Книга Не ходите, дети... - Сергей Удалин

Гренадеры, надо отдать им должное, быстро сообразили, к чему клонится разговор. И тот, что до этого в основном отмалчивался, не кидая понтов понапрасну, громко вызвал подмогу. Свободная от вахты смена тоже не спала и буквально через несколько секунд нарисовалась в воротах крааля. Слава богу, за мгновение до этого Шахов решил не лезть на рожон. С теми двумя он еще рассчитывал справиться, а вот против четырех вооруженных противников шансов у него, откровенно говоря, было немного. И наверное, все бы кончилось извинениями с его стороны, если бы из-за кустарника не появился Гарик в сопровождении двух женщин.

Одна из них что-то на ходу объясняла юноше, оживленно при этом жестикулируя. Нет, пожалуй, даже не так – она демонстрировала ему эти жесты, повторяя по несколько раз. То подносила рту сжатые кулаки, словно собираясь их проглотить, то проводила по губам ладонью и потом дула на нее[59]. А затем требовала повторить упражнение, вероятно проверяя, хорошо ли ученик усвоил урок. Видимо, Гарик очень старался, потому как не сразу заметил Шахова. И вообще, заметил не он, а вторая женщина, та, что приходила к Бабузе вместе с Хлаканьяной. Похоже, она не обрадовалась новой встрече, потому что сразу развернула спутников в сторону от крааля. Студент послушно поплелся за ней, не чувствуя направленный ему в спину удивленный взгляд.

– Ну, Гарик, ты совсем заучился! – весело окликнул его Андрей. – Своих не узнаешь. И во что это ты опять вырядился?

Наряд студента и в самом деле производил впечатление. Не комическое, как в тот раз, когда он впервые примерил зулусскую одежду, а скорее маскарадное. Кожаный передник, майка из бахромы, всевозможные пушистые наколенники и налокотники, внушительная шапка из разноцветных перьев и ко всему этому в придачу эффектный воротник из леопардовой шкуры. Именно это жабо и развеселило Шахова. Кузнец успел рассказать ему, что носить такое украшение может только вождь и его ближайшие родственники. И никто в краале Бабузе, да и у соседей тоже, такой незаслуженной роскоши себе не позволял. А Гарик щеголяет на виду у всех, как будто имеет право носить хоть королевскую мантию. Неужели Хлаканьяна поверил его рассказу про офигительно знатного папочку? Ох, и смешные ребята эти кумало!

Но улыбка быстро слетела с лица Шахова.

Гарик услышал его, остановился, оглянулся, на мгновение о чем-то задумался, а потом снова зашагал рядом с наставницей, делая вид, будто увлечен беседой.

– Э-эй, студент, ты куда? – растерялся Андрей и метнулся было вдогонку, но тут же уперся в шеренгу гренадеров.

– Нельзя, – завели они старую пластинку.

– Да ёкарный бабай, что ж вы заладили одно и то же! Пропустите, кому говорят!

– Без разрешения Хлаканьяны – нельзя.

Стена. Великая зулусская непрошибаемая стена. Нет, дисциплина – вещь полезная, но не до такой же степени. Что ж ему теперь, возвращаться, даже не перебросившись парой слов со студентом?

Таким беспомощным Шахов не чувствовал себя даже в приемной губернатора. Там всегда существовали какие-либо варианты для обхода этого «нельзя», всегда находились люди, которым можно. Не попробовать ли и теперь ту же тактику?

Знакомая у него здесь была – та самая миниатюрная женщина афро-кавказской национальности. Она с интересом и вроде как даже не без злорадства наблюдала за мучениями Шахова. Интересно, ей-то он чем не угодил?

– Савубона, уважаемая! – насколько мог вежливо обратился к ней Андрей. – Попросите, пожалуйста, Гарика подойти ко мне.

– К сожалению, я не знаю, о ком вы говорите, – ответила женщина, даже не скрывая, что ни о чем таком не сожалеет.

– Вы его зовете Нгайи, – поправился проситель.

– Нет, мы его зовем иначе.

Издевается она, что ли? На дуру пробитую вроде бы не похожа и по-зулусски понимать должна уж никак не хуже Шахова. Так какого же лешего?

– Мне все равно, как вы его называете. – Он по привычке сжал до хруста правой кистью левую. – Просто приведи мальчишку сюда. Мне с ним поговорить нужно.

– Он не захочет с вами разговаривать, – услышал Шахов ответ, пугающий своей уверенностью.

– Женщина, – в конце концов вспылил он, – делай то, что тебе приказывает мужчина! Передай ему мои слова.

Теперь она глядела на него уже с ненавистью. Убила бы, если бы могла. Но не может ослушаться приказа. Все-таки есть что-то правильное в обычаях зулусов. Иногда с бабами по-другому просто не справиться. И пусть даже на самом деле это неправильно, грубо и нетактично, зато дешево, удобно и практично, как говаривал Лелик, он же – артист Папанов. Ведь пошла же, как миленькая пошла!

Женщина вернулась довольно быстро, но можно было не сомневаться, что приказ она выполнила. И что-то в ней, не только в выражении лица, но и в походке, наклоне головы, судорожно сжатых кулачках, подсказало Андрею, что Гарика она любит ничуть не больше, чем его самого. С той лишь разницей, что со студентом она притворялась любезной, внимательной и заботливой, а перед Шаховым не таилась, выплескивала всю свою ненависть к ним обоим и, может быть, ко всему остальному миру. И большой белый мужчина вдруг ощутил опасность, исходящую от маленькой африканки. Эта волчица кому угодно глотку перегрызет, стоит только отвернуться и упустить ее из виду.

Шахов мотнул головой, и наваждение прошло. Он опять видел перед собой лишь женщину, злобную, своенравную, но беспомощную. Все, что она могла, это ехидно скалиться, передавая ему слова Гарика:

– Он не хочет вас видеть, не хочет говорить с вами и просил передать только одно слово. – Она напряглась и довольно сносно произнесла по-русски: – Кайзол.

Произнесла так, как будто понимала смысл сказанного и разделяла мнение Гарика. Но Шахов почему-то не обиделся, не расстроился, а, наоборот, заулыбался. Единственное словечко, исковерканное глупой африканкой, убедило его лучше долгой беседы в том, что он не обознался, подобно Мзингве. Жив студент. И кумальское воспитание ничуть не изменило его вздорный, несносный характер. Пусть злится, пусть ругается, пусть отказывается встретиться с единственным в этом мире соотечественником. Все равно им никуда друг от друга не деться, рано или поздно захочется поговорить на родном языке. А с кем еще тут поговоришь? Ничего, настанет осень – прилетишь, зернышек попросишь.

Всю обратную дорогу Шахов улыбался и не изменился в лице даже тогда, когда Бонгопа сообщил ему последние новости. Колдун Кукумадеву окончательно изгнал злых духов из наследника Звиде, Сикулуми тут же договорился с ндвандве об избрании мальчишки вождем, и теперь дело остается за малым – напомнить мерзким сибийя о том, что воровать нехорошо. Поэтому завтра к вечеру все мужчины кумало должны собраться в краале вождя и оттуда отправиться на войну. Ополчение выступает в поход завтра на рассвете, а сегодня на закате жители окрестных селений устраивают торжественные проводы с угощением, песнями и танцами.