Книга Дело рыжего киллера - Михаил Карчик

Жена посветила в сторону нар. Нар не оказалось.

Было иное, заставившее замолчать их обоих. Под крышей на крюке раскачивался окровавленный, истерзанный пытками и разложением труп. Жена потеряла сознание.

Сколько времени провели они в этом контейнере? Сутки, двое? Пленники это не знали. Часы были сняты вместе с наручниками.

Юрий Алексеевич начал опасаться за разум супруги. Провести даже и час в этом замкнутом пространстве ледяного контейнера, под начавшим разлагаться трупом…

Нертов-старший понял: что бы там дальше с ними не сделали, он должен спасать свою жену уже сейчас. И он начал говорить. Без остановки — желая только слышать хотя бы какой-то ее отклик: да, нет…

Только он мог спасти сейчас свою Ирину. И он говорил, говорил. Не о том, как они выберутся — контейнер был закрыт снаружи на засов…

Он рассказывал ей о беспределе, творящемся в Питере. О бандитах, с которыми им, к их беде, пришлось встретиться. Здесь, недалеко от крематория, была так называемая металлическая площадка, на которой одна из мощных в то время городских группировок, тамбовская, готовила к вывозу калининградским транзитом добытый на петербургских предприятиях цветной металл. Не один Нертов знал об этой площадке. Как, впрочем, и обо всей бурной деятельности металломафии в городе. Не переставал удивляться: ларьки по скупке цветных металлов то и дело обнаруживались у проходных тех городских предприятий, где этот металл водился, прямо указывая работягам, куда и что тащить. Город этого в упор не видел… Почему? Что было толку задавать вопросы ГУВД и прокурору, если за контрабанду металла сел даже один из заместителей мэра города. Да и то, судя по всему, случайно — из-за каких-то там передряг между милицией и госбезопасностью. Так что вскоре и выкрутился, представ едва ли не национальным героем, решившим подзаработать на контрабанде на нужды бедного города. Никаких почему…

Странно, но Ирина ничего этого не знала. Она лишь тихо удивлялась.

— Юра, как же такое может быть?

Они по очереди засыпали, боясь пропустить хоть малейший шорох снаружи…

Через сутки, а может и через двое, засов заскрежетал. В контейнер запрыгнули двое. Узники вдохнули свежий воздух. От их грязной одежды нестерпимо несло трупом. В полуобморочном состоянии их выволокли из контейнера. Ирина упала, споткнувшись, как будто давно не ходила по земле. Да и у него подгибались ноги.

Снова — черные колпаки. Кинули в машину, все в тот же УАЗик. Снова — путь, но теперь совсем короткий.

Чего от него хотели? С ними до сих пор никто не разговаривал. Их не били, ничего не просили. Их просто доводили до той кондиции, в которой человек способен пойти на что угодно, особенно если рядом с ним — и наравне с ним — страдает его жена, никак уж не заслужившая такой пытки.

Оказалось, их привезли на овощебазу. Здесь пленников опять погнали к контейнеру. Кинули пару ватников — нравы смягчились. Явно — к разговору. Через некоторое время за ним пришли. Директора увели, посадили в мягкий джип — прямо пятизвездочный отель, это после контейенера-то с разлагающимся трупом…

Говорили двое, опять в масках-колпаках.

— Юрий Алексеевич, мы, конечно, можем рассчитывать на ваше понимание?

— Проехали.

— Хорошо, без преамбул, — директор отметил, что далеко не сельские парни работают на этих бандюганов. Юридический факультет, мальчики-чиновники — они могли выдерживать такие паузы да вворачивать такие словечки. Дала себя знать сословная ненависть — Нертов с ненавистью приложил этажами…

— Хорошо. Нам много-то не надо. Только подпись личную. Жирненькую. В двадцати экземплярах.

— Нет.

— Сколько наша директорская светлость ее ставить будет? Еще сутки? Неделю? Месяцок? А производство — побоку, да? Директора нет, пропал. За границу, должно быть, бежал Нертов. С наворованными миллионами. Еще не читали? Пожалуйста, вчерашний номерок свежего органа: пропал, но говорят, что после театра на казенной «Волге» был доставлен в аэропорт, откуда отбыл в известном направлении, в теплые края, где проживают родственники его национально угнетенной жены. Достаточно, а? Или еще чего хотим? Не ищут вас, Юрий Алексеевич, не ищут, разве что сынка вашего в армии вдруг хватятся. Мало ли какой солдатик сдуру пальнет, а? Все-таки прокурор — мог обидеть кого. Ой, умора — вот и ОВИР подтверждает, что выдал вам паспорт новой серии…

Паспорта Нертовы и в самом деле недавно оформляли, но для того, чтобы хоть раз в жизни по-человечески отдохнуть. Ирина так мечтала о Греции, о теплом море…

— Ну что, кончаем болтать? Подписи будем ставить или еще подождем? Что ты думаешь-то, козел старый? — сорвался один из них. — Нет тебя, нет! В асфальт тебя закатаем — никто не хватится. А сынка твоего, пожалуй, пожалеем. Лет десять дадим пацану пожить. На просторах тайги, а? Нравится? На жену твою тоже спрос найдем — еще не старая баба, неделю протянет. А после без очереди в крематорий, а? — Бандит загоготал, сам довольный своей идеей…

Нертов рванулся с места.

— Куда? — Осадил его тот, что попроще. — Держи бумаги.

Толстая пачка бланков. Не копии на ксероксе — типографские. Печать…

— На печать пиши! Держи ручку.

Он понимал, что это — катастрофа. Но все потом объяснит… Кому?! Прокурору? Кто поверит, если даже билеты на предстоящий День милиции они получили с женой с факсимильной подписью одного из питерских бандитов?..

Безнадежность… Он взял бланки и ручку. Холодная испарина выступила у него на лбу.

— Поспешай, дед. Подписывай. А то опоздаешь на работу, — и парни довольно засмеялись…

Через несколько часов директора с женой высадили из УАЗика прямо у их нового коттеджа…

* * *

Необъяснимое исчезновение и столь же загадочное появление Нертова-старшего наделали немало шума не только в небольшом областном городке. В плену у бандитов они были целых четыре дня, и за это время газеты успели составить не одну версию происшедшего. Та версия, о которой сказали Юрию Алексеевичу сами бандиты, была не единственной. Каких только вымыслов не прочел потом директор. Самое странное для него заключалось в том, что его исчезновением были озабочены, похоже, только газетчики. Все комментарии правоохранительных органов сводились к тому, что ничего особенного, собственно, и не случилось: заявлений об исчезновении директора и его жены никто не подавал, а потому нет и повода для беспокойства. Бегство за кордон, о котором одна из питерских газет расторопно сообщила уже во вторник, не подтвердилось. В прессе же Юрий Алексеевич прочел о том, что он, оказывается, всего-навсего приболел в Питере и провел несколько дней у своей родни, о чем просто забыл сообщить своим сослуживцам. Что ж, эта придуманная за него финальная версия его вполне устраивала. Вернувшись в райцентр, он никому не стал рассказывать о том, что же произошло на самом деле.

Проблемы начались уже через месяц. Приносившая к нему бумаги на подпись бухгалтер Любовь Петровна с некоторым сомнением выложила факсы, пришедшие с одного северного металлургического комбината — сразу несколько требований проплаты поставок никеля в адрес его завода. В факсах же сообщалось, что никель уже отгружен и следует по адресу фирм, указанных в гарантийных письмах.