Книга Предательский поцелуй - Аманда Маккейб

– Орландо! – заорал Паоло. – Где тебя носит? Все шлюхи этого города в отчаянии. Мне одному их не обслужить.

Рука Орландо, лежавшая на рукояти кинжала, расслабилась, но он по-прежнему был настороже. Никому во Флоренции нельзя доверять, а в особенности тем, кто называет себя другом.

– У меня было много дел, – ответил он.

– Дел? Фи! – сказал Паоло, пошатываясь.

Приближаясь к Орландо, он споткнулся и ухватился за его плечо. Друзья Паоло подтянулись следом. От всех разило вином.

– Развлечения прежде всего! Мы направляемся к Селесте. Идем с нами!

Орландо покачал головой. Прежде он бывал у Селесты, топил в вине и развлечениях свои гнев и печаль, но теперь эта перспектива его не привлекала. Когда он встретил Изабеллу, все изменилось, в ее объятиях он обрел счастье, на которое уже не надеялся.

Но ему не суждено быть вместе с Изабеллой. Сама судьба против них.

Он оглянулся и бросил взгляд на ее окно. Света в нем не было – Изабелла легла спать.

Что ж, пусть их пути разойдутся, но он может попытаться стать достойным ее.

– Нет, – сказал он, – не сегодня. У меня дела…

Глава 10

– Я узнала кое-что о твоей таинственной Изабелле, – сказала Лукреция, прогуливаясь с Орландо по берегу Арно.

Она опустила полупрозрачную вуаль, чтобы защитить лицо от лучей весеннего солнца, но Орландо видел уголок ее рта, изогнувшийся в лукавой улыбке.

– Ты времени даром не теряешь, Лукреция.

– Разумеется, дорогой. Для такой женщины, как я, информация, утратившая свежесть, бесполезна. Но я боюсь, ты будешь разочарован. Кажется, твоя Изабелла – женщина совсем не твоего типа.

Его тип. Орландо мрачно усмехнулся: каких только женщин он не встречал в своей жизни. Мудрая, элегантная Лукреция представляла собой исключение, она разительно отличалась от содержательниц борделей и дешевых куртизанок – женщин, которые помогали ему забыть о Марии Лоренце хотя бы на час.

Нет, Изабелла ни в чем не походила на них. Подобной ей Орландо никогда не встречал. В Изабелле чудесным образом соединились артистизм и невинность. Прошлой ночью, держа ее в объятиях, вдыхая аромат ее шелковистых волос, он переживал чувства, которых никогда в своей жизни не испытывал. Он чувствовал себя свободным и чистым. Счастливым.

Орландо покачал головой. Он почти и не помнил, каково это – быть счастливым. Да и когда он испытывал настоящее счастье? Разве что в детстве, когда рядом были мать и Мария Лоренца. Тогда ему казалось, что вся жизнь – это теплое лето. Потом ясный летний день сменился леденящим холодом и мраком, и Орландо мог думать только о смерти и мести. Когда он был рядом с Изабеллой, мрак отступал, в его мире снова сияло солнце.

К несчастью, они встретились слишком поздно. Путь Орландо был предопределен, и он не в силах был изменить его. Он поклялся Марии Лоренце. Судьба словно в насмешку именно теперь послала ему Изабеллу.

Орландо почувствовал на себе пристальный взгляд Лукреции и понял, что молчит уже слишком долго. Он беззаботно улыбнулся, но Лукрецию трудно было обмануть.

– Расскажи, что ты узнала, прекрасная Лукреция, – сказал он.

Она пожала плечами, платье из бледно-золотистого шелка блеснуло на солнце.

– Как я уже сказала, информации у меня не так уж много. Либо твоя Изабелла скучна и безгрешна, как святая, либо умело скрывает свои секреты. В конце концов, она ведь родственница Строцци.

Орландо с трудом подавил вспышку гнева – вот еще один жестокий удар судьбы.

– Она совсем не такая, как они.

– Ах, так, значит, она святая.

Он вспомнил, как ее руки обвивали его шею, с какой готовностью ее губы отвечали на его поцелуй. В ней горела неутолимая страсть. Орландо невольно улыбнулся:

– И не святая.

– Если она может вызвать на твоем лице такую улыбку, Орландо, значит, она не так проста, – со смешком сказала Лукреция. – Кажется, ее давно умершая мать приходилась сестрой отцу Маттео и Катерины Строцци. В ранней юности она вышла замуж за ученого, синьора Спинолу, и почти не бывала во Флоренции. Синьор Спинола хорошо известен среди моих друзей как автор трактатов. Он состоит в переписке со многими философами и художниками, но мало кто из них встречался с ним. Он никогда не покидает свою виллу. Но Марио гостил у него несколько дней в прошлом году, а я как раз вчера виделась с Марио. И расспросила его о семействе Спинола.

Марио был юн и красив, но застенчив и предпочитал проводить время наедине с книгами. Встречался ли он с Изабеллой, когда навещал ее отца? Может быть, он говорил с ней, гулял по полям.

Орландо едва не рассмеялся. У него не было никакого права ревновать Изабеллу. Ревность вообще была незнакома ему. Однако он подумал, что с радостью бы придушил этого Марио, если бы узнал, что Изабелла улыбалась ему.

– И что поведал Марио? – спросил он.

– Ну, он долго рассказывал об учености отца, но почти ничего не сказал о дочери, – ответила Лукреция. – Упомянул только, что она любит рисовать и хорошо заботится об отце. Наверное, именно поэтому она и приехала во Флоренцию – окружить заботой синьорину Катерину, пока она не поправится, если это вообще случится. Поговаривают, что Маттео и Катерина хотят выдать Изабеллу замуж.

Орландо нахмурился:

– И уже известно за кого?

Лукреция покачала головой:

– Пока нет. Я слышала, она достаточно привлекательна, чтобы завести поклонников. Жаль, конечно, что у нее темные волосы и нет состояния. Строцци готовы на все, чтобы укрепить свое положение путем заключения выгодных альянсов. Если она тебе небезразлична…

– Мне просто интересно, – солгал Орландо.

Лукреция рассмеялась:

– Я знаю тебя лучше, чем ты сам, Орландо. Тебя никогда прежде не интересовали респектабельные женщины, а то, как упорно ты стараешься скрыть свой интерес к Изабелле, подсказывает мне, что все не так просто.

Он смущенно улыбнулся:

– Неужели это так заметно?

– Только мне. О тебе никто ничего не знает. Вот почему мои подруги так заинтригованы. Я не знаю, почему ты не любишь Строцци – наверное, какая-нибудь старая вражда, – но если тебе нравится Изабелла Спинола, возможно, она может примирить тебя…

– Нет, – прервал ее Орландо, перед ним предстало бледное безжизненное лицо Марии Лоренцы. – Это невозможно.

Лукреция пожала плечами:

– Ну, если ты так говоришь… Мужчины могут быть такими упрямыми. Если я узнаю еще что-нибудь о твоей прекрасной художнице, я тебе напишу.

– Напишешь?

Колокола на соборе начали отбивать час. Низкий гулкий звон пронесся над черепичными крышами и растаял за рекой. Лукреция подняла голову, прислушиваясь.