Книга Два меча - Роберт Энтони Сальваторе

— Кордио сказал, что ты сегодня еще не встанешь, напомнила ему Делли. — Он сказал, что еще рано…

Вульфгар потряс головой и поплотнее запахнул плащ. Делли взяла его за руку.

— Не ходи, — взмолилась она.

Вульфгар недоуменно уставился на нее сверху вниз:

— Орки в Мифрил Халле. Так не должно быть.

— Пусть Бренор выгоняет их. А еще лучше, пусть выстроит стены потолще и не высовывается наружу.

Выражение лица Вульфгара не изменилось.

— Мы может уйти по туннелям к Фелбарру, — продолжила Делли. — Весь клан. Нас туда зовут и будут рады. Я слышала, как Жаконрей Широкий Кушак говорил с людьми, бежавшими с Севера.

— Вероятно, они поступили мудро, приняв предложение, — предположил Вульфгар.

— Никто из них не собирается называть Фелбарр домом. Они все за Серебристую Луну, Эверлэнд или Сандабар. Ты был в Серебристой Луне?

— Однажды.

— Там действительно так красиво, как рассказывают? — спросила Делли, и искорки в ее глазах выдали страстное тайное желание женщины.

Синие глаза Вульфгара расширились — он все понял.

— Мы посетим город… — начал он, уже зная, что «посещение» — не совсем то, что имела в виду Делли. — Что ты сказала? — неожиданно переспросил он.

Этот вопрос прозвучал так, что Делли попятилась.

— Мне просто хотелось бы посмотреть, вот и все, — пролепетала она, утыкаясь взглядом в пол.

— Что-нибудь не так?

— Орки в Мифрил Халле. Ты сам это сказал.

— Но если бы орков не было, ты все равно хотела бы уйти в Серебристую Луну или Сандабар?

Делли пнула ногой камень и неожиданно даже для самой себя разозлилась.

— Какая жизнь будет у ребенка, если все, что она увидит, — это ее родители и дворфы?

Глаза Вульфгара сузились:

— Кэтти-бри воспитывалась именно так.

Делли подняла взгляд — восторга в нем не было.

— У меня сейчас нет времени на споры, — сказал Вульфгар. — Давилка выведена на позицию, и я должен занять свое место.

— Кордио сказал, что тебе еще рано.

— Кордио — жрец и вечно перестраховывается.

— Кордио — дворф, и ему нужны все, кто способ убивать орков. — возразила Делли, и губы Вульфгара растянулись в улыбке.

Ему показалось, что, если бы не Кэлси, Делли бросилась бы в бой вместе с ним.

А может, и нет, подумал он, приглядевшись повнимательнее и увидев глубокое недовольство, спрятанное под внешней невозмутимостью. С тех пор как начались передряги, он виделся с Делли и дочерью лишь урывками. Сейчас он понял, насколько же, наверно ей одиноко здесь, внизу, с дворфами, слишком занятыми войной, чтобы заботиться еще и о ее душевном комфорте.

— Когда все кончится, мы отправимся посмотреть! Серебристую Луну. И Сандабар, — предложил он.

Делли кивнула, но отвела глаза.

Вульфгар снова поморщился, и на этот раз не только от физической боли. Он верил в то, что говорил, у него не было времени на мелочные споры. Он низко нагнулся, едва не зашипев от боли, чтобы поцеловать Делли. Она сухо подставила щеку.

Но из комнаты вышел Вульфгар, сын Беарнегара, воин, защитник Мифрил Халла, в мыслях которого не было места Делли с ее заботами.

* * *

— Мы вломились в зал! — верещала Цинка. Обальд ухмыльнулся, посмотрев на нее, и подумал, что шаманка уже начисто разучилась разговаривать нормально. Теперь она только восторженно вопит. Орки вокруг них радостно прыгали, торжествуя, и потрясали копьями и кулаками. Передний зал Мифрил Халла принадлежал им и несколько прилегающих пещер тоже. Восточный туннель оказался запечатан тяжелыми каменными плитами, но если уж орки справились с впечатляющими западными воротами Мифрил Халла, справятся и с этим.

Орки стаскивали тела погибших сородичей в Долину Хранителя и складывали в огромный погребальный костер. Эта вереница показалась Обальду бесконечной. За несколько минут сражения погибло более трех сотен орков. Ловушки, включая опустошительный взрыв, причину которого Обальд так и не смог разгадать, стоили его армии очень дорого. Какие же еще фокусы в запасе у Бренора Боевого Топора? А что если дворфы не побоятся взорвать несколько пещер Мифрил Халла, так же как они взорвали северный хребет над Долиной Хранителя?

Кстати, интересно было бы знать, каковы потери у дворфов? Обальд был уверен, что его бойцы уничтожили по крайней мере нескольких, но дворфы отступали так организованно, что не оставили на поле битвы ни одного павшего воина.

Рядом с ним Цинка визгливо бубнила о славе Груумша, о неминуемом изгнании клана Боевого Топора из их древнего дома, и слышавшие ее орки, похоже, тоже впадали в транс.

Обальду хотелось придушить шаманку.

Голос Герти Орельсдоттр, не слишком осчастливленной минувшими событиями, отвлек его от мыслей о Цинке. В сражении погибли четыре великана, еще двое были серьезно ранены, а Герти всегда принимала близко к сердцу потерю даже одного своего сородича. Уже устав от вечного недовольства Герти, Обальд все же знал, что великанша и ее воины ему еще понадобятся, когда он двинет свои войска вглубь Мифрил Халла, кроме того, они нужны ему, чтобы удерживать позиции па реке Сарбрин. И хотя мысль эта была ему более чем неприятна, Обальду пришлось признать, что образ его будущего королевства включает Герти Орельсдоттр.

Король орков оглянулся на Цинку. Осознает ли она, какие испытания ждут их впереди? Понимает ли она, что Обальд не может позволить себе роскошь платить сотнями орков за каждую нору в Мифрил Халле? Но даже если они вытеснят клан Боевого Топора из подземного города, невзирая на чудовищную цену, остаются еще Фелбарр и Адбар, Серебристая Луна и Эверлэнд…

— Груумш! Груумш! Груумш! — начала скандировать Цинка, и орки поблизости подхватили во всю силу своих охрипших глоток:

— Груумш! Груумш! Груумш!

* * *

Звуки просачивались в щели каморки, вибрировали в камне, заполняя пространство и проникая в уши несчастного Реджиса. Хафлинг сидел в своей комнатке, со всех сторон окруженной празднующими орками, съеживался в комочек, зажимая уши ладошками. Но, смотря на это, орочьи вопли становились все громче, а когда орки принялись выкрикивать имя своего бога, подпрыгивая в такт, Реджису показалось, что кошмарный Груумш действительно сейчас явится на столь неистовый призыв и вытащит его из этой каморки, как ядрышко из скорлупки. Зубы у хафлинга стучали так, что заболела челюсть, в ушах пульсировало:

— Груумш! Груумш! Груумш!

К своему ужасу, Реджис обнаружил, что его губы повторяют жуткое имя. От ужаса хафлинг оторвал руки от ушей и зажал рот. И как раз вовремя, чтобы за орочьим ревом услышать совсем другие звуки.