Книга Пятьдесят оттенков для Золушки - Джина Л. Максвелл

Как-то чересчур для совершенно безобидного чтения.

* * *

— Всегда хотела посмотреть фильм «Воин».

Рид опустил руку и не смог подавить улыбку. Такая резкая смена темы разговора его позабавила. Несмотря на ночь безудержного секса и недавний оргазм в ее комнате, Люси все еще была с ним очень стеснительна.

Она положила книгу на краешек стола и стала нервно теребить диванную подушку.

— Это про двух братьев, которые попали на одно и то же соревнование по боям без правил и им пришлось драться друг с другом.

— Знаю, я его видел.

— Оу… — Она нахмурилась.

— Но я бы посмотрел снова. Я тогда смотрел его с ребятами из спортзала, а они, мягко говоря, были несносны. Так что половину фильма я пропустил. — Это была не совсем правда, но маленькая ложь стоила того, чтобы разгладить складочку, появившуюся у нее между бровей, когда она нахмурилась. Уже не говоря о бонусе в виде ее улыбки.

— Здорово. Тогда ты поставь фильм, а я сделаю нам попкорн.

Она практически вспорхнула с дивана, пребывая в прекрасном настроении. Она грациозно прошла перед ним по направлению к кухне, но уже в следующую секунду с глухим звуком рухнула к его ногам.

— Хей, кто это у нас здесь? — Он практически поднял ее с пола и усадил к себе на колени. — Неужели ты не заметила этот кофейный столик?

Глядя на него, она втянула воздух сквозь плотно сведенные зубы и сжала перед собой кулаки.

— Боже, ну почему удариться ногой так чудовищно больно! Ой-ой-ой!

— Погоди, дай я помогу. — Он осторожно поместил пальцы ее правой ноги между своих ладоней и легонько сжал. Спустя какое-то время он поднял взгляд и увидел, как она внимательно изучает его руки. В ее глазах стояли слезы.

— Эй. — Он нежно положил руку на ее щеку. — Так сильно болит? Может, у тебя перелом?

Люси слегка качнула головой:

— Просто моя мама всегда говорила, когда мы с братом ударялись, что нужно прижать. Я всегда думала, что это глупо, но всегда помогало.

— Шутишь? Это самый грамотный совет. Не представляешь, сколько раз после упражнений на захват, когда ушибы покрывали меня с головы до ног, мне помогало именно это. Сотни раз, если не тысячи. — Усмехнувшись, он добавил: — Ну или ледяная ванна. Тут без разницы на самом деле. Зависит от количества времени.

Его глупое высказывание вызвало у нее усмешку. Но в результате прозвучало, как будто она хрюкнула. Люси нервно засмеялась и прикрыла рот ладонью. Рид убрал ее руку от лица:

— Мне нравится, как ты хрюкаешь.

— Ой, замолчи. — Она шутливо подтолкнула его и опустила ноги на землю. — У меня это выходит случайно.

— Знаю, поэтому это так очаровательно.

Она замерла на краю дивана, обернулась к нему и, прищурив свои серые глаза, сказала:

— Никто не может думать, что хрюкающая девушка — это очаровательно.

Он пожал плечами и поднял руки на спинку дивана:

— Еще неделю назад я бы согласился с этим утверждением, но до тех пор, пока не услышал, как это делаешь ты.

Она тряхнула головой и, смеясь, пошла на кухню. Она ему не поверила, но ничего, однажды все поменяется. Довольно скоро она научится ценить себя такой, какая она есть, даже несмотря на хрюканье и неуклюжесть.

Пока она делала попкорн и напитки, он пощелкал каналами, нашел «Воина» и поставил на паузу.

— Эй, — крикнул он. — Знаешь, как можно назвать то, что ты ударилась о столик?

— Так же, как и обычно, — моей тотальной неуклюжестью.

— Нет, на этот раз это карма. Наказание за то, что ты утром наврала брату, будто ты ударилась ногой.

Она заглянула в комнату:

— Боже, ты прав! И, блин, это не круто. — Снова исчезая на кухне, она добавила: — Напомни мне никогда больше не врать на тему вреда здоровью.

Когда она вошла в комнату с большой миской попкорна и двумя бутылочками воды, он все еще смеялся.

— Тебе просто надо выбирать такую ложь, которая, если карма снова будет начеку, доставит тебе радость.

Люси поставила попкорн на маленький столик перед диваном и села обратно на диван без новых несчастных случаев. Устроившись на подушках, она поинтересовалась:

— Думаешь? Что, например?

Он повернулся к ней всем корпусом и приблизился почти вплотную.

— Например, такую: «Прости, я не могу сейчас разговаривать, потому что Рид лижет мне грудь, как будто это мороженое в рожках».

Он никогда не видел, чтобы у кого-нибудь щеки так быстро становились пунцовыми. Дразнить ее быстро стало одним из его любимых занятий, вот и сейчас не смог удержаться и не продолжить:

— Хотя я не уверен, на что больше похоже: на посыл карме или молитвы Богу. — Он опустил глаза туда, где соединялись ее ноги. Сейчас это место было скрыто маленькими черными пижамными шортиками. — Развивая эту тему…

Договорить ему не удалось, потому что она закрыла ему рот ладонью. Хотя Люси изо всех сил старалась сохранять скептичное выражение лица, она еле сдерживала улыбку.

— Рид Майкл Эндрюс! Что на тебя нашло?

Он отвел ее руку и засмеялся.

— Должно быть, дело в тебе. Мне никогда ни с одной девушкой не было так весело.

Она кокетливо наклонила голову и бросила на него взгляд из-под густых сексуальных ресниц:

— Ну тогда, если быть совсем точными, это не я на тебя нашла, а ты в меня вошел.

Рид даже не заметил, что у него отвисла челюсть, пока она не подняла ее кончиками пальцев и не добавила:

— Если будешь держать рот широко открытым, туда непременно что-нибудь залетит.

Затем, с видом кошки, только что слопавшей канарейку, она поставила попкорн себе на коленки.

Рид разразился долгим смехом, затем обхватил ее рукой и подвинул ближе к себе. Он включил фильм, и они погрузились в уютное расслабленное молчание, прерываемое хрустом попкорна. Его внимание было скорее приковано к ней, чем к событиям на экране. Он заметил, что во время сцен драки ее тело напрягалось если ее что-то удивляло, она тихо выдыхала, а во время поцелуев она трогала собственные губы кончиками пальцев, как будто чувствовала то же, что и герои фильма.

Люси по своей природе была тихоней. Она всегда жила в тени, позволяя другим находиться в центре внимания. При этом она менее страстная, чем другие. Она любила свою работу и друзей, была предана тому и другому и в душе всегда оставалась романтиком.

Рид знал, что он никогда не остепенится и не заведет семью. У него не было того «семейного гена», как у большинства других людей. Помимо этого, его стиль жизни также не больно подходил для человека семейного.