Книга После бала - Энтон Дисклофани

Я засмеялась, хотя и не была в подходящем настроении.

– Прошу прощения за то, что устроила этот скандал, – сказала я.

– Разве это ты? – спросила Сиэла. – В смысле, устроила скандал?

– Нужно было думать головой.

Я рассматривала Сиэлу в зеркале, крепкую и белокурую, с небольшой экзотической ноткой в губах и глазах. Она смочила слюной палец и провела им по каждой из бровей. Она явно хотела что-то сказать. Именно поэтому она пришла сюда, разве не так? Но я не хотела говорить о Джоан. Сиэла все равно не поймет.

– Иногда, – начала Сиэла, – я пытаюсь представить себе твою жизнь. Служанка Джоан Фортиер. Могу себе представить, как это утомляет.

Выражение моего лица изменилось; я попыталась расслабиться, сгладить гримасу, но Сиэла все видела.

– Именно это люди обо мне говорят? – спросила я. – Это совсем не так. Я не служанка Джоан. Я ее подруга.

Сиэла посмотрела на мою руку. Я, не осознавая, теребила в руках пудреницу.

– Я не хотела обидеть тебя. Я просто хотела сказать… – Она засомневалась. – Я имела в виду, что иногда Джоан может быть жестокой. Возможно, «жестокая» – слишком сильное слово. Бестактная. Джоан может быть бестактной.

– Жестокой? Бестактной? Ты понятия не имеешь, какая Джоан на самом деле. Ты знаешь, как она добра с Томми? Она скрывает ту себя. Со мной она другая. – Я собрала содержимое своей сумочки. – Я знаю ее лучше всех на свете.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Тогда ничего не выдумывай, – сказала я. – Не выдумывай, что ты знаешь меня. Что знаешь Джоан.

Выражение лица Сиэлы было спокойным. Она никогда не раскрывала карт. Когда она вновь заговорила, я уже держалась за ручку двери.

– Знаешь, как она ведет себя сегодня? – Она махнула рукой в сторону чего-то за стенами туалета. В сторону Джоан.

Я хотела – мне нужно было – понять, о чем она думает.

– Она вела себя так же, когда вернулась из Голливуда.

– Ты имеешь в виду, когда она стала хьюстонской звездой? – Сиэла явно ей завидовала.

– Когда она была дикой, Сесе. Когда она не бывала трезвой и спала со всем, что движется.

– Когда она была молодой и красивой, – возразила я.

– Когда она измывалась над Хьюстоном.

– Называй это как хочешь. – Я слышала, как Сиэла что-то ответила, но я уже была за дверью.

Позже, тем же вечером, мы все вернулись в «Трилистник» и стояли на улице, у бассейна. Когда мы выходили из клуба, Сиэла извинилась, что ей нужно идти, я хотела поступить так же, но не сделала этого. Я смотрела, как Сиэла уходит, и немного ей завидовала: она не боялась пропустить что-то. Для меня же это было так: я знала, что меня ждет дома – мой спящий муж и ребенок. А вот что произойдет здесь, в огромном ночном мире, мне было неизвестно.

Когда Фред приехал за нами, Джоан заняла переднее сиденье, и для меня было загадкой, сделала ли она это специально, чтобы не сидеть возле меня, подумала ли об этом заранее или же это было свойственно лишь таким женщинам, как я, – что ж, я никогда не умела читать ее мысли.

У бассейна с зелеными маленькими свечками стояло около сотни человек. Я нерешительно общалась с друзьями Дарлин, которые подошли к нам.

– Жара просто невыносимая, – сказала женщина, которую, как я предполагала, звали Бетти. Она была полноватой и немного чванливой, но ее аристократический вид несколько портило то, что она втиснулась в платье размера на два меньше нужного. Существуют женщины, которые признают свой вес, например Кенна была слегка в теле, как Мэрилин Монро, – и те, которые не признают.

– Ты привыкнешь, – сказала я и зевнула. Я взглянула на свои миниатюрные часы. Три часа ночи. – Если позволите, мне нужно освежиться.

Но мне не нужно было освежиться. Мне нужно было освободить себя от пресных разговоров с пресными женщинами из Коннектикута. Я поискала взглядом в толпе Джоан, но не увидела ее. Наверное, она внутри, или же нарочно избегает меня, или ночь вновь занесла ее куда-то.

Мои ноги болели всю ночь, эту цену мы платим за красивые туфли. Было поздно, и я была пьяна, поэтому просто сняла их, села у края бассейна, аккуратно подняв подол платья, чтобы оно не касалось бетона, и погрузила ноги в ледяную воду. Я чуть не охнула, ощутив внезапное божественное облегчение.

И тут позади меня появилась Джоан. Прежде чем увидеть ее, я ее почувствовала. Я почувствовала ее запах, свойственное ей отсутствие парфюма. Иногда она использовала парфюм, иногда – нет. Я всегда это замечала. Невозможно описать чей-то запах, но я попробую: она пахла вчерашним цитрусом, водкой и пудрой ее матери.

– Я думала, что потеряла тебя, – сказала она, сев рядом. Она тоже сняла туфли и опустила ноги в воду. – Слава Иисусу, – воскликнула она, – это божественно!

– Я все время была здесь, – сказала я. – Ты не потеряла меня.

– Ради всего святого, Се. Я это и сказала. – Она была уставшей. – Не нужно было заказывать мне стейк.

– Это всего-навсего стейк. – У меня начали гореть щеки.

– Я не хотела его.

– Но тебе было необходимо его съесть.

– Разве? Странно, что ты лучше меня знаешь, что мне необходимо.

– Я и раньше заказывала тебе еду, – наконец сказала я.

Так и было. Еще месяц назад она не возражала.

– Возможно, я изменилась. – Она плюхнула ногами в воде, потушив свечку, проплывавшую неподалеку. – Быть может, изменились обстоятельства.

Я засмеялась:

– Обстоятельства не меняются. Я всегда здесь, а ты всегда там. Мы всегда посещаем подобные места ночью, вместо того чтобы спать.

Я хотела сказать еще кое-что, но не сделала этого: «Я всегда тебя жду».

Я ощутила чужое присутствие за спиной. Мужчина – я поняла это, не оборачиваясь.

– О, – сказала Джоан. Ее голос изменился: стал выше, веселее. – Снова ты!

– Я вернулся, – сказал он, и что-то в его манере меня пугало. Но, возможно, это изменится со временем.

Я поняла, что Джоан врала мне. Именно с этим мужчиной я видела ее в клубе «Трилистника», это тот самый старый друг, который должен был вернуться в Голливуд. Мужчина, который должен был исчезнуть навсегда.

Он помог Джоан встать. По сравнению с ним она казалась миниатюрной. Джоан не была маленькой, но он был выше даже Рэя. Джоан просто утонула в его объятиях. Он не был молод – лет сорок, – но у него были все те же русые волосы; большие, почти женские губы; и красноватый цвет кожи, который говорил о постоянном пребывании под солнцем или слишком большом количестве алкоголя. У него были бледные глаза.

– Это Сид, – сказала она и обняла его, стряхнув что-то с его плеча. Это правда: они были, как она сказала, старыми друзьями. Очевидно, что между ними было нечто большее. Они хорошо друг друга знали.