Книга Ануш. Обрученные судьбой - Мартина Мэдден

Парень, полуобернувшись к лесу, навострил уши, будто прислушиваясь к чему-то.

– Я не видел ее. Я лишь слышал шум. Вот и все.

– Какой шум?

– Крики. Так кричит зверь, попавший в капкан. Только это был не зверь.

Ануш побледнела, капитан был явно настроен скептически, но я знал: мне парень не будет лгать.

– Где именно ты слышал эти крики? – спросил я.

– Я могу не вспомнить.

– Пожалуйста! – взмолилась Ануш. – Мы не можем оставить ее там.

Охотник снова замолчал, я начал уставать от этих прений. Я снял шляпу и вытер пот со лба. Было все еще жарко, и москиты безумствовали.

– Послушай, Хусик, – снова заговорил я, – если мы не найдем Хават, она, скорее всего, умрет. У нее нет способности, в отличие от тебя, выживать в лесу. Ты единственный, кто может ей помочь.

Я не знал, как он на это отреагирует, но он вдруг развернулся и исчез за деревьями. Капитан, Ануш и я поспешили за ним.

В свете фонаря тропинка была едва видна, но Хусик не сбился с пути ни разу. Повернув резко на восток, он сошел с тропы и стал пробираться через кусты, низко нависающие ветви и упавшие деревья. Нам нужно было идти быстро, чтобы не потерять его из виду, мы спотыкались, ветки царапали нам лица и руки.

Постепенно тьма в лесу стала чуть менее густой, и то, что сначала я принял за просеку, превратилось в широкую проездную дорогу, идущую через лес. Дорога поросла мхом, деревья простирали над ней свои ветви, но было ясно, что когда-то это была подъездная аллея, и она наверняка вела к какому-то строению.

Хусик двигался по дороге, которая сворачивала на юг, и постоянно озирался, будто не хотел терять нас из виду. Вдруг он резко остановился и стал ждать нас.

– Здесь, – сказал он, вытягивая вперед руку, – здесь я слышал крики.

В конце проезда, скрытый лесом со всех сторон, стоял деревянный двухэтажный дом, вернее то, что осталось от дома.

Крыша просела так сильно, что сломанные балки валялись на полу второго этажа. Только одни ставни свисали с ржавых петель.

Окна без стекол давно деформировались, плющ обвил их со всех сторон и даже пророс сквозь рамы. Из каждой ниши и трещины выглядывала трава.

Ануш, капитан и я вошли через дверной проем, а Хусик остался снаружи, будто это бывшее жилище человека было противно ему.

Внутри мне понадобилось время, чтобы глаза привыкли к темноте.

Первый этаж был целее второго, хотя в некоторых местах потолок разрушился, как и стены, разделяющие комнаты. И все же можно было представить, каким этот дом был когда-то.

Заброшенный дом, наполненный запахами птичьего помета, плесени, мокрой глины и чего-то еще.

– Дальше этого места сигаретные окурки не валяются, – отметил капитан, – еще дюжина лежит здесь, около двери. О, что за черт?!

Я повернулся и увидел, как он пытается отряхнуть от чего-то подошву своего ботинка. Пока я озирался, он отшвырнул это ногой. Я был не в состоянии избавиться от ощущения, что это зловещий дом.

Деревья, темнота, тошнотворный запах разложения. И затем я услышал это. Первый звук, слабый и жалкий, как стон раненого животного…

– Идите сюда! – позвал капитан, указывая на то, что когда-то было лестницей.

Я добрался туда первым.

– О господи боже мой!

Кто-то пошевелился возле меня, и я вытянул руку, чтобы помешать этому человеку пройти:

– Стойте! Не подходите!

Это была Ануш, она стояла рядом, глаза ее расширились, а лицо в зеленоватом полумраке было бледным, как у призрака.

Хават лежала на спине, нижняя часть ее тела и грудь были полностью обнажены. Ноги были разведены, одна нога была согнута под неестественным углом.

Одежда под бедрами была пропитана кровью, лужицы жидкости светлого цвета застыли у нее на животе, бедрах и груди. Руки были связаны за спиной одним шнурком из ее ботинка, а другой ботинок все еще был на ноге. Эти ботинки сегодня утром крепко зашнуровала ее сестра.

Внезапно дом наполнился ужасным шумом.

Глаза Хават широко распахнулись, и из ее рта вырвались вселяющие страх звуки.

Она дернулась, но сдвинуться с места не могла. Ее нога билась о скрипучий пол, похожий на бульканье крик рвался из груди.

Хусик стоял, уставившись на нее, но она с ужасом смотрела на капитана.

– Выйдите! – гаркнул я. – Ваша форма пугает ее! Выйдите, капитан!

Но капитан стоял, будто пригвожденный, и не мог отвести взгляда от девочки. Он смотрел на ее лицо, на подбородок, залитый темной, черной кровью.

– Да будет милосерден Аллах! – прошептал он. – Ее язык… они вырезали ей язык!

– Капитан, выйдите! Немедленно!

Он пересек комнату и подошел к окну. Опершись на толстую деревянную раму, он нагнулся, и его вырвало.

Ануш немного пришла в себя, стала на колени возле Хават и нежно поглаживала ее по растрепанным волосам.

Крики утихли и перешли в тихие рыдания, как только Хават узнала подругу.

Как можно осторожнее я попытался выпрямить поврежденную ногу, но девочка громко застонала от боли.

– Бедро вывихнуто, – сказал я.

Из кармана пальто я достал бутылочку с настойкой опия, которую всегда ношу с собой, и снял крышку.

– Это от боли, – сказал я Хават, – я налью немного тебе в рот. Настойка чуть горчит, но тебе станет легче.

Она скривилась, когда настойка достигла горла, а ее рука потянулась к Ануш. Через пару минут она затихла.

У задней стены лежала старая дверь, нам удалось положить Хават на нее. Ножом Хусик проделал отверстия в двери и продел в них веревку, чтобы мы с ним могли тащить дверь за собой, как санки.

Хават не произносила ни звука. Она не сводила глаз с Ануш, будто боясь, что ее ангел милосердия исчезнет.

Ануш

Вода сомкнулась над головой Ануш, когда она нырнула, преодолев полоску ила. В благословенной тишине она плыла в шелковой зеленой толще воды, пока ей не пришлось вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха.

Она была одна в бухте, Джахан не смог вырваться, чтобы встретиться с ней. Несмотря на то что он просил ее никуда не ходить одной, Ануш отправилась к морю – она нуждалась в успокоении, которое оно давало ей.

Когда бы она ни проходила мимо леса, перед ее глазами возникала Хават, лежащая в грязи, и запах мучителей, исходящий от ее тела.

Случившееся напугало Ануш. Жестокость содеянного. Она закрыла глаза и снова нырнула.

Слухи о насилии, совершенном над Хават Таланян, быстро распространились. Кроме самой жертвы, больше всего эта трагедия затронула Саси. Подруга Ануш стала тенью самой себя, она страдала и молчала, как будто это она, а не Хават была обречена на безмолвие.