Книга Витте - Сергей Ильин

Дружине покровительствовал министр внутренних дел граф Н. П. Игнатьев, человек несерьезный — в бытность его послом в Турции он заслужил там прозвище Враль-паша. Через некоторое время после его смещения, весной 1882 года, дружина была ликвидирована. С. Ю. Витте покинул ее несколько ранее. Из командировки за границу (естественно, никакого покушения на Гартмана произведено не было) он вернулся полностью разочарованным — за каких-нибудь полгода «Святая дружина» обратилась «…в самое по меньшей мере смешное, если не постыдное учреждение», наполненное субъектами, которым порядочные люди руки не подают. Он направил письмо И. И. Воронцову-Дашкову с оригинальным планом реорганизации «Святой дружины», предложив открыть забрало — опубликовать список членов общества и его программу в «Правительственном вестнике» и других изданиях. «Так как в этом случае имена всех этих лиц станут известны анархистам и революционерам, то, конечно, эти последние направятся прежде всего на всех нас, а поэтому я уверен, что масса лиц, даже, вероятно, большинство не пожелают участвовать в обществе и откажутся от того, чтобы их фамилии были опубликованы; таким образом, общество очистится от дурных элементов». С. Ю. Витте предупредил графа, что ждет ответ на свое предложение месяц. Если ответ не получит, то он будет считать себя выбывшим из членов «Святой дружины». Естественно, ответа никакого не последовало, и С. Ю. Витте отослал графу все документы организации, которые находились у него. «Тем эта смешная история — постольку поскольку я в ней участвовал, — и кончилась»165. Конец ее не только смешной, но и грустный.

К «Святой дружине» был причастен дядя С. Ю. Витте Р. А. Фадеев — горячий поборник идеи «живого народного самодержавия» без бюрократии, но с земскими соборами. Эта идея, пропагандировавшаяся в заграничных изданиях «Дружины», по-видимому, должна была сделаться и ее идейной платформой. С проектом земских соборов носился министр внутренних дел граф Н. П. Игнатьев. Но она была отвергнута на самом верху, а Игнатьев получил от императора коротенькое письмо: «Вместе мы служить России не можем», означавшее отставку. Вскоре бывшие единомышленники стали покидать Р. А. Фадеева. После ликвидации «Дружины» он вернулся в Одессу к сестре, где скончался в конце 1883 года.

Участию С. Ю. Витте в делах и днях «Святой дружины» отведено немало интересных страниц в замечательной книге Б. В. Ананьича и Р. Ш. Ганелина «С. Ю. Витте и его время». Нам же остается добавить одно — сентенцию самого Сергея Юльевича, запечатленную на страницах его «Воспоминаний»: «Нет также такого честнейшего и благороднейшего человека (конечно не святого), который когда-либо дурно не помыслил и даже при известном течении обстоятельств не сделал гадости… Нет такого умного, который когда-либо не сказал и не сделал чего-либо глупого».

***

В 1880-е годы С. Ю. Витте печатался под своей фамилией и под псевдонимами в изданиях «почвеннической» направленности. Печататься в изданиях славянофильского направления еще не значит принадлежать к нему умственно и духовно. К тому же один из самых светлых умов в нашей истории, каким был и остается Александр Иванович Герцен, призывал не забывать, что противоположность между западничеством и славянофильством имеет относительный (в значении несерьезности) характер. Две стороны одной медали — так он отозвался об этих двух направлениях русской общественной мысли.

Славянофилы привлекали многих честных людей (например, В. Г. Белинского) своим живым национальным чувством и искренним, незамутненным патриотизмом. Но эти чувства не всегда бывают окрашены в романтические тона. Многочисленные и разнообразные неустройства русской жизни вызывали у С. Ю. Витте совсем не романтические переживания. «Витте был патриот, любил русский народ, хотя и недостаточно знал его»166. К сожалению, В. И. Ковалевский, автор этого верного суждения, не указал на критерии достаточности знания упомянутого народа.

Весьма прогрессивная идея создания национальной промышленности отстаивалась M. H. Катковым, который у нас долгое время почитался за охранителя и вообще врага прогресса. Но ее поддерживали и люди, которых никак не назовешь реакционерами, например Д. И. Менделеев.

Карьера С. Ю. Витте в русском чиновном мире конца XIX века считалась поразительной: из титулярных советников — одним скачком сразу в статские советники; едва сделавшись директором департамента и получив свой первый орден (Станислава) — сразу в управляющие министерством. Действительный статский советник — министр! Его находили грубым, неотесанным: в заседаниях он сидел развалившись, с обоими локтями на столе, говорил сиплым голосом, каким-то совершенно необычным языком, со странным акцентом и необыкновенными ударениями.

Одной из отличительных сторон его характера была страстность. Он сильно привязывался к людям, но если человека долго не было рядом, он окончательно о нем забывал. С. Ю. Витте обладал способностью сильно желать и добиваться своей цели во что бы то ни стало167.

Придворные сплетники пустили слух, что якобы С. Ю. Витте из честолюбия подсидел И. А. Вышнеградского, коварно спихнул его с места, которое тот занимал по полному праву. Именно так истолковала поступок С. Ю. Витте во время высочайшей аудиенции небезызвестная Александра Васильевна Богданович, хозяйка великосветского петербургского салона. Ее дневник, впервые изданный еще в 20-х годах XX века, до сих пор историки используют с полным доверием.

Истина состоит в том, что после ухода И. А. Вышнеградского он был едва ли не единственным реальным претендентом на пост главы финансового ведомства — один из ключевых в административной иерархии царской России. Это было ясно многим, в том числе и императору, который вовсе не был таким ничтожеством, как его долгие годы изображали в советской историографии. К тому же, как сообщает информированный Ф. Г. Тернер, когда И. А. Вышнеградский рекомендовал С. Ю. Витте на должность директора Департамента железнодорожных дел, он указывал на него как на будущего кандидата на пост министра финансов168. Мнение Л. Е. Шепелева о неподготовленности С. Ю. Витте к занятию должности главы финансового ведомства ошибочно169. И. А. Вышнеградский сразу стал рассматривать его в качестве своего будущего преемника и держал в курсе своих дел, в частности, операций по конверсии государственных займов170.

С. Ю. Витте был душевно привязан к И. А. Вышнеградскому. Всю свою жизнь он испытывал к императору Александру III самое искреннее уважение как к государственному деятелю и самые искренние симпатии как к человеку. «Император Александр III был очень простой, скромный и тихий человек, с очень мягкими манерами…»171 «Он производил впечатление своей импозантностью, спокойствием своих манер и, с одной стороны, крайней твердостью, а с другой стороны — благодушием в лице»172.

«…Император Александр был совершенно обыденного ума… по наружности — походил на большого русского мужика из центральных губерний, к нему больше всего подошел бы костюм: полушубок, поддевка и лапти; и тем не менее своей наружностью, в которой отражался его громадный характер, прекрасное сердце, благодушие, справедливость и вместе с тем твердость, несомненно, импонировал, и, как я говорил выше, если бы вы не знали, что он император и он вошел бы в комнату в каком угодно костюме, — несомненно, все обратили бы на него внимание. Поэтому меня не удивляет то замечание, которое я, помню, сам слышал от императора Вильгельма II, а именно, что он завидует царственности, самодержавной царственности, которая проявлялась в фигуре Александра III»173.