Книга 47 - Алексей Чумаков

Я быстро набрал:

«Хватит!!!!!!!!!!!!!!!! Чего ты хочешь от меня?!?!?!?!?!?!»

Мои нервы были на пределе. Я отложил телефон на тумбочку рядом с кроватью и глубоко вздохнул, заглушая звук вновь приходящих сообщений. Перебор нейлоновых струн повторялся каждые несколько секунд. Лежа с закрытыми глазами, возмущенный и больной, я старался мысленно отвлечься от человека, который так легко вывел меня из равновесия. Но незнакомец не унимался и продолжал терроризировать.

Устав от этого идиотизма, я поставил телефон на беззвучный режим, и в комнате воцарилась долгожданная тишина. Лишь дисплей, время от времени освещающий часть комнаты тусклым серо-голубым светом, говорил о неугомонности моего собеседника.

В детстве мне говорили, что сон придет быстрее, если, засыпая, считать овец. Я вспомнил это, закрыв глаза. Но все мои старания были тщетны, так как представить овец мне не удавалось. Я стал считать удары сердца, отдававшиеся в висках. От переутомления глаза самостоятельно открывались, словно протестуя. Я чувствовал, как дрожали веки, но упрямо продолжал считать. И через некоторое время начал проваливаться в сон, стараясь не вспугнуть долгожданную негу.

«Вот оно, сладкое избавление от боли и хмурого бодрствования. Вот он, момент, когда путаются мысли и ты улетаешь…»

Длинный темный коридор со стенами, обитыми непонятным материалом: то ли кожа ящерицы, то ли облупленная штукатурка, – при тусклом свете и не разглядеть. Я иду вперед плавно и бесшумно, не слыша ни малейшего шороха. Меня переполняет странное ощущение легкости, почти невесомости. Хочу поднять руки и дотронуться до стены, но не могу, так как у меня их нет. Не могу ни за что ухватиться, оттолкнуться. Пытаюсь идти быстрее или подпрыгнуть, но нет ног. Даже не чувствую, как дышу, поскольку у меня вообще нет тела! Я – словно воздух, плывущий в непонятном пространстве в неизвестном направлении. Я набираю скорость и не могу остановиться, как машина без тормозов, медленно скатывающаяся с горки. Вижу, что коридор скоро закончится и что впереди гигантская пустота, космос, черное небо, но ничего не могу сделать! Я подплываю к краю – а там бездна, пугающая своими размерами! Понимаю, что через секунду упаду в нее и надо бы ухватиться за что-нибудь, но…

По инерции добираюсь до самого конца пола и вдруг останавливаюсь. Как мне это удается – не знаю. Хочу развернуться, отойти от обрыва, но не могу. Вдруг противоположный край коридора, откуда я пришел, медленно начинает подниматься. Плинтусы скрипят, стены не поспевают за полом и начинают лопаться, трескаются снизу и через секунду начинают осыпаться сверху. Штукатурка отваливается от стен большими пластами и падает, разбиваясь вдребезги. Все это похоже на кукольный домик, который пытаются перевернуть и вытряхнуть меня, как мусор из коробки.

«Долго мне здесь не простоять. Видимо, придется падать».

Едва успеваю подумать об этом, как срываюсь со спасительного островка. Сердце екает – и я лечу вниз.

Через несколько минут однообразного падения перестаю понимать пространство. Я словно в вакууме, в пустоте, окрашенной в темно-серый цвет. Как Алиса, падающая в кроличью нору, я каждую секунду жду удара оземь, и это отвратительнее самой смерти. Хочется зажмуриться, осознавая, что ты умрешь через минуту, а может, и сию секунду. Все зависит от глубины пропасти. И уж лучше видеть быстро приближающееся дно, чем пребывать в неизвестности. В первом случае можно хотя бы смириться и точно знать, что успеешь произнести молитву. Представьте, что вам завязали глаза и хотят перерезать глотку. Вас уже держат за волосы, и палач готов, но лезвие почему-то не касается вашего горла, и лишь один Бог знает, почему это не происходит и когда произойдет.

Несколько минут спустя я заблудился в своих ощущениях настолько, что перестал понимать, падаю ли я вообще или все это время стою на месте. Вдруг впереди появляется маленькая белая точка, которая стремительно приближается. Хочу прищурить глаза, разглядеть, но как это сделать тому, у кого их нет? Белая точка становится яснее, и я понимаю, что это дверь, которую я видел в прошлом сне. Обычная дверь, каких тысячи, возможно, такая же у вас в спальне. И она приближается – или я к ней, неважно! – и останавливается в паре метров от меня. Вокруг гробовая тишина, и лишь далекий звук моего сердцебиения нарушает ее.

Я уже знаю, что, как и в прошлый раз, дверь откроется, и сразу начинаю испытывать страх. Он проникает под кожу с самого затылка, не спеша опускается к пяткам – туда, где они должны быть. Я снова начинаю считать удары.

Один – два… Три – четыре… Пять – шесть.

С каждым ударом звук все четче.

Девять – десять… Одиннадцать – двенадцать…

Дверь оживает, дышит в ритм, пульсирует.

…Семнадцать – восемнадцать… Девятнадцать – двадцать… Двадцать один – двадцать два…

Мне страшно, но я смиренно жду финала. По прошлому опыту я понимаю, что мне никуда не деться.

…Двадцать семь – двадцать восемь… Двадцать девять – тридцать… Тридцать один – тридцать два…

Медленно опускается ручка двери, и покалывание проходит волной по моей отсутствующей коже, оставляя за собой ментоловый холод.

…Тридцать пять – тридцать шесть…

Хочу издать хотя бы стон, но нем, как рыба, и просто смотрю вперед.

…Тридцать девять – сорок…

Ручка опустилась до конца, щелчок – и дверь открылась. Не полностью, лишь узкая щель, а за ней – та же пустота цвета мокрого асфальта.

…Сорок три – сорок четыре…

Щель становится шире, и дверь уже открыта наполовину. Я чувствую чье-то присутствие и знаю точно, что там кто-то есть, и этот «кто-то» внушает мне ужас.

…Сорок пять – сорок шесть…

Дверь открывается полностью, скрипнув петлями точно в такт удара сердца.

…Сорок семь…

В дверном проеме стоит девочка лет восьми в сером платье, окаймленном кружевами, – старомодное детское платьице с пышными рукавами-«фонариками». Голова ее опущена, а редкие длинные волосы темно-болотного цвета аккуратно лежат на плечах. Тонкие ручки спокойны. Босые стопы изогнуты, как у балерины на пуантах, а под ними пустота, словно она висит, расслабив все свое тело, без малейшего движения. По всем законам физики девочка должна упасть, только вот здесь ли действовать этим законам?

Мне хочется ее рассмотреть, изучить. Я пытаюсь уловить все ощущения, запомнить каждый оттенок нарастающего чувства под названием Страх. Ведь именно сейчас я соприкасаюсь с чем-то неизведанным и жутким…

Девочка противоестественна. Руки, ноги, голова, тело – все вроде бы обычно, но есть в ней что-то такое, что дает понять: это не просто ребенок. И дело не в страшной худобе и не в том, что все открытые части ее тела бледны, как у восковой куклы. Всем своим существом я понимаю, что никогда прежде не встречал ничего более аномального. От нее исходит чужеродная нам, живым, энергия умершего человека. И все это – словно вязкая смола, липнущая к памяти. Я чувствую ее. Боюсь ее. Она безмолвна.