Книга Последний шанс - Лиана Мориарти

Марджи бросает на мать укоризненный взгляд, которого та не замечает.

– Рон, хочешь «Тик-так»? – шепчет она.

Боже правый, как можно на похоронах передавать по рядам «Тик-так»! Это просто неуважительно! Священник сбивается с мысли. Всего минуту назад ее мать рыдала навзрыд, прижимая к глазам старый папин носовой платок, а теперь бодро угощает всех драже! Марджи всегда втайне подозревала, что Энигма немного несерьезная.

Рон берет «Тик-так»: конечно, только ради забавы. Подняв брови и наклонив голову, он предлагает передать конфеты дальше по проходу другим родственникам. Он делает это, чтобы посмеяться над тещей, а та даже не понимает. Он считает себя выше остальных. Неужели ее муж всегда был таким? Марджи не в силах вспомнить.

– …И я знаю, что все мы будем скучать по чудесным кексам с черникой, которые пекла Конни.

Священник печально подмигивает аудитории, и по церкви прокатывается добрый смех. Марджи, которая попросила его это сказать, улыбается вместе со всеми.

«Мне отсутствие кексов уж точно пойдет на пользу, – думает она. – Во всяком случае, теперь, когда Конни умерла, на острове поубавится жирной, напичканной калориями пищи. Конни не будет больше приносить свежеиспеченный каравай с карамелью и инжиром или поднос медовых пирожных. Вечно она их нам таскала, хотя прекрасно знала, что я пытаюсь похудеть».

Какие эгоистичные мысли приходят ей в голову, толстухе этакой! На самом деле Марджи любила тетю Конни. Правда, обычно испытывала некоторое облегчение, когда та покидала комнату.

Марджи замечала, что каждый раз, как Конни уходила, она вздыхала с облегчением, как будто до этого сдерживала дыхание. Конни заставляла ее чувствовать себя медлительной и глуповатой – она резко вскидывала голову и отрывисто спрашивала о чем-то, а Марджи начинала что-то лепетать в ответ. Даже если вопрос был совершенно обычным, вроде: «Как поживаешь, Марджи?» – в ее устах он звучал как тест. Казалось, Конни всегда была разочарована ответами племянницы, словно ожидала от нее большего, хотя та не понимала, чего именно. Конни никогда не сочувствовала попыткам Марджи похудеть: «Ты слишком старая для подобной чепухи! Конечно, ты хочешь второй кусок, и слушать ничего не желаю!»

Сама Конни была очень худой.

Пояс юбки Марджи больно врезается ей в живот.

Удивительно, что тетушка не оговорила, как должен быть одет каждый на ее похоронах. Ее перечень был очень подробным, она предусмотрела буквально все. Оставила инструкции даже священнику!

Марджи в глубине души уверена, что Конни решила умереть той ночью. Она представляет себе, как тетушка думает: «Правильно, вот так. Пора уходить».

Последние три дня в голове у Марджи звучит голос Конни.

НИКАКИХ СЛАЩАВЫХ РЕЧЕЙ.

НИКАКИХ ЦВЕТОВ.

РАЗОГРЕВАТЬ ПИРОЖКИ С РИКОТТОЙ И ШПИНАТОМ В ДУХОВКЕ ПРИ 300 ГРАДУСАХ В ТЕЧЕНИЕ 15 МИНУТ. НЕ ВЗДУМАЙТЕ РАЗОГРЕВАТЬ В МИКРОВОЛНОВКЕ. ОНИ ОТСЫРЕЮТ.

Организация похорон отняла у Марджи много сил, а ведь оставалась еще и обычная работа по дому. Вот бы свернуться сейчас калачиком и поспать где-нибудь в уголке. Маргарет так надеялась, что мать или дочь предложат ей свою помощь. Разумеется, она отказалась бы, но все же. И вряд ли кто-нибудь оценит ее титанический труд. А ведь, как говорится, доброе слово и кошке приятно. Но разве от них дождешься? Рон, похоже, уверен, что жена целыми днями смотрит телевизор.

После смерти Конни у Марджи останется больше времени на себя. Так думать очень некрасиво и эгоистично, но это правда. Окружающие всегда рассуждали о том, как здорово, что Конни и Роза в их возрасте могут полностью себя обслуживать. «Крепкие старушенции!» – с восхищением говорили все. Действительно, Роза и Конни для своих лет были поразительно жизнеспособными, и Марджи так ими гордилась. И ум у них был такой острый! Однако изрядная толика «закулисной» работы была потрачена на то, чтобы они считали себя такими же умелыми, как десять лет назад. И дело не в том, что Марджи не хотела брать на себя дополнительную стирку, глажку, уборку или закупку продуктов.

«Не делай для Конни с Розой так много, – всегда говорила ей сестра Лаура, – тогда, быть может, они поймут, что их место в доме престарелых».

«В дом престарелых они попадут только через мой труп», – возражала Марджи.

«Вполне возможно, что без твоего трупа и впрямь не обойдется», – без всякого сочувствия заявила ей Лаура, перед тем как уехать в Европу и бросить беременную Грейс. Только вообразите себе – отправиться в путешествие на другой конец света, когда твоя дочь вот-вот должна родить! Ну да, как говорится, Господь ей судья.

Рядом с Маргарет слегка ерзает и вздыхает Рон. Она ощущает запах его дорогого лосьона после бритья, который муж покупает в аэропорту, улетая в командировку. Его ноги, обтянутые тщательно отглаженными брюками (костюм от «Армани», безупречные стрелки), выглядят по-мужски внушительно. Вот Рон до сих пор сохранил фигуру.

Не то что сама Марджи – мягкие расплывчатые бедра, груди и внушительный зад.

«Ничего, я вам всем еще покажу, – с неожиданной решимостью думает Марджи. – Вот возьму и похудею назло всем. Буду сбрасывать килограмм за килограммом и стану гибкой, крепкой, легкой и свободной».

* * *

Похоже, этот придурочный священник вообразил себя ведущим ток-шоу. Рон смотрит на часы. В два у него назначена в городе деловая встреча. Марджи обещала, что панихида займет не больше часа, но его женушка обычно выдает желаемое за действительное, нет бы подумать головой. Если все это затянется, он просто встанет и уйдет.

По какой-то причине его взгляд то и дело обращается к сверкающему, дорогому на вид гробу. Рон прикидывает, сколько эта штука может стоить. Может, спросить у Марджи? Он с удовольствием представляет себе ее реакцию. Рону немного известно о похоронной индустрии, но он подозревает, что цены там запредельные.

«Так ты сама его заказала, Конни?» На миг он ощущает триумф, словно бы одержал победу. Почему? Рон не из тех, кто анализирует свои чувства.

«Динь-дон, ведьма умерла».

Вообще-то, он по-настоящему уважал старую перечницу. Она никогда не суетилась. Обычно женщины тратят много времени на глупости. Вся эта пустая болтовня, ужимки. Никак не дойдут до сути. А Конни всегда говорила то, что думала. Когда они познакомились – а с тех пор прошло уже более тридцати лет, – она на удивление ловко, по-мужски бросала летающую тарелку. Хороший резкий пасс, буквально разрезающий воздух. Не то что Марджи, которая всегда делала эти плавные жалкие броски, как будто рука у нее из пластилина. Правда, тогда он считал это привлекательным. Тогда он думал членом.

Да, Рон всегда уважал Конни, хотя и догадывался, что это чувство отнюдь не взаимное. Но он такими вещами никогда не заморачивался. Ему вовсе не нужно, чтобы его любили. Да, многие его не любят. Но это их проблема, а не его.

– Конни была женщиной твердых христианских устоев, – говорит священник.