Книга Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий - Джон Бэлсдон

Только теперь Агриппина поняла, зачем сын пригласил ее в это путешествие и оказал такие почести. Не успев отойти от берега, в совершенно безветренную погоду и в отсутствие подводных скал, корабль развалился, словно декорация на сцене. Однако гибель Ацеронии и ее собственная рана подсказали ей, что лучше всего сделать вид, будто она так и не поняла, что случилось. Агриппина отправила вольноотпущенника Агерина к Нерону, велев передать ему, что по милости богов и благодаря удаче она чудом избежала смерти и нуждается в покое, и попросила, чтобы он не приходил к ней, пока она сама его не позовет, несмотря на все его беспокойство. Она постаралась скрыть свою тревогу; перевязала рану и приняла успокоительное. Что касается Ацеронии, то не было никакой нужды притворяться – Агриппина приказала, чтобы ей принести завещание подруги, а все ее имущество было опечатано.

Нерон ждал вестей о том, что убийство совершилось, но вместо этого ему сообщили, что мать сумела избежать смерти, отделавшись небольшой раной, но была так близка от гибели, что у нее не осталось сомнений, чьих это рук дело. Нерона охватила паника; он кричал: «Она сейчас явится сюда и отомстит мне, клянусь, она это сделает! Она вооружит своих рабов, поднимет войска. Она обратится в сенат и к народу. Она попала в кораблекрушение и была ранена, а ее друзья – убиты, и она сразу поняла, что убить хотели ее. Как мне остановить ее?» Единственная надежда была на Бурра и Сенеку.

Нам неизвестно, участвовали они в заговоре или нет[16]. Нерон велел немедленно разбудить их и привести к себе. Долгое время никто из них не нарушал молчание. Не было никакого смысла разубеждать Нерона, что все обойдется. Вероятно, они считали ситуацию безнадежной – если Агриппину не убрать, Нерону придется умереть.

Первым заговорил Сенека. Он посмотрел в глаза Бурру и спросил: «Следует ли отдать войскам приказ убить ее?», на что Бурр ответил: «Преторианцы обязаны хранить верность всем членам императорской семьи. Они хорошо помнят Германика и конечно же откажутся поднять руку на его дочь. Аникет дал мне обещание; он справится с этим делом лучше нас».

Без промедления был вызван Аникет, которому приказали пойти и убить Агриппину. После этого Нерон сказал: «Сегодня я стану императором, и этим я буду обязан вольноотпущеннику. Иди быстрее и возьми людей, которые всегда подчиняются приказам и не теряют времени даром». После этого ему доложили, что пришел Агерин с вестями от Агриппины, Нерон специально уронил меч у его ног, когда тот передавал свое сообщение. Сделав вид, что поймал его с поличным, Нерон приказал арестовать посланца. Он собирался сообщить людям, что его мать, узнав о том, что ее замыслы были раскрыты, покончила с собой.

Когда распространились вести о том, что Агриппина чуть было случайно не утонула, люди бросились на берег. Они взбирались на сооружения гавани, даже на корабли, стоявшие на якоре; некоторые зашли в море по самое горло, другие протягивали к небу руки. Берег был забит людьми до отказа; все спрашивали, что случилось, и получали ответы, которые ничего не объясняли. Тут появилась большая толпа людей с факелами. Прошел слух, что Агриппина жива, и толпа собралась уже пойти и поздравить ее, как явились солдаты, вооруженные и грозные, и люди разошлись.

Расставив солдат вокруг виллы, Аникет силой ворвался в переднюю дверь, арестовал всех слуг, которые ему попались, и дошел до двери в спальню Агриппины. Здесь стояло несколько слуг – остальные, завидев солдат, в ужасе бежали. Спальня была слабо освещена; Агриппина находилась там одна, вместе со своей рабыней. Ее очень тревожил тот факт, что никто, даже Агерин, не вернулся из дворца ее сына. Если бы все было хорошо, атмосфера во дворце была бы совсем иной; неожиданный шум, возникший после того, как все ее бросили, говорил о том, что сбылись самые худшие ее опасения. Рабыня хотела выйти, и, спрашивая ее: «Ты меня тоже бросаешь?», Агриппина увидела за ее спиной Аникета и сопровождавших его людей: Геркулея, капитана корабля, и морского офицера по имени Обарит. Агриппина сказала: «Если вы пришли узнать о том, как я себя чувствую, то сообщите моему сыну, что мне уже лучше. Если же вы пришли меня убить, то я отказываюсь верить в то, что мой сын отдал приказ убить свою мать». Убийцы бросились к Агриппине, и капитан ударил ее по голове дубинкой. Увидев, что офицер вытащил меч, чтобы пронзить ее, она показала на свой живот и произнесла: «Бей сюда».

Она получила несколько ударов и умерла.

В том, как была убита Агриппина, сомнений нет; но о том, видел ли Нерон тело своей матери и вознес ли ей хвалу, мнения расходятся. Ее положили на кушетку и в ту же ночь сожгли, как самую простую служанку. Пока Нерон был императором, ее прах так и не был захоронен с почестями. Она могла бы поблагодарить своих слуг за то, что они погребли ее в скромной могиле в горах около дороги на Музенум и виллы, принадлежавшей Юлию Цезарю, откуда был виден залив.

Когда был зажжен погребальный костер, отпущенник Мнестер, служивший у Агриппины, вонзил себе в грудь кинжал – быть может, в знак преданности своей госпоже, а быть может, потому, что боялся также быть казненным.

Агриппина предвидела свою насильственную смерть, но не тревожилась по этому поводу. Спросив прорицателей о том, какая судьба ждет Нерона, она получила ответ: «Он станет императором и убьет свою мать». На это она сказал: «Если он станет императором, то пусть убивает».

Преступление было совершено еще до того, как Нерон сумел оценить его последствия. Он провел остаток ночи в угрюмом молчании, но несколько раз вскакивал, поскольку был охвачен паникой и потерял всякую способность здраво мыслить. Нерон с ужасом ждал наступления дня, словно тот должен был принести ему смертный приговор. Вернуть надежду и способность соображать помог ему Бурр, по приказу которого центурионы и их офицеры пожали ему руку и поздравили с тем, что удалось избежать неожиданной опасности и попыток матери убить его. После этого друзья Нерона пошли в храм[17], а за ними и жители соседних городов. Здесь были принесены жертвы богам; сюда к нему явились депутации с выражением радости. Он не уступал им во лжи, демонстрируя свою скорбь, оплакивая смерть матери и делая вид, что жестоко сожалеет о том, что не умер сам.

Природа, в отличие от людей, не терпит фальши; глядя на мрачное море и берег, где произошла трагедия, некоторые даже утверждали, что с окружающих гор доносились звуки труб, а из могилы Агриппины – плач. Нерон решил уехать в Неаполь. Оттуда он послал депешу в сенат, в которой говорилось, что один из отпущенников его матери, которому она больше всех доверяла, был задержан с оружием в руках и что, осознав свою вину в желании убить своего сына, она покарала саму себя.

Нерон вспомнил и прошлые грехи матери: она хотела управлять империей вместе с ним и требовала, чтобы гвардия принесла ей, женщине, присягу; сенат и народ тоже должен был пройти через это унижение. Когда же эти требования были отвергнуты, она отвернулась от армии, сената и плебса и попыталась убедить Нерона не заниматься больше благотворительностью и стала плести заговоры с целью убийства выдающихся государственных мужей. Он приложил неимоверные усилия, чтобы помешать ей являться на заседания сената и самостоятельно выполнять просьбы иностранных посольств. Нерону удалось даже «лягнуть» правительство Клавдия, свалив на свою мать всю ответственность за преступления его авторитарного режима. Риму повезло, говорил он, что Клавдий умер. Он даже описал кораблекрушение – как будто кто-то еще верил, что оно произошло случайно. Нерон утверждал, что это был заговор с целью уничтожить императорские когорты, и этот заговор подавил один человек с оружием, напавший на женщину, которая чуть было не утонула! Сенат хорошо знал, что жестокость Нерона не поддается описанию, но критика обрушилась не на него, а на Сенеку. Речь императора расценили как признание своей вины, и все решили, что ее автором был Сенека.