Книга Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века - Кеннет Райнер Джонсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прочие создатели золота
Мы неоднократно слышали, что сама идея философского камня ошибочна, но все наши взгляды строились путём проб и ошибок, и то, что мы сегодня считаем истиной в химии, ещё до наступления завтра может быть признано заблуждением.
Велик бог.
Сие есть жезл Гермеса: прикоснись им к чему пожелаешь, и, говорят, оно станет золотом.
Согласно Эжену Канселье, основное влияние на Фулканелли оказал Василий Валентин, явный фаворит среди алхимиков-практиков всех веков. Однако, несмотря на то что исследователи постоянно обращаются к работам Валентина, о подлинной личности адепта известно мало. Его алхимический псевдоним означает «могущественный князь», и, как мы рассмотрим позднее на примере Фулканелли, перед нами классический случай «человека, которого никогда не было».
Неизвестно доподлинно, жил ли Валентин в XII, XIII или XIV веке, но не далее как в 1515 году император Священной Римской империи Максимилиан I приказал произвести тщательные изыскания в бенедиктинских архивах в Риме, но не обнаружил ни следа существования этого таинственного монаха.
Считается, что он родился в 1394 году в Майнце, вступил в орден бенедиктинцев и стал каноником приорства святого Петра в германском городе Эрфурте. Многие специалисты по истории алхимии полагают, что это вымышленная фигура, возможно, символический глава некой отдельно взятой школы алхимической мысли, под чьим именем анонимные экспериментаторы публиковали свои работы. Однако «История Эрфурта» Иоганна Гудемуса, датируемая 1675 годом, утверждает, что к 1413 году Валентин уже был приором, и описывает его как человека, обладающего действительно глубокими знаниями о природе.
С точки зрения алхимии имя Валентина более всего ассоциируется с сурьмой — блестящим, серебристо-белым металлом, встречающимся в природе в виде антимонита, стибнита или сульфида сурьмы, а также в соединении с мышьяком, серебром, никелем и в окислах. Благодаря Валентину, который первым использовал сурьму в медицинских целях, её стали применять как рвотное, отхаркивающее и потогонное средство, хотя в высоких дозах это сильный яд. Кроме того, её с большим успехом использовали для лечения гемоглобинурийной лихорадки и сонной болезни.
Предположение, что Валентин дал сурьме именно такое название (антимоний) из-за сильного раздражающего действия, оказываемого ею на монахов, на которых он её проверял, забавно, но маловероятно. Валентин писал на верхне- и средненемецком языках, и на втором из них сурьма будет speissglas, что не несет никаких фонетических либо интерпретационных коннотаций с французским antimoine, предположительно подразумевающим жестокость по отношению к несчастным монахам.
Тем не менее, самая известная работа Валентина — именно «Триумфальная колесница сурьмы» («Currus Triumphalis Antimonii», Лейпциг, 1604 и 1611). Наряду с «Двенадцатью ключами» она остается его наиболее цитируемым сочинением. Считается, каждая буква и каждое слово «Колесницы» полны глубочайшего смысла — «вплоть до точек и запятых».
Считается, что Валентин смог получить Философский камень — потому что он его описывает: белый или красный, «камень и в то же время едва ли камень; в нём проявляется единая природа». Также он говорит: «Его цвет варьируется от прозрачно-красного до тёмно-коричневого, и от рубинового до гранатового, а ещё он невероятно тяжёлый».
В результате тщательнейших исследований Валентин открыл множество полезных химических реакций, в том числе:
— получение бренди в результате дистилляции вина и пива и последующее его очищение с помощью углекислого калия;
— получение соляной кислоты из морской соли и серной кислоты;
— получение меди из пирита (медного колчедана) путём его превращения сначала в медный купорос (сульфат меди) и последующего погружения куска железа в его жидкий раствор;
— получение сульфоэфира путём дистилляции смеси винного спирта и серной кислоты.
Есть множество историй о том, как писания Валентина увидели свет уже после его смерти. Подобно Раймонду Луллию, он, судя по всему, хотел, чтобы в течение жизни они оставались неопубликованными. «Тайные книги, или Последняя воля» были впервые изданы в Страсбурге в 1645 году, а на титульном листе лондонского издания 1671 года значилось:
«Последняя воля и завещание Василия Валентина, монаха ордена святого Бенедикта, которое он спрятал под мраморной плитой за алтарём кафедрального собора имперского города Эрфорда; оставив его там, дабы его нашёл тот, кого Божий Промысел сочтёт того достойным».
В предисловии Валентин говорит:
«Я не желаю, чтобы оно было похоронено вместе со мной и стало добычей и пищей червей, но пусть будет оставлено на земле и сохранено в тайне от лихих людей, и хочу я, чтобы было оно положено в тайном месте и никто не подошёл бы к нему близко, кроме того, кому Богом предназначено, другие же писания мои увидят свет скорее него».
Другие писания Валентина, гласит легенда, были спрятаны в колонне церкви приорства и обнаружены только спустя несколько лет после его смерти, когда молния ударила в здание и повредила каменную кладку. Правда ли это или нет, но это совпадает с его желанием, выраженным в завещании.
С точки зрения алхимии, Валентин привлёк внимание своих коллег-ищущих к третьему принципу — соли, несмотря на то что некоторые арабские авторы, писавшие до него, уже разрабатывали концепцию ртути, серы и соли как трёх начал алхимического искусства. Он говорил:
«Все вещи состоят из трёх субстанций — ртути, серы и соли… Но знайте, что Камень получают из одного, двух, трёх, четырёх и пяти. Из пяти — квинтэссенция его собственной субстанции, как она есть. Из четырёх мы постигаем четыре стихии. Из трёх — принципы всего сущего. Из одного и это есть первая сущность всего, эманировавшая из первого слова творения».
Знакомые с каббалой тотчас же проведут параллели между Валентиновой системой эманации «первого слова творения» и сефирот Древа Жизни, эманирующими из безграничного и непознаваемого Эйн Соф.
Неизвестно, кто был учителем или инициатором Валентина, но известно, что прежде, чем записать результаты своих исследований, он предпринимал паломничество к гробнице святого Иакова в Сантьяго-де-Компостелла, как Луллий и Фламель до него. В «Триумфальной колеснице»[136] он пишет о своём «многотрудном паломничестве», а также таинственно и многозначительно упоминает, не вдаваясь при этом ни в какие детали, что совершено оно было «во исполнение обета». Обета кому? Возможно, к нему в приорство наведывался некий неизвестный странствующий Учитель, тайно убедивший его сделать это.
