриканты застыли на месте. С лязгом механизмов Жертвенник сбалансировал свой вес.

Ариман продолжал идти вперед, пока ноги не привели его на вершину небольшого холма. Дождь окружал их угольно-черной стеной. Гром расколол небеса, и молния обратила капли в падающие стрелы. Ариман остановился на возвышенности и указал на Ктесия и Игниса.

+Подойдите, — послал он. — Вы должны увидеть. Вы оба должны увидеть+.

Ктесий заколебался. Он почувствовал, как из его рта и ушей течет что-то влажное. На языке запекался привкус железа. Игнис, обогнав его, поднялся к Азеку. Призывающий демонов зажмурился, когда на него накатила волна звуков. Он услышал волчий вой, но это был вой, который издали многие тысячелетия назад. Он сглотнул кровь и пошел следом за Игнисом и Ариманом.

С вершины земля выглядела такой же серой, как и в низовье.

+Что ты хотел нам показать?+ — спросил Ктесий, даже не пытаясь скрыть усталость в своем послании.

+Тебе что-то досаждает, призывающий?+ — блекло и холодно спросил Игнис.

+Это место… оно…+

+Оно взывает к тебе, — послал Азек. Ктесий поднял глаза и встретился взглядом с линзами Аримана. — Боль прошлого здесь особенно явственна. Этот мир — шрам над глубокой раной+.

Ктесий моргнул и пошатнулся.

…В дожде были фигуры. Серые фигуры, и золотые, и вспышки кромок, и рев огня, и вой клинка, разрывающего горло, и кровь, красная, как рассыпающиеся рубины, и зубы, и…

— Я слышу их, — сквозь стиснутые зубы процедил Ктесий. — Я вижу их. Они еще здесь.

+Отголоски, — послал Ариман, и в сознании призывающего демонов, будто в ответ, усилился рев и поднялся вихрь звуков и очертаний. — Отголоски, и смерть, и обрывки жизни, зацепившиеся, словно клочья одежды за шипы+.

— Я… — прорычал Ктесий.

Он ощущал, как тщательно возведенные стены мысли начинают осыпаться. Почему это происходило? Ведь его самоконтроль был сильнее. Могло ли что-то ослабить его? Бессчетные осколки демонических имен бросались на стены своих узилищ. Он распадался изнутри.

…клинок, направленный на него, вдоль его кромки стремительно крутятся зубья. В воздухе распустился дымно-пламенный цветок. Фигуры разметало в разные стороны, их конечности подобны сломанным веткам, и сквозь огонь мчатся волки, их черная шерсть блестит в инфернальном свете…

+Ктесий, — послышался голос, и он почувствовал, как чьи-то руки поднимают его с земли. — Брат+.

«Брат… брат… брат…»

И вместе со словом пришло спокойствие. Призывающий поднял глаза и увидел, но не волка, а расплавленно-оранжевую и железно-черную гору смотревшего на него Игниса. Магистр Разрухи разжал хватку и отступил. Ктесий все еще слышал волчий вой, которому было уже тысячи лет.

+Я тоже слышу их, брат+, — послал Игнис.

Призывающий демонов моргнул, не зная, что ответить и стоит ли вообще что-то говорить.

«Брат». Магистр Разрухи не называл его братом с тех пор…

+Все мы видим и слышим их, Ктесий, — послал Ариман. Тог обернулся к нему. — Возможно, ты более открыт для них+.

+Потому что я так славен своей сентиментальностью?+

+Нет, — просто ответил Игнис. — Потому что у тебя половина души+.

Ктесию вдруг захотелось расхохотаться.

+Как всегда, благодарю за проницательность, — послал он, а затем добавил: — Брат. — Затем бросил взгляд в скрытую дождем даль. — Кроме скрепления уз, зачем ты привел нас в это место, Ариман? Я не понимаю, чем оно лучше сотни других, которые мы уже прошли+.

Азек указал на темный горизонт. Ктесий оглянулся, и пелена дождя разошлась у него на глазах.

Из сумрака поднялись осколки кристаллов, вытягиваясь по направлению к седым горам, словно громадные сломанные зубы бога, которые разбросало по земле. Некоторые вздымались на сотни метров в светлеющее небо, другие упали друг на друга, будто в поисках опоры. Среди разрушенных каменных строений виднелись груды искореженного металла и обломков. По открытым участкам и вокруг островков мусора вились разломы, на дне пологих пепельных берегов поблескивала вода. Вдалеке Ктесию удалось разглядеть покрытую рябью черную полосу, которая тянулась насколько мог видеть глаз.

+Море… — невольно послал он. Ариман медленно кивнул, не сводя взгляда со свалки кристаллов и пепла. Теперь Ктесий видел в руинах разрывы, линии и углубления, которые разделяли большие холмы обломков. — Значит, это…+

+Тизка+, — подтвердил его догадку Ариман.

Ктесий моргнул. Над пеплом и руинами вознесся еще один город, светлый и сияющий. От хрустальных боков пирамид слепящими стенами отражался солнечный свет. Между зданиями из мрамора вились мощеные плитчатые дороги. С вершин исчезающих в небесах храмов взирали бронзовые статуи. А затем пришло пламя и рев десантных капсул, падающих с затянутого дымом неба. Из сердец пирамид взвились пожары, а проспекты превратились в реки бегущих людей и оружейного огня. Ктесий вновь моргнул, и воспоминания растаяли. Сверкающие пирамиды стали грудами разбитого стекла, а костры остыли до пепла.