Книга Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил - Грэг Стейнметц

Фуггер не сдавался; когда Экк составил письмо к папе Льву с просьбой обязать Ингольштадт провести дебаты, Якоб подписал этот текст. Ответа не последовало, и тогда Фуггер с Экком переключились на Италию, где, благодаря Венеции и Флоренции, университеты весьма вольно трактовали вопрос о законности кредитования. Союзники нашлись в университете Болоньи, старейшем высшем учебном заведении Европы и одном из самых престижных. Среди выпускников этого университета были Томас Бекет, Эразм, Коперник и Мирандола. По пути в Болонью Экк заглянул в Аугсбург, и Фуггер снабдил его переводчиком и иными помощниками. Другой житель Аугсбурга, доминиканский священник Иоганн Фабри, также отправился в Болонью, намереваясь отстаивать интересы противников Фуггера. Насколько можно судить, Якоб его спонсировал – это виделось надежным способом обеспечить нужный результат. Но для стороннего наблюдателя Фабри представлялся человеком, действующим по личной инициативе.

Двенадцатого июля 1515 года Экк и Фабри встретились в болонской базилике Святого Петрония, огромном храме четырнадцатого столетия. Двери распахнулись в четыре часа дня. Ожидая красочного зрелища, студенты и преподаватели университета хлынули внутрь; им пришлось пройти мимо громадного изображения Люцифера с двумя пастями – наглядного напоминания об участи, уготованной еретикам. Организаторы диспута позаботились о развлечениях для публики, зрителям дозволялось шуметь, свистеть, хлопать – словом, во всеуслышание выражать свое отношение к происходящему. Экк и Фабри спорили пять часов подряд. Экк избегал ссылок на Библию и сосредоточился на намерениях. Лишь дурные намерения могут превратить сделку в ростовщическую, заявил он. Кредитор повинен в ростовщичестве, если замышляет причинить урон заемщику. Но он в своем праве, если соблюдает законные деловые интересы. Фабри, когда пришла его очередь высказаться, припомнил старые доводы Аристотеля, Фомы Аквинского и прочих мыслителей. Экк счел, что победил. Три профессора среди публики согласились с ним. Но судьи усмотрели правоту в аргументах обеих сторон, а потому отказались назвать победителя. Диспут завершился ничьей, которая не удовлетворила никого.

Фуггер, наверное, ощущал разочарование, но мог утешаться тем, что судьи не признали «аугсбургский контракт» еретическим. Фактически они его молчаливо одобрили. Экк с Фабри вывалили на публику множество доводов в пользу и против начисления процентов на одолженные деньги и предоставили судьям идеальный шанс подтвердить слова апостола Луки. Но судьи отказались это сделать – и тем самым избавили Фуггера от необходимости уходить из бизнеса. Более того, вскоре выяснилось, что письмо Фуггера к папе Льву все-таки достигло адресата и имело последствия. Лев проигнорировал вопрос о месте дебатов, но в булле того же года признал, в противовес мнению Аристотеля и прочих древних авторитетов, законность начисления процентов. «Ростовщичеством следует считать исключительно выгоду или прибыль, полученную от такового занятия, само же оно по своей природе не подлежит осуждению, ибо порочна только прибыль, обретаемая без труда, расходов или риска». Это папское утверждение вторило доводам Экка. Да, ростовщичество есть грех. Но что такое ростовщичество? Согласно новой доктрине церкви, начисление процентов ростовщичеством уже не считалось. Лихва – это взимание процентов, когда кредитор не трудится, не несет расходов и не рискует. Но какой кредит не подразумевает хотя бы одного из этих трех условий? Пока действует этот несложный «тест», заимодавцам ничто не грозит. Лоббистские усилия Фуггера окупились самым замечательным образом. Отныне он и прочие банкиры были в полном праве облагать процентами заемщиков и платить проценты вкладчикам, благо имели благословение церкви. Булла Льва, подкрепленная решениями Пятого Латеранского собора, знаменовала наступление капитализма. Долговое финансирование развивалось, современная экономика обретала очертания.

Фуггер и Экк поддерживали связь после дебатов; как мы увидим, Фуггер позднее пытался сделать Экка аугсбургским клириком. Кроме того, Фуггер оплатил Экку перевод некой книги о Восточной Европе (эта тема была близка Якобу вследствие его интереса к Венгрии). Макиавелли посвятил своего «Государя» (1513) Медичи в надежде получить должность при дворе. Эразм посвятил сочинение на схожую тему, «Воспитание христианского государя» (1516), Карлу V – по той же причине; когда стало понятно, что чаяния не оправдались, он переиздал свой трактат с посвящением Генриху VIII. Впрочем, последний его тоже не облагодетельствовал. Экк же посвятил свой перевод Фуггеру, что подтверждает догадку: он был ставленником Якоба. Как уже упоминалось, впоследствии Экк успешно убедил папу римского отлучить от церкви Мартина Лютера и выдать ордер на его арест; если бы арест состоялся, Лютера, вполне возможно, сожгли бы на костре. Современники шептались, что Экк отправился в Рим по приказу Фуггера. Неоспоримых доказательств этому нет, но известно, что Фуггер был противником Лютера и стремился защищать папство – и свой бизнес в Риме. И часто поручал Экку грязную работу.

После дебатов о ростовщичестве на Фуггера обрушились новые напасти, на сей раз в Венгрии. Фуггер преуспевал в Венгрии потому, что безраздельно владел тамошними активами. Прочие немецкие купцы сочли Якоба глупцом, когда он купил свой первый венгерский медный рудник. Они говорили, что, если даже рудник не отберут венгерские националисты, это сделают турки. Для них Венгрия – где трансильванский граф Дракула истреблял турок поколением ранее и насаживал их головы на пики – была слишком дикой и непредсказуемой для инвестиций. Но скептики ошибались, и за двадцать лет Фуггер сделал состояние на добыче венгерской меди и ее продаже по всему миру. Долю, которую не экспортировал как сырье, он превращал в оружие и продавал князьям и папам.

Фуггеру принадлежало несколько шахт на венгерской территории. Самый большой рудник находился в словацком Нойсоле, в 130 милях к северо-востоку от Братиславы. Ни один из венгерских рудников по отдельности не мог сравниться в выработке с Швацем. Однако вместе они обеспечили полтора миллиона флоринов прибыли за те годы, на протяжении которых Фуггер ими владел. Эту сумму принесла одна только медь. Фуггер, возможно, заработал не меньше на серебре, но цифры по последнему, к сожалению, утрачены. Также доходы шли от продажи пушек, изготовленных в венгерских литейных мастерских. Эти деньги позволяли ему кредитовать Максимилиана и других владык. За свою карьеру Фуггер заработал в Венгрии больше денег, чем благодаря остальным инвестициям.

Ситуация осложнилась в 1514 году, когда активизировались турки. Они разграбили многие поселения, захватывали девушек и угоняли в рабство. Чтобы остановить турок, венгры поручили румынскому воителю Дьердю Дожа[46]возглавить крестьянское ополчение. Турки жестоко обращались с местными крестьянами, поэтому недостатка в добровольцах Дожа не испытывал. Но, собрав армию, он забыл о турках и повел своих солдат против венгерской знати – сам захотел стать королем. Крестьяне ненавидели дворян даже сильнее, чем турок, а потому охотно поддержали призыв нападать на богатых. Дожа сумел захватить замок Чанад и «передал привет» Дракуле, посадив на кол местного епископа. Все выглядело так, что скоро Дожа подчинит себе страну.