Книга Когда струится бархат - Элизабет Чедвик (Англия)

Густые черные брови удивленно взметнулись к украшенному драгоценными камнями обручу королевской власти.

— Говори, — с настороженным любопытством приказал король.

Адам стиснул кулаки и глубоко вздохнул.

— Я прошу удовлетворить мое прошение о том, чтобы взять в жены вдову Ральфа ле Шевалье.

— Ага, — удовлетворенно протянул Генрих, — вот мы и добрались до сердцевины всего дела.

Лицо Адама напряглось, но он упрямо продолжал:

— Официальная церемония обручения между ней и де Мортимером без вашего согласия еще не могла быть начата. Поэтому формальных препятствий для моей просьбы нет.

Брови короля вновь опустились, он нахмурился.

— Почему именно эту женщину?

— Я хочу именно ее, — прямо сказал Адам, — и предпочел бы ее, а не Хавизу Фицаллен или Оливию де Роше. Я знаю, у нее не столь богатое приданое, но для меня важнее другое.

Генрих бросил пронзительный взгляд на молодого рыцаря.

— Как ты узнал имена девушек, которых я хотел тебе предложить?

— Сегодня утром ваш сын граф Глочестерский купил у меня коня. Он благосклонно решил дать мне время на обдумывание, не зная, что я уже сделал свой выбор.

Генрих недовольно фыркнул.

— Мягкое сердце и ослиные мозги, — с досадой пробурчал он в адрес старшего из сыновей. Мне следовало бы отказать. Ты ставишь меня в весьма затруднительное положение. — Генрих забарабанил пальцами по резным подлокотникам узорчатого кресла с высокой спинкой.

Казалось, целую вечность, не произнося ни слова, Адам бесстрашно выдерживал взгляд монарха.

— Значит, ты хочешь именно ее? — язвительным тоном повторил Генрих. — По прихоти или убеждению?

Адам открыл рот, собираясь со словами.

— А, не надо. Вижу по лицу. Бесповоротно влюблен. — Король покачал головой. — А что говорит сама избранница?

— Хельвен мне откажет, но я сумею ее убедить, — уныло признался Адам, сам не веря в то, что говорит.

Генрих промычал что-то, покусывая ноготь указательного пальца.

— Принеси мне серебро из сундука ле Шевалье и ты получишь ее, — решительно сказал монарх. — Де Мортимера мы утешим одной из тех женщин, которых я выбрал для тебя. Если, конечно, он не лишится головы как изменник. Это дело надо расследовать. — Король щелкнул пальцами, делая знак писцу, и тот вздрогнул, выходя из дремоты, уронил локоть, подпиравший голову, и стал быстро писать под диктовку Генриха.

Выйдя от короля, Адам сделал глубокий выдох, но не от облегчения, а от того, что нервное напряжение хоть немного ослабло после выполнения первой и простейшей из поставленных задач. Предстояло еще убедить Хельвен и членов ее семьи принять его точку зрения на вскрывшиеся обстоятельства и возникшие намерения. А это определенно тяжелее, чем выдержать разговор с невысоким коренастым человеком, владевшим правом казнить или миловать его и других подданных.

* * *

Хельвен села в постели, обхватив руками колени, и принялась разглядывать драпировку на противоположной стене. Однако рассудок не воспринимал сцену охоты, столь живописно изображенную в ткани.

Для защиты от пронизывающего ветра на окнах закрыли ставни, но даже сквозь щели постоянно слышалось завывание вьюги и неумолкающий стук ледяного гороха о дощатые филенки. Внизу, в главной комнате, оставались только слуги. Отец Хельвен уехал по делам, а мачеха отправилась с визитом к Мабел, графине Глочестерской, с которой ее связывала многолетняя дружба. Ренард и Гарри поспешили к конской ярмарке на показательный турнир рыцарей.

Наконец, выйдя из оцепенения, Хельвен откинула покрывала и села на край постели. Основательно заправленная жаровня хорошо согревала комнату. Джудит настояла, чтобы падчерица хорошо пропотела, уверяя, что простуду лучше всего лечить теплом. Однако Хельвен прекрасно понимала, что страдает не от простуды и переохлаждения. Если на ее состоянии и сказался холод, то это был холод, сковавший ей душу.

Вечером предстоит предстать перед королевским двором, а завтра утром Варэн официально попросит у короля Генриха разрешения на брачный союз. Странно, как быстро некогда желанный уют собственного семейного гнезда превратился для нее в опасную западню. Тяжелые мысли буквально душили Хельвен, наваливаясь почти невыносимым грузом, подобно тому, как уже несколько раз рот Варэна с силой вдавливался ей в губы, а массивное тело пыталось подмять ее под собой. Что-то изменилось, но не в Варэне, а в самой Хельвен.

В голове поселилась странная пустота, вновь возникли непреодолимые барьеры для трезвого размышления. Вспомнился Ральф, небрежно игравший ее чувством, способный сегодня отвечать на любовь, а завтра пренебречь, утомившись и пресытившись. Ему ничего не стоило равнодушно отвернуться в ту минуту, когда ей так нужно было ответное чувство или хотя бы внимание. Хельвен попыталась выбросить эти жалкие мысли из головы и потянулась к одежде, лежавшей на краю постели. Пальцы привычно принялись зашнуровывать тунику. В этот момент за спиной отворилась дверь и сразу же тихо закрылась. Последовал легкий щелчок запорной собачки. Хельвен заложила за ухо выбившуюся прядь волос и обернулась, ожидая увидеть свою служанку.

— Элсвит, мне надо принести… Матерь божья, а ты что здесь делаешь? — Одежда выпала из ее онемевших пальцев. — А где Элсвит?

— Внизу… — Слова застряли у Адама в горле, когда он увидел, что на Хельвен только легкая сорочка, едва прикрывавшая соблазнительное тело и будоражившая воображение. — Я ей сказал, что у меня есть очень важное сообщение, я же не предполагал, что… Конечно, Элсвит говорила, что ты отдыхаешь, но я не думал… — Адам замолчал, сообразив, что язык совсем заплетается от неожиданного видения.

— Ты никогда не думаешь! — Хельвен быстро подняла халат и закуталась в него. — Что за бесцеремонность, ты разве не мог подождать внизу?

— Давай сейчас не будем говорить о церемониях, — устало промолвил Адам.

— А о чем?

— Об убийстве — убийстве Ральфа. — Адам положил на прикроватный ящик кожаный кошель с деньгами. — Выручка за твоего гнедого коня.

— Что ты сказал? — Хельвен, застыв, вглядывалась в его лицо широко раскрытыми глазами, в которых были и боль, и недоумение.

— Присядь, Хельвен. — Адам жестом указал на постель, сбросил свою накидку и положил ее на ящик рядом с деньгами.

Женщина продолжала стоять.

— Ральфа убили валлийцы, — прошептала она. — Или ты что-то знаешь? — От света свечей волосы ее сияли красноватыми отблесками, а на коже играли розовые блики. Казалось, Хельвен разгорячена от избытка тепла. На самом деле она была бела как мел.

— Да, убили его валлийцы, тут все верно, но заказал и оплатил это убийство Варэн де Мортимер. — Адам подавил желание припечатать к имени своего соперника крепкое выражение.

— Я тебе не верю, — ровным голосом сказала Хельвен.