Книга Ганнибал у ворот! - Ганнибал Барка

Выкрикивая эти слова, он приказал поскорее взять знамена, а сам вскочил на лошадь; лошадь внезапно упала, и консул полетел через ее голову. (11) Всех стоявших вокруг испугало это зловещее знамение перед началом битвы; (12) а тут еще сообщили, что знаменосец не мог, хотя и старался изо всех сил, вырвать из земли знамя.

(13) Фламиний обернулся к гонцу: «Ты не от сената с письмом? Мне запрещают сражение? Ступай, скажи, пусть выкопают знамя, если выдернуть его не дает страх, сковавший им руки». (14) Войско выступило; командиры были угнетены и разногласием в совете, и двумя[183] предзнаменованиями, а толпа воинов радовалась неистовому вождю и надеялась невесть на что.

4. (1) Ганнибал обрушил все ужасы войны на область между городом Кортоной[184] и Тразименским озером: пусть Фламиний загорится гневом и кинется мстить за обиды союзников. (2) Войско уже пришло к месту, будто созданному для засады: озеро здесь подходит к самой подошве Кортонских гор.

Между ними и озером нет ничего, кроме очень узкой дороги, словно именно для нее тут нарочно оставлено место. Дальше открывается поле пошире, а там уже встают и холмы.

(3) Ганнибал здесь разбил лагерь, но остался в нем только с африканцами и с испанцами; балеарцев и прочих легковооруженных солдат он повел в обход за горами; всадников поместил у самого входа в ущелье, скрыв их за холмами; вошедших римлян встретит конница; озеро и горы заградят все.

(4) Фламиний подошел к озеру еще накануне, на закате солнца; на следующий день, едва рассвело, без предварительной разведки он прошел через теснину и, лишь когда войско стало разворачиваться на равнине, увидел перед собой врага, стоявшего напротив; засаду с тыла и сверху он не заметил.

(5) Пуниец добился своего: римляне, стесненные горами и озером, были окружены вражеским войском. Ганнибал подал сигнал напасть всему войску. (6) Солдаты сбежали вниз, как кому было ближе; для римлян это оказалось неожиданностью, тем более, что туман, поднявшийся с озера, был на равнине густ, а на горах редок, и неприятельские воины, хорошо различая друг друга, сбежали со всех холмов разом.

(7) Римляне, еще не видя, что они окружены, поняли это по крикам. Бой начался с разных сторон раньше, чем солдаты успели как следует построиться, вооружиться и выхватить мечи.

5. (1) Консул и сам был потрясен общим смятением, но держался бесстрашно. Он восстановил, насколько это допускали время и место, расстроенные ряды воинов, оборачивавшихся на всякий крик, и обратился к тем, кто мог подойти и его услышать, с приказом стойко сражаться: (2) «Мы спасемся не молитвами и обетами, а доблестью и силой. Пробьемся мечом через вражеские ряды: чем меньше страха, тем меньше опасности».

(3) Но в шуме и тревоге нельзя было услышать ни совета, ни приказания. Солдаты не узнавали даже своих знамен и легионов; у них едва хватало духа взяться за оружие и приготовить его к битве; оно стало для них скорей бременем, чем защитой. К тому же густой туман заставлял полагаться больше на слух, чем на зрение.

(4) Люди оборачивались на стоны раненых, на крики схватившихся врукопашную, на смешанный гул голосов, грозных и испуганных. (5) Одни, убегая, наталкивались на сражающихся и присоединялись к ним; других, возвращавшихся на поле боя, увлекала за собою толпа бегущих.

(6) А бежать было некуда: справа и слева горы и озеро, спереди и сзади вражеский строй – вся надежда на себя и на свой меч.

(7) Каждый стал себе вождем и советчиком; сражение возобновилось – не правильное, где действуют принципы, гастаты и триарии, где передовые бьются перед знаменами, а весь строй за знаменами, где каждый знает свое место в легионе, когорте и манипуле; (8) дрались, где кто оказался по воле случая или по собственному выбору, впереди или сзади, и так были захвачены боем, что никто и не почувствовал землетрясения, которое сильно разрушило многие италийские города, изменило течение быстрых рек, погнало в них море, обрушило и сокрушило горы.

6. (1) Почти три часа дрались – и повсюду жестоко, но особенно вокруг консула. (2) С ним были лучшие воины, и он бесстрашно устремлялся туда, где его солдатам приходилось туго. (3) Его замечали по оружию; неприятель старался изо всех сил его захватить, а сограждане – уберечь.

Его узнал всадник-инсубр, по имени Дукарий, знавший консула в лицо и крикнувший своим землякам: «Эй, вон тот самый, кто уничтожил наши легионы, кто разорил наш город[185] и наши земли; (4) принесу его в жертву манам[186] наших сограждан, подло им погубленных».

Пришпорив лошадь, он помчался в гущу врагов, снес голову оруженосцу, кинувшемуся наперерез, и пронзил копьем консула; триарии помешали ему снять с убитого доспехи, прикрыв его своими щитами. (5) И тут началось почти повальное бегство: ни озеро, ни горы не были препятствием для потерявших от страха голову; люди, словно ослепнув, неслись по крутизнам и обрывам и стремглав скатывались вниз друг на друга вместе с оружием.

(6) Там, где пройти было тесно, шли, где пришлось, – вброд, через болото, пока вода не доходила до плеч и до горла; некоторых безрассудный страх толкнул искать спасения вплавь; (7) решение безнадежное: плыть надо было долго, люди падали духом, их поглощала пучина, или, зря истомившись, они с трудом возвращались на отмели, где их избивала вражеская конница, вошедшая в воду.

(8) Почти шесть тысяч человек из передового отряда римлян храбро прорвались через вражеский строй, вышли из ущелья и, ничего не зная о том, что происходит у них в тылу, задержались на холме; они слышали только крики и звон оружия, туман мешал им понять или догадаться, чем закончилось сражение.

(9) Наконец горячее солнце разогнало туман, и средь бела дня горы и равнины явили взору проигранное сражение и бездыханных воинов. (10) Захватив знамена, римляне кинулись бежать, стремясь ускользнуть от конницы.

(11) На следующий день, видя, что им грозит еще и голод, они сдались на честное слово Магарбалу, гнавшемуся за ними ночью со всей конницей: он пообещал, если они отдадут ему оружие, отпустить их, оставив каждому что-нибудь одно из одежды. (12) Ганнибал соблюл уговор с пунической честностью: всех бросил в оковы.