Книга Рейд "Черного Жука" - Алексей Горяйнов

Может быть, со временем, они и стали бы героями, если б кто-то не распорядился их жизнями так бездарно и жестоко…

Беглец

Я благополучно пробежал уже целый квартал, петляя по дворам, где была меньше вероятность нарваться на военных. Неожиданно в одном из дворов увидел развешенные после стирки вещи: серый, толстой вязки свитер, потертые джинсы, постельное белье. Сорвав с веревки одежду, стал подыскивать место, где бы можно было переодеться, и вскоре нырнул в глухой, пропахший сыростью тупичок, куда, видимо, сваливали мусор.

Прижавшись к глухой стене дома, снял с себя военную форму, натянул оказавшиеся почти впору свитер и джинсы. Обмундирование скомкал, завернул в валявшуюся на земле газету и бросил в кучу мусора. Туда же отправил и автомат, завалив его каким-то хламом. Решил, что гражданский человек с оружием может вызвать лишние подозрения.

Вдруг рядом послышалось какое-то шуршание. В испуге затаил дыхание. Тишина. Потом опять непонятный звук, и что-то зашевелилось под газетами. Присмотревшись, увидел крысиную морду. Два злых глаза, как буравчики, уставились на меня. Поначалу отлегло от сердца, но неожиданно сам ощутил себя такой же крысой. Показалось даже, что мое тело покрылось короткой и серой шерстью. Ощущение было столь сильным, что не удержался, посмотрел на руки – нет, обычные пальцы, а не мерзкие крысиные коготки. Что же касается шерсти – вот уйду скитаться по горам, может, и обрасту, превращусь в снежного человека… Все лучше, чем в крысу.

Постепенно взял себя в руки. Надо было уходить, только куда? В Тульской области наверняка рано или поздно поймают – отдадут под трибунал, отправят в дисбат, а мне туда совсем не хотелось. Об этих учреждениях я успел за свою жизнь наслушаться… Ладно, сначала надо уйти подальше от этих мест. По дороге что-нибудь придумаю.

И вдруг меня осенило: надо двигаться на юг, в Армению: там у меня живет близкий друг Боря, который восстанавливал Степанакерт, женился на армянке, да так и остался в тех местах. Боря был из тех обстоятельных и надежных людей, на которых посмотришь – и сразу становится спокойнее. Он не выдаст, приютит, подскажет, как выкарабкаться из моей ситуации. Может быть, даже поможет уйти за границу… Армения, правда, отсюда за сотни километров. Но ничего, главное – была бы цель, к которой надо стремиться.

Я вышел во двор уже как гражданский человек. Единственное, что не давало покоя – солдатские кирзовые сапоги, на голенища которых я так и не сумел натянуть узкие брючины джинсов. Пересек широкую улицу, и вновь увидел дальние горы. Перед самым призывом я закончил геодезический техникум, поэтому хорошо знал географию и умел неплохо ориентироваться на местности. Помнил и карту Кавказа. Судя по расположению солнца, которое уже клонилось к западу, горы располагались как раз на юге. Где-то далеко-далеко за ними Армения, и мне надо туда…

В городе встретились несколько местных жителей. Смотрел на них боязливо, но им было не до меня: слишком озабочены своими проблемами. Пока не стемнело, надо срочно выбраться из города. Опять пришлось пробираться дворами – так было намного безопаснее, можно быстро скрыться в каком-нибудь подъезде. Стараясь не оглядываться, ускорил шаг. И вдруг наткнулся на большой мусорный бак, похожий на те, что стоят в наших московских дворах. Возле него в куче мусора валялся огромный мешок, наполненный изношенной обувью – большая часть ее вывалилась наружу. Кеды, ботинки и прочие обноски уже совершенно ни на что не годились. Однако я все же покопался в мешке и обнаружил в нем пару еще вполне сносных кроссовок.

Прихватив кроссовки, выбежал на маленькую пустынную площадь, окруженную жилыми домами. Было такое чувство, что за мной наблюдают из всех окон. Очень уж подозрительный был у меня вид: на ногах кирзухи, а в руках – кроссовки. Вдалеке опять послышались автоматные очереди…

Меня так никто и не окликнул, до окраины города удалось добраться относительно спокойно.

За разбитой шоссейкой в зарослях прошлогоднего бурьяна увидел несколько старых покосившихся сараев. Путь к ним преграждали заборы из кое-как скрученной проволоки, каких-то железяк и досок. Это были огороды – подсобное хозяйство горожан. Мне удалось пробраться к одному из сараев и сорвать замок с двери. Наконец-то я нашел временное убежище! Первое, что сделал, – уселся на лежавший у стены грязный тюфяк, снял сапоги, которые успели изрядно натереть ноги, и примерил кроссовки. Повезло – они оказались в самый раз.

Понимая, что передвигаться безопаснее всего ночью, решил уйти отсюда, как только сядет солнце. Выйдя в потемках из сарая, стал красться сначала картофельными огородами, а потом открытыми холмами. Меня пугал каждый шорох, я вздрагивал даже от вечерней возни птиц в кустарнике. Но были еще и другие звуки: отдаленный гул канонады, автоматические и пулеметные очереди. Стрельба то затихала, то снова усиливалась, иногда что-то гулко ухало, и земля содрогалась.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем передо мной встал покрытый редколесьем склон. Подъем по нему практически лишил меня сил. Ночь выдалась светлая, звездная, и я вовремя разглядел дорогу, идущую почти по краю леса. Вдруг совсем рядом, буквально в нескольких метрах, раздались звуки шагов и разговор на непонятном языке. Я замер, слыша стук своего сердца. Мимо протопали трое мужчин с автоматами. Они не заметили меня и ушли, что-то бурно обсуждая. Тогда внезапно навалилась такая усталость, что ноги сами собой стали подкашиваться. Отойдя подальше от дороги, я прилег, свернулся калачиком в толстых корнях какого-то мощного дерева и тут же уснул.

Разбудили меня голоса утренних птиц и холод. Первым делом я принялся растирать затекшую шею: подушкой мне служил вывернувшийся из-под земли толстый корень. Потом размялся, сделав несколько упражнений. Сразу стало легче. И эта легкость вместе с весенним пробуждением природы вдруг создали ощущение беспричинной радости жизни. Но оно продолжалось лишь мгновение: я вспомнил, в каком дерьме оказался, и сразу сник. Во рту чувствовалась сухость, страшно хотелось пить. Увидев на широких листьях щедро выпавшую росу, принялся стряхивать ее в ладонь и слизывать, но жажду она утоляла слабо. К тому же теперь куда больше мучили вновь охватившие сомнения – что делать дальше? Ужас, охвативший меня вчера, прошел. Может, вернуться? Нет, меня убьют, это я почувствовал каждой своей клеточкой, как только началась заваруха… А ведь в Москве мне обещали мирную службу… Снова перед глазами встало лицо военкома и того сержанта, который велел брать оружие и рожков, кто сколько сможет. Под лопаткой заныло: надо же – так купиться на гнусную ложь военкома. Чтоб ты, сука, провалился! А с другой стороны, может быть, ему приказали сверху? Но он все равно сволочь, потому что врет осознанно. Знает, что обманывает нас и за это не стесняется получать деньги. Но об этом размышлять поздно, теперь нужно думать о том, как выжить. Жрать-то как хочется! Уже и забыл, когда ел в последний раз. Вскоре набрел на цветущий куст дикого шиповника и стал с жадностью есть розовые лепестки.

К вечеру еще дальше углубился в отроги. Прислушиваясь к тишине, шел теперь открыто, в полный рост. Бояться здесь, похоже, было некого – кругом простирался дикий лес. По наивности все еще полагал, что мне легко удастся пересечь горы, ущелья, бурные реки, пусть даже буду идти до самой зимы – времени много. Но очередной подъем в гору опять стал быстро отнимать силы.