Книга Немецкие подводные лодки в Первой мировой войне. 1914-1918 гг. - Эдвин Грей

«Через несколько часов, – вспоминал Георг, – вокруг субмарины собралась большая группа спасательных шлюпок. Мы погрузили всех людей на один из траулеров, а потом приступили к уничтожению». В ту ночь «U-57» потопила 22 рыболовных судна. Убедившись, что проходящий мимо бельгийский пароход занялся спасением людей, фон Георг увел лодку в ночную тьму. «Мы не подвергли опасности ни одну человеческую жизнь, отправив на дно большую группу потенциальных минных заградителей, минных тральщиков и противолодочных кораблей».

Еще более невероятный случай произошел, когда Эрнст Хашаген встретился в Северном море с пароходом «Фритцоу». Ограниченные размеры помещений «UB-21» не позволили принять экипаж на борт, а проведенный немецкими подводниками осмотр изрядно изношенных спасательных шлюпок на пароходе показал, что они уже давно лишились мореходных качеств. Подчиняясь приказам, Хашаген должен был отпустить свою жертву. Но, как и фон Георг, он решился на обман. Он приказал доставить на лодку капитана «Фритцоу» и, скорчив рожу пострашнее, зловещим тоном предложил капитану сделать выбор: либо он ведет судно, ставшее военным трофеем, в Куксхафен, либо оно будет немедленно торпедировано. Капитан с радостью дал слово чести, что направится в Германию. На всякий случай Хашаген предупредил, что субмарина будет следовать за ним на перископной глубине, и если капитан не сдержит слово, судно будет потоплено. Озабоченный мрачной перспективой, английский капитан в точности выполнил приказ. На самом деле Хашаген и не думал преследовать судно. Он вернулся в порт после окончания похода и с удовольствием обнаружил английское судно, стоящее в гавани. «Англичане знают правила игры, – позже смеялся командир „UB-21“. – Что ж, честь им и хвала. Они умеют держать слово».

К сожалению, гуманизм и корректность, проявленные фон Георгом и Хашагеном, были свойственны немногим немецким командирам. Большинство из них были значительно менее разборчивы. 1 февраля 1916 года, в тот период, когда немецкие субмарины должны были строго соблюдать международное законодательство, «Прекрасная Франция» была торпедирована и потоплена без предупреждения неустановленной немецкой лодкой. Экипаж погрузился в шлюпки, но одна из них перевернулась и выбросила своих пассажиров в холодное море. Субмарина всплыла на поверхность и подняла из воды моряков, имея намерение передать их на другую спасательную шлюпку. Однако по несчастливой случайности попытка спасти жизни людей обернулась убийством. На горизонте были замечены четыре траулера. Опасаясь, что это военные корабли, капитан подводной лодки приказал срочное погружение, в панике забыв о моряках, которые стояли на палубе. При погружении погибли 19 человек. Во всех британских газетах этот инцидент описывали, как пример невиданного зверства немцев, хотя в этом случае, скорее всего, сыграла роль паника.

Все это время между Англией и Германией не прекращалась словесная война, связанная с вооружением торговых судов. 11 февраля 1916 года «Северогерманская газета» опубликовала текст официального меморандума, в котором, в частности, было сказано: «Получившие в руки оружие моряки английского торгового флота имеют официальный приказ вести против немецких субмарин беспощадные военные действия». В ответ «Таймс» разразилась гневной статьей, справедливо отмечая, что немцы не желают, чтобы у торговых судов появились «какие-то средства защиты от субмарин, которые, вопреки существующим международным нормам, в течение многих месяцев нападали на беззащитные торговые суда, не испытывая ни малейшего сожаления».

«Оборонительное» вооружение торговых судов, согласно международным нормам, всегда считалось законным. Однако немцам было выгоднее представить эту акцию англичан как враждебную, поэтому в меморандуме отмечалось: «…вражеские моряки с оружием не могут считаться мирными моряками. Немецкие военно-морские силы получат приказ считать такие суда военными». Берлин считал, что такое заявление должно испугать нейтралов.

Понять логику немцев было нетрудно. Если торговые суда будут вооружены и смогут атаковать субмарину, при всплытии для предупреждения о нападении она всякий раз будет подвергаться опасности. Единственной альтернативой являлось торпедирование с перископной глубины. Галантность XIX века, безусловно достойная похвалы, не могла состязаться с оружием следующего столетия. И хотя устаревшие орудия, установленные на палубах торговых судов, из которых должны были стрелять неподготовленные люди, вряд ли могли серьезно угрожать субмарине, было понятно, что ни один командир не станет подвергать свою лодку опасности, всплывая перед атакой. Все-таки можно нарваться на ответный удар.

Вооруженные торговые суда были не единственной опасностью, подстерегавшей подводные лодки. Постоянной головной болью для немецких капитанов стали быстро совершенствующиеся противолодочные заграждения. А те подводники, которым «повезло» угодить в стальную противолодочную сеть, вряд ли могли забыть испытанные ощущения. В январе 1916 года капитан-лейтенант Веннингер описал свои впечатления от пребывания в такой ловушке корреспонденту венгерской газеты. «В перископ я видел красный буй, плавающий за моей лодкой. Спустя десять минут я посмотрел опять. Буй находился на том же расстоянии сзади. Я слегка повернул вправо, потом влево. Буй следовал за нами. Я приказал опуститься глубже, но продолжал видеть буй, плавающий над нами. В конце концов я понял, что мы зацепили якорную цепь буйка и таскаем его за собой».

Непонятные перемещения закрепленного буйка привлекли внимание британских патрульных кораблей. Очень скоро на место действия прибыли пять эсминцев и принялись описывать круги над лодкой. Веннингер приказал погрузиться глубже. «Но лодка начала вести себя непредсказуемо: мы то всплывали, то проваливались в пучину. Рулевое устройство явно было не в порядке». Командир знал, что лодка попала в ловушку. В течение девяноста минут он предпринимал тщетные попытки вырваться на свободу. В отчаянии он приказал принять еще 6 тонн балласта, после чего лодка легла на дно. «Неожиданно мы ощутили резкий толчок и освободились от сети». «UB-55» оставалась на дне в течение девятнадцати часов, только после этого Веннингер отважился всплыть на поверхность. Компас вышел из строя, оставив субмарину совершенно беспомощной, датчик глубины также оказался неисправным. Оказавшись на поверхности, экипаж выяснил, что рулевой механизм также не работает. Пришлось снова погружаться и в течение следующих шести часов заниматься устранением неисправностей. Когда лодка снова показалась на поверхности, то первым, что Веннингер увидел, был терпеливо ожидающий эсминец. Чтобы избежать тарана, пришлось нырнуть еще на два часа. После изнурительной игры в прятки Веннингеру удалось вывести свой корабль из ловушки. Ощущения, испытанные людьми, были сильными, но никто не рискнул бы назвать их приятными.

Вероятно, один из самых драматичных эпизодов упомянул в своем рапорте от 10 февраля 1916 года канадский военный хирург М. С. Инглис. Он вошел на борт попавшей в сети и поднятой на поверхность немецкой подводной лодки и обнаружил весь экипаж без признаков жизни. У каждого имелось огнестрельное ранение. Очевидно, людей застрелил командир, чтобы избавить их от мучительной смерти от удушья. Но такие истории чаще являлись выдумками журналистов (в прессе не приводились номера «пойманных» подлодок). Они являлись своеобразной идеологической диверсией, оказывая пагубное влияние на моральный дух подводников, каждый из которых в глубине души опасался подобного.