Книга Мария Федоровна - Юлия Кудрина

Вся Россия ужаснулась этому выстрелу. Ф. И. Достоевский вбежал к поэту А. Н. Майкову с безумным криком: «В царя стреляли!» — «Убили!» — закричал Майков каким-то нечеловеческим диким голосом. «Нет… спасли… благополучно… но стреляли, стреляли, стреляли!» Майков откликнулся на этот акт стихотворением «4-е апреля 1866 г.»:

Все, что в груди есть русского у нас, — Оскорблено!.. Уста молчат, немея От ужаса! Рукой безвестного злодея Едва святая кровь царя не пролилась. Царя — блюстителя строжайшего закона! И где же? Между нас, среди своей семьи… Царя — строителя Земли, Освободителя мильонов!..

Во всех театрах публика требовала исполнения гимна «Боже, Царя храни». В Александрийском театре гимн был исполнен девять раз, в Михайловском и Мариинском — до шести раз. 6 апреля в Петербурге Александр II вынужден был назначить парад в своем присутствии. 1 мая 1866 года Герцен в «Колоколе» так отозвался о происшедшем: «Мы поражены при мысли об ответственности, которую взял на себя этот фанатик… Только у диких и дряхлых народов история пробивается убийствами».

Каракозов, бывший студент Казанского и Московского университетов, сын дворянина Саратовской губернии, был исключен из университета за участие в беспорядках. Он состоял в подпольном кружке, который ставил своей целью осуществление государственного переворота. Как выяснилось, Каракозов страдал психическим расстройством. Когда 31 августа он был приговорен к смерти, то в своем обращении к царю каялся и просил прощения: «Преступление мое так ужасно, что я, Государь, не смею и думать о малейшем хотя бы смягчении заслуженного мною наказания. Но клянусь в свои последние минуты, что если бы не это ужасное болезненное состояние, в котором я находился со времени моей тяжелой нервной болезни, я не совершил бы этого ужасного преступления. Государь, я прошу у Вас прощения, как христианин у христианина, как человек у человека».

25 мая 1867 года во время посещения Всемирной выставки в Париже произошло очередное покушение на Александра II. На сей раз попытка была предпринята поляком-фанатиком Антоном Березовским, который дважды выстрелил в царя, ехавшего в карете вместе с императором Наполеоном III, великими князьями Александром и Владимиром. Как заявил А. Березовский, он мстил русскому императору за подавление польского освободительного восстания 1863 года. Террорист был приговорен к пожизненной каторге, но пришедшая к тому времени к власти Парижская коммуна освободила его от имени французских социалистов и даже наградила «почетным револьвером».

2 апреля 1879 года имело место третье покушение, совершенное Александром Соловьевым. В 9 часов утра, когда император после прогулки возвращался в Зимний дворец, убийца — тридцатилетний студент юридического факультета — выпустил в него пять пуль из револьвера, но, к счастью, неудачно, и лишь шинель императора оказалась прострелена в нескольких местах. «Бог спас Папа́ удивительным образом, и он вернулся домой невредимым… — записал цесаревич Александр Александрович в дневнике. — Папа́ взошел, раздалось такое „ура“, что просто страшно было… Папа́ вышел на балкон, и вся масса народа приветствовала его единодушным „ура“! Вся площадь была наполнена народом целый день. Вечером была иллюминация… Благодарю Господа за чудесное спасение дорогого Папа́ от всего нашего сердца. Слава тебе Господи, слава тебе».

Все террористы были людьми безнравственными и антирелигиозными. «Я окрещен в православную веру, заявил после ареста следователям Александр Соловьев, но в действительности никакой веры не признаю. Еще будучи в гимназии, я отказался от веры в святых»… «Под влиянием размышлений по поводу многих прочитанных мною книг, чисто научного содержания и, между прочим Бокля и Дрэпера, я отрекся даже и от верований в бога как в существо сверхъестественное».

Вскоре в том же 1879 году недалеко от Москвы был взорван железнодорожный путь в месте предполагаемого прохождения царского поезда.

5 февраля 1880 года произошел очередной террористический акт, жертвой которого мог стать не только царь, но и вся царская семья. Организаторы рассчитывали, что, когда царская семья во время обеда сядет за стол, прогремит взрыв. Мощное взрывное устройство было заложено в нижнем этаже Зимнего дворца.

5 (17) февраля 1880 года цесаревич, постоянно ведущий дневник, записал: «В ½ 6 отправился на Варшавскую дорогу встречать вместе с братьями Д[ядю] Александра и Людвига. Со станции все отправились в Зимний дв[орец] к обеду, и только что мы успели дойти до начала большого коридора Папа́, и он вышел навстречу Д. Александра, как раздался страшный гул и под ногами все заходило и в один миг зал потух. Мы все побежали в желтую столовую, откуда был слышен шум, и нашли все окна перелопнувшими, стены дали трещины в нескольких местах, люстры почти все затушены, и все покрыто густым слоем пыли и извести. На большом дворе совершенная темнота, и оттуда раздавались страшные крики и суматоха. Немедленно мы с Владимиром побежали на главный караул, что было нелегко, так как все потухало и везде воздух был так густ, что трудно было дышать. Прибежав на главный караул, мы нашли страшную сцену: вся большая караульная, где помещались люди, была взорвана, и все провалилось более чем на сажень глубины, и в этой груде кирпичей, извести, плит и громадных глыб сводов и стен лежало вповалку более 50 солдат, большей частью израненных, покрытых слоем пыли и кровью. Картина раздирающая, и в жизнь мою не забуду я этого ужаса!

В карауле стояли несчастные финляндцы, и когда успели привести все в известность, оказалось 10 человек убитых и 47 раненых… Описать нельзя и слов не найдешь выразить весь ужас этого вечера и этого гнуснейшего и неслыханного преступления. Взрыв был устроен в комнатах под караульной в подвальном этаже, где жили столяры. Что происходило в Зимнем дв[орце], это себе представить нельзя…

В ¼ 12 вернулись с Минни домой и долго не могли заснуть, так нагружены были все нервы и такое страшное чувство овладело всеми нами. Господи, благодарим Тебя за новую Твою милость и чудо, но дай нам средства и вразуми нас, как действовать! Что нам делать!»

Спустя три дня состоялись похороны солдат Финляндского полка, погибших при охране Зимнего дворца. Император Александр II, подойдя к длинному ряду гробов, обнажил голову и тихо произнес: «Кажется, что мы еще на войне, под Плевной…»

«Год подходит к концу, страшный год, который неизгладимыми чертами врезался в сердце каждого русского», — писал в 12-м номере «Отечественных записок» за 1879 год М. Е. Салтыков-Щедрин. Три дерзких покушения на особу императора и шестнадцать смертных казней — это была новая статистика для России.

Летом 1879 года военный министр Д. А. Милютин, вернувшись с императорской семьей из Крыма, записал: «Я нашел в Петербурге странное настроение: даже в высших правительственных сферах толкуют о необходимости радикальных реформ, произносится даже слово „конституция“; никто не верует в прочность существующего порядка вещей».

Смерть императрицы Марии Александровны

22 мая (3 июня) 1880 года после долгих страданий в возрасте 56 лет скончалась императрица Мария Александровна. Ее болезнь — туберкулез — прогрессировала быстро, и весьма возможно, что одной из причин этого были переживания, связанные с увлечением ее супруга княжной Екатериной Михайловной Долгоруковой. Двадцать шесть лет счастливого супружества и измена мужа в конце жизни. «Никто не был при ней в самый момент смерти, — писал граф Д. А. Милютин, — неотлучная ее камер-фрау Макушкина, войдя в спальню в девятом часу утра, нашла уже бездыханный труп. Можно полагать, что больная кончила жизнь спокойно, без агонии, как бы заснула».