Книга Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков - Алексей Бобровников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Недостаток прекрасного пола вызвал другой, не менее странный обычай. Если замужняя женщина понравится мужчине, то он ищет случая привязать пулю к ее головному убору, и, высказав этим способом притязание на нее, убивает мужа и берет понравившуюся женщину к себе».
Интересно, как может эта пуля оказаться там без ведома хозяйки? Может ли быть, что она сама, позволив новому мужчине занять место прежнего, дала разрешение расторгнуть брак? Расторгнуть так фатально?
В Сванетии, как и везде в Грузии, покорность женщины – скорее маска. Что кроется за ней?
Для того чтобы узнать это, недостаточно быть туристом, а написанию такого труда можно посвятить весь отмерянный исследователю остаток жизни.
* * *
Я не смотрю на его женщину. Смотрю в сторону.
Наши взгляды – как два встречных поезда. Издалека не разберешь, идут они по одной колее или по разным. Со стороны может показаться, что я смотрю туда, куда не положено.
Не просто не положено – категорически запрещено!
Представляю себе возможный диалог:
«Извини, я не смотрел на твою женщину».
«Извини, я нечаянно нажал на курок…»
В Сванетии, как и везде в Грузии, покорность женщины – скорее маска. Что кроется за ней?
Молчу. Не отводя глаз, улыбаюсь, как турист. Вы спросите: как это – улыбаться, как турист?
Улыбка широкая, с придурью; взгляд отвлеченный, направлен в пространство.
В ответ – напряженный, животный взгляд, помечающий границы территории.
Я не улыбнулся.
Улыбнись я, он мог бы подумать, что я издеваюсь над ним?
А пока… делая вид, что ничего не произошло, лениво, медленно перевожу взгляд в глубь помещения.
Кажется, он понял мою дипломатию.
Улыбнулся.
Его гордость сохранена. Мой престиж – не поколеблен.
Мы не пересечемся.
Он отметил свою территорию, а я принял его границы.
Когда-то высшим органом управления в Сванетии, как и в Древней Греции, было народное собрание.
Последний «сванский сход», или, говоря современным языком, – референдум, проводился в 1875 году, во время восстания сванов против русского владычества.
Суд старейшин села (по-свански – махшви), состоявший из 12 человек, решал более локальные вопросы: мирил враждующие кланы, присуждая виновным в межусобицах меру наказания или размер платы «за кровь».
Местные старейшины говорят, что семьдесят процентов споров, разбиравшихся когда-то в Сванетии, происходили из-за женщин.
В селе Бечо, что между поселком Луха и Местией, живет Иламаз Авалиани – один из махшви и, по совместительству, преподаватель русского языка и литературы в сельской школе.
В запасе Иламаза арсенал историй о сванских вендеттах.
Главные герои его историй – абраги (беглецы от закона), а еще мальчишка-школьник, расстрелянный из «калашникова» и потерявший руку, но отказавшийся выдать полиции своего врага – «взять кровь» должен только он сам.
«А может мужчина сван отомстить женщине?» – спросил я у Иламаза.
«Женщине? Это в два раза дороже обходится!» – отвечает старейшина.
«В два раза дороже? Как это?»
«А вот так. Женщин не должен ранить мужчина и не должен убить. Потому что женщина здесь символ. Неприкосновенное лицо. Не принято у сванов убить женщину – иначе над мужчиной будут все смеяться – что ты, мол, убил или ранил женщину! Это бесчестие.
Если же медиаторы мирили две семьи, то за убитого мужчину платили 20 быков, а за женщину – 40 быков обязан был отдать виновник…»
Правда, сам Иламаз против сделок на крови и откуп считает позором:
«За кровь должна быть кровь. Или примирение – без всяких откупов».
Рассказывают, как у двух сванских фамилий однажды случился раздор. На какой почве? Да на этой же, на сванской – ответил бы автор «Гамлета» и «Ромео и Джульетты».
В то время ни у одной из этих семей еще не было собственной башни, и вражда с соседями стала поводом поскорее построить их.
За работу взялись обе семьи, время от времени постреливая друг в друга из-за укреплений. Перестрелка мешала работе и не приносила результатов – никому из враждующих не удавалось «взять кровь». Однажды к представителям обеих семей явились старейшины и предложили уговор: не стреляйте друг в друга до тех пор, пока кто-то из вас не достроит башню, а кто первый достроит, на стороне того и будет преимущество в этой войне. Обе семьи рьяно взялись за работу, но стихия, тающие снега и разлившиеся горные потоки не давали закончить строительство. Обе стороны кусали себе локти и время от времени с досадой поглядывали на двор соседей, где прогуливались как ни в чем не бывало их заклятые враги. В то же время никто не решался нарушить слово, данное совету старейшин.
Эта история закончилась не по-шекспировски, то есть – с хеппи-эндом. Дочь одного из враждующих кланов повенчалась с сыном другого.
«Все хорошо закончилось?» – переспросил я на всякий случай, пытаясь найти подвох. (Сванетия – не то место, где свадьба обязательно заканчивается хеппи-эндом.)
«Не очень-то, – улыбнулся мой собеседник, – девушка вышла замуж без приданого».
Рассказы этого махшви о мести страшны и комичны. И в этом весь Иламаз. Человек, который любит говорить, что жизнь – это лишь шутка: «короткая шутка, которую не каждому дано понять».
* * *
Спустя пять лет после первой встречи с семьей Авалиани, я снова переступил порог их дома.
Помню, как в прошлый раз Иламаз кокетничал, прося гостей угадать свой возраст. Его выдавала жена – сухонькая, пожилая, с огромными глазами. Она уже подошла к восьмому десятку. Где-то там, видимо, и ее Иламаз – краснолицый здоровяк с ястребиным носом.
Вся семья в сборе – Мариджан, жена Иламаза, их сын Спартак и многочисленные внуки, правнуки и племянники, приехавшие со всех концов Грузии.
У Иламаза две внучки, но в клане Авалиани до сих пор ждут мальчика.
В первые минуты, не увидев старика, я не на шутку забеспокоился. Но вот, наконец, явился пахнувший коровой глава семьи.
Он все так же полон жизни, умудряясь за день сделать работу по хозяйству, прочитать уроки в сельской школе и побывать тамадой на свадьбе.
Стоит ему войти в дом, как что-то снова зовет его по делам.
Во дворе залаял пес. «Пойду посмотрю, что там ему снится», – улыбается хозяин, и у меня появляется несколько минут, чтобы записать впечатления прошедшего дня.
