Книга Князь Довмонт. Литва, немцы и русичи в борьбе за Балтику - Станислав Чернявский

Отбившись от литвы, Ярослав возобновил войну с немцами за Прибалтику. Да и пора было. За время мира Братья Меча окончательно покорили вождества Эстонии и угрожали новым западным границам Руси. Более того, в 1227 году они отняли даже Ревель у датчан (к великому неудовольствию папы римского и, разумеется, самих датчан).

* * *

Первым делом князь Ярослав вознамерился закрепиться в земле суоми – нынешней Финляндии. Желание выглядит неожиданно, но оправданно. Ему требовались ресурсы для продолжения войны. Финны должны были компенсировать потери, понесенные русичами в Эстонии. Западную часть Финляндии захватили шведы, которые были неприятно удивлены наступлением русских. Война всё больше приобретала характер противостояния Северной Европы против славян, даже если не все это понимали.

Пограбив суоми, Ярослав задумал поход в Эстонию и Ливонию, но тут против него взбунтовались псковичи. Бунт как-то связан со смертью Владимира Псковского. Последнее упоминание о Владимире содержится при известии о битве под Усвятом с литвой. Вскоре после этого князь умер. Псковская община искала собственного правителя, а Ярослав, разумеется, навязывал своего. Прямых упоминаний об этом нет, но это следует из логики событий. «Желая иметь Псков в своей зависимости, он поехал туда с Новогородскими чиновниками; но Псковитяне не хотели принять его, думая, что сей Князь везет к ним оковы и рабство», – пишет Н. М. Карамзин (История государства Российского. Т. III. Гл. VIII. [1228]; дата неверна, события свершились в 1227 или даже 1226 году). Псковичи заперли перед новгородским князем ворота. Тогда Ярослав явился в Новгород и произнес обиженную речь, которая в переложении Карамзина выглядит так. «Небо свидетель, – говорил он, – что я не хотел сделать ни малейшего зла Псковитянам и вез для них не оковы, а дары, овощи и паволоки. Оскорбленная честь моя требует мести».

Карамзин недоговаривает. Согласно Псковской летописи, община «кланялась» князю и сообщила с вежливой наглостью: «Не ходи к нам, мы с Рижанами мир взяли». Ярославу псковичи рекомендовали осадить Колывань, то есть воевать с датчанами. Это замечание и указывает на ошибку летописи в хронологии. В 1227 году Ревель/Колывань/Таллин уже захватили Братья Меча. Следовательно, псковичи, помирившиеся с Ригой, никак не могли посылать Ярослава на Ревель. Дело происходило в 1226 или 1227 году.

Ярослав Всеволодович до глубины души возмутился поведением псковской общины и вознамерился покарать именно ее, а не воевать с датчанами. Князь вызвал полки из Переяславль-Залесского удела. Те явились и обложили Псков. Но кормить войско вынуждены были новгородцы. Цены на продукты питания подскочили. За это время псковичи успели снестись с меченосцами и прислали «некоего грека», как пишет Карамзин, с ответом: «Князь Ярослав! Кланяемся тебе и друзьям Новогородцам; а братьев своих не выдадим и в поход нейдем, ибо Немцы нам союзники. Вы осаждали Колывань (Ревель), Кесь (Венден) и Медвежью Голову, но брали везде не города, а деньги; раздражив неприятелей, сами ушли домой, а мы за вас терпели: наши сограждане положили свои головы на берегах Чудского озера; другие были отведены в плен. Теперь восстаете против нас: но мы готовы ополчиться с Святою Богородицею. Идите, лейте кровь нашу; берите в плен жен и детей: вы не лучше поганых».

Программа насквозь гнилая, но интересна аргументация, которой оперировали предатели, чтобы настроить в свою пользу общественное мнение Пскова. Мы видели, что эти аргументы в принципе соответствуют действительности. Ярослава обвиняют в неэффективности. Это значит, что сторонники Запада, обосновавшиеся на Руси, почти всегда умели выбирать правильные доводы в борьбе со славянами. Шли в ход обещания свободы – для одних, обогащения – для других, а элита Руси обвинялась (совершенно справедливо) в некомпетентности, неэффективности, воровстве. Да и впоследствии западники выбирали для пропаганды аргументы, которые били в точку. Пожалуй, единственное исключение – период Второй мировой войны, когда антирусская пропаганда оказалась потрясающе неэффективна, а обвинить наше правительство оказалось не в чем. Но это – тема особого разговора.

Заметим, что Владимир Псковский со своими пронемецкими симпатиями и стремлением к компромиссу далеко не одинок. Во Пскове сформировалась полноценная прозападная партия. Для ее истребления потребуется много усилий.

А пока – псковичи пошли на поводу у своих предателей; много их оказалось и в Новгороде. В Господине Великом «народ взял сторону Псковитян: решительно объявил Князю, что не хочет воевать ни с ними, ни без них с Орденом Немецким, и требовал, чтобы рать Переславская удалилась», – говорит Карамзин (История государства Российского. Т. III. Гл. VIII. [1228]). Немецкие войска уже маршировали на выручку Пскову, когда оказалось, что у Ярослава вообще нет сил для войны. Поход на Ригу бесславно провалился, даже не начавшись. Ярослав уехал из Новгорода, оставив там княжить своих детей Федора и Александра (1228–1229). Они были совсем малы, при них управляли «дядьки», то есть воспитатели. На плечи опекунов легла тяжелая работа по поиску сторонников в новгородской общине и по нейтрализации предателей. Это первое княжение Александра Ярославича в Новгороде. Пройдет двенадцать лет, и он вместе с новгородцами одержит знаменитую победу над шведами, в честь которой навеки останется в истории как Александр Невский.

2. Западники во Пскове

Псковичи выгнали из города сторонников Ярослава. В городе крепла с каждым днем пронемецкая партия. Часть общины словно была поражена болезнью предательства, и вирус атаковал всё новые клетки, создавая собственную кровеносную систему и паразитируя на общественном организме. Сами немцы бережно взращивали и поддерживали предателей. Они даже признали право псковичей на сбор дани с Талавы, хотя область и подчинилась по факту ордену меченосцев. Талавская дань стала мощным аргументом в игре. Самые недальновидные из псковичей считали, что немцы – честные люди, друзья, с ними можно иметь дело, а главный враг – Ярослав, который хочет установить в Новгороде и Пскове тиранию и покончить с вольностями. Оппозиционеров возглавил сын Владимира Псковского Ярослав – выросший то ли убежденным западником, то ли законченным шкурником; впрочем, одно не исключает другого.

Новгородцы тоже волновались, но по-своему. Они бунтовали, свергли Федора и Александра, чем воспользовались… черниговцы. В Господине Великом Новгороде вновь сделал попытку утвердиться Михаил из клана черниговских Ольговичей. Михаил (1229) прибыл в город, стал ненадолго его князем, затем оставил на княжении своего сына Ростислава (1229–1230), а сам отбыл на юг. Ярослав Всеволодович счел это вероломством и разорвал дружбу с Черниговом. В то же время он начал наступление, воевал на окраинах Новгородской земли и сверх того договорился со смоленскими князьями о совместных действиях, после чего мы видим, как литва, союзная смолянам, нападает уже на новгородские волости. Дружба со Смоленском едва не привела Ярослава к ссоре со старшим братом Юрием II, но в итоге князья сумели договориться. Смоляне перекрыли путь черниговцам, и расстановка сил на севере Руси изменилась в пользу Владимирской земли.

Военная ситуация сложилась не в пользу Новгорода. Двойной удар со стороны Смоленска и Переяславля-Залесского заставил новгородцев смириться. Господин Великий принял на княжение Ярослава (1230–1236). Во Псков тот направил своего посадника. Западник Ярослав Владимирович был изгнан и бежал в Оденпе.